Тайны взорванного линкора

Тайна трагической гибели линкора “Новороссийск” считается официально нераскрытой. Стране преподнесена официальная версия взрыва под кораблем старой немецкой дойной мины с взрывателем “М-2” и тротиловым эквивалентом около 1 тонны тротила. В поддержку официальной версии брошены значительные силы и маститые профессора, а поскольку эти псевдонаучные объяснения малоубедительны, то проводятся и одновременные “изыскания” с поисками иностранных подводных диверсантов.

Любой здравомыслящий человек, даже вскользь ознакомившийся с обстоятельствами гибели черноморского линкора, приходит к однозначному выводу об имевшей место акции подводных диверсантов. Причастность к взрыву итальянских боевых пловцов не имеет смысла даже рассматривать, поскольку ни одна держава в мире не позволила бы себе подобные “шутки” со страной, имеющей ядерное и водородное оружие, со страной, руководимой агрессивно-непредсказуемым лидером сталинского типа.

Возникает вопрос, кто же виновен в гибели корабля и части его экипажа, что взорвалось, как, когда и кем произведен подрыв линкора? Ответы лежат на поверхности и не скованный стереотипами мышления человек без труда способен на них ответить. Достаточно лишь проанализировать ряд “таинственных” фактов, имевших место в это время.

ФАКТ №1. Сверхбыстрое прибытие на место катастрофы Правительственной комиссии, возглавляемой Вячеславом Александровичем Малышевым — крупным деятелем оборонной промышленности СССР, создателем ее ядерного потенциала. Комиссия прибыла в Севастополь уже вечером 29 октября и молниеносно завершила свою работу ухе к 3 ноября. Лично Малышев допросил командующего Черноморским флотом только 4 ноября. Экстренно составлен “Доклад Правительственной комиссии”, подписанный 17 ноября 1955 года. Подлинника экспертного заключения о трагедии в архивах не обнаружено!

ФАКТ №2. Член Правительственной комиссии генерал-лейтенант КГБ а.шилин не поставил под “Докладом комиссии” свою подпись!

ФАКТ №3. Явное давление на экспертов с целью увода расследования в сторону “минной” версии, несмотря на показания офицеров “Новороссийска” о невозможности касания мины якорем, якорь-цепью или бриделем бочки в месте взрыва. Главное заключение о взрыве мины дал член экспертной комиссии, доктор технических наук Беляев, ссылаясь при этом на исследование начальника МТИП ЧФ инженер-майора К.К. Гавемана. Справка Гавемана в архиве не обнаружена, хотя известно что на этого специалиста, имевшего судимость и реальную угрозу увольнения без выслуги и пенсии, оказывалось неприкрытое давление. При таких обстоятельствах Гавеман мог дать любое требуемое заключение. Аналогичное давление оказано и на начальника минно-торпедного управления ЧФ капитана I ранга Марковского, вынужденного изменить свое мнение в сторону “минной” версии.

ФАКТ №4. Таинственные смерти участников трагических событий. Наиболее показательны здесь необъяснимые смерти Председателя Правительственной комиссии ВА. Малышева и начальника разведки Черноморского флота генерал-майора Д.Б. Намгаладзе в 1956-1957 годах — людей, способных раскрыть тайну линкора.

ФАКТ №5. Явная осведомленность командующего Черноморским флотом и ряда лиц высшего флотского руководства о готовящейся “акции” на линкоре “Новороссийск”. Так, после взрыва на линкоре, когда еще не были известны истинные причины взрыва и размеры катастрофы, командование Черноморского флота должно было в числе возможных причин взрыва предполагать как прямое военное нападение, так и крупную диверсию, направленную не только против “Новороссийска”, но и против других кораблей (в базе находились еще один линкор, 7 крейсеров и 8 эсминцев). Для этого по военно-морской базе должна была быть объявлена тревога с введением или “Положения-1” (полная боевая тревога) или “Большой сбор”, по которому весь офицерский состав должен прибыть с берега на стоявшие на рейде корабли. Этого сделано не было и это — не ошибка! Вывод здесь один - командующий ЧФ вице-адмирал В.А. Пархоменко четко знал 20 о проводимой (с санкции Правительства страны) акции на линкоре “Новороссийск”. В любом другом случае действия Комфлота и члена Военного совета ЧФ вице-адмирала Н.М. Кулакова были бы однозначны: “Боевая тревога!” Высшие чины флота прекрасно знали” что должно произойти и лишь не смогли предвидеть результатов катастрофы. В период борьбы за живучесть на корабле находились 7 адмиралов, 28 старших и 40 младших офицеров! Создается впечатление, что высшие чины флота вначале просто стремились попасть на аварийный линкор “Новороссийск” и засвидетельствовать свою причастность к этому историческому событию. Зато, когда ситуация вышла из-под контроля, самовольно убыли на берег — начальник политуправления флота контр-адмирал Б.Т. Калачев, заместитель прокурора флота Костромин и начальник Особого отдела эскадры Алексеев.

Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко фактически дезорганизовал своим присутствием на борту спасение корабля, сковал волю и инициативу офицеров-инженеров. Он почти до самого конца был уверен в благополучном исходе “акции” и слишком поздно понял, что станет “козлом отпущения”. Совершенно не случайно так и не обнаружен в архивах протокол первого допроса Пархоменко, а все (кроме одного) экземпляры материалов расследования Правительственной комиссии были уничтожены уже в 1956 году.

ФАКТ №6. Явная причастность к трагедии исполнявшего обязанности Главкома ВМФ СССР адмирала С.Г. Горшкова. Без ведома Первого моряка страны любая крупная акция с кораблем ВМФ СССР просто немыслима! Не случайно, покойный Горшков до самой смерти не терпел упоминания о линкоре “Новороссийск”. Этот человек всего за несколько месяцев до трагедии командовал Черноморским флотом и плюс ко всему, на момент трагедии должен был нести полную юридическую ответственность за случившееся. Вместо того, чтобы стать подследственным и понести должное наказание. Горшков становится членом Правительственной комиссии и успешно сводит счеты со своим непосредственным начальником — Главкомом ВМФ Николаем Герасимовичем Кузнецовым. Давняя ненависть к талантливому моряку перевесила честь офицера. Горшков безжалостно расправился с опальным Главкомом, когда-то спасшим его жизнь после гибели доверенного Горшкову эсминца “Решительный”. Сам Горшков легко вышел сухим из воды и вместо заслуженного наказания получил долгожданную должность Главнокомандующего ВМФ страны. Срок его пребывания в этой должности — 30 лет, а потомкам еще долго придется разбираться с “гениальным наследием” этого “флотоводца”. В случае с “Новороссийском” С.Г. Горшков четко выполнил распоряжение Министра Обороны Жукова по организации подрыва “Новороссийска”, сформулировал одиозные формулировки о “расхлябанности” и прочих крупных недостатках во флоте и лично у Н.Г. Кузнецова. Горшков издал по ВМФ приказ, где обвинял “новороссийцев” в неумелой борьбе за живучесть и в плохой организации службы. Впоследствии, Горшков восстановил в званиях Пархоменко и Кулакова, причем, первого он назначил начальником АСС ВМФ, а Кулаков получил еще и звание Героя Советского Союза в 1965 году (к десятилетию трагедии). Память о линкоре “Новороссийск” Горшков тщательно похоронил на тридцать лет, предав имена погибших моряков забвению.

ФАКТ №7. Намеренный паралич противолодочной обороны Главной базы с санкции командования Черноморского флота, по распоряжению правительства СССР. Так, на береговой шумопеленгаторной станции “Сатурн-12”, которая осуществляла наблюдение за входом в Севастополь, днем 28 октября 1955 года начат недельный осмотр и подводное наблюдение в зоне станции не осуществлялось! Фактически станция “Сатурн-12” не работала с 08 часов 40 минут до 19 часов 00 минут 28 октября. Отсутствовал фактический, а не формальный дозор у входа в Главную базу. Большой охотник “БО-427” (проект 122-бис) убыл в базу с точки противолодочного дозора №9 к 12 часам 30 минутам 28 октября. Кораблем, который должен был его сменить являлся “БО-276”, но он имел неисправную гидроакустику, да вдобавок занимался обеспечением полетов авиации. То есть, корабельный противолодочный дозор перед входом в Главную базу отсутствовал в течение 19 часов 47 минут (с 05 часов 30 минут 28 октября до 01 часа 17 минут 29 октября), в период непосредственно перед взрывом у борта линкора “Новороссийск”. Большинство технических средств — радиолокационные станции “Лот” и “Шкот” у мысов Лукулл и Херсонес, теплопеленгаторная станция “Астра” и другие (у мыса Константиновский и в бухте Стрелецкая) не работали, находились в планово-предупредительном ремонте. РЛС “П-20” мыса Айя и на Ай-Петри так же не работали, а находились в 30-минутной готовности. Боновые ворота у входа в Главную базу были открыты с начала темного времени 28 октября и до 02 часов 30 минут 29 октября. За время с 19°° 28 октября через боно-сетевые ворота вошли и вышли 18 кораблей и плавсредств.

В реальности встретить такие сверх идеальные условия для проведения диверсии в Главной базе любого флота мира невозможно! Таких “случайностей” не бывает и рассчитывать на них невозможно. Подобные “случайности” создаются только по тщательно откорректированному свыше плану и приказу! В противном случае все командование ЧФ следовало немедленно расстрелять.

ФАКТ №8. Явное несоответствие мощности взрыва у борта “Новороссийска” возможностям официальной “минной” версии” Взрывчатки массой 1040 кг (в тротиловом эквиваленте) у стандартной германской мины типа “RМН” было явно недостаточно для перелома линкоровского киля, создания кумулятивного эффекта и образования пробоины площадью более 150 кв. метров, а также пробития взрывом всех палуб корабля общей толщиной 136 мм. Сразу после взрыва инженер Техупра ЧФ т. Соколова рассчитала, что для получения вышеуказанных повреждений при взрыве в толще ила на дне бухты требовалось не менее 5 тонн (!) тротила. Никаких осколков мины на дне бухты и в воронке найдено не было, а кумулятивный, четко направленный характер взрыва полностью опровергает версию взрыва “связки ящичных мин”.

ФАКТ №9. Несоответствие возможностей подводных боевых пловцов и достигнутой мощи взрыва у борта “Новороссийска”. Боевой пловец не мог доставить к месту диверсии заряд взрывчатки весом более 30 кг, а управляемая торпеда — не более 280 кг взрывчатки. Кроме того требовалось тесное взаимодействие с плавбазой и небольшое расстояние до места дивер-сии от базы диверсантов. То есть, для подвешивания к борту “Новороссийска” пяти тонн взрывчатки потребовалась бы внушительная армада боевых пловцов, а вода у борта линкора буквально кипела бы от массы диверсантов. Это, конечно же, абсурд! Но напрашивается вывод о заранее продуманной и осуществленной доставке 5 т взрывчатки под борт линкора.

ФАКТ №10. Необъяснимое, но весьма красноречивое “исчезновение” двух плавсредств, стоявших у правого борта линкора “Новороссийск”, в непосредственной близости от места взрыва. Катера бесследно испарились и от них не осталось и следа! На дне их обломков не найдено, что говорит о том, что указанное количество взрывчатки могло быть размещено заранее на борту одного из указанных плавсредств. Таким плавсредством мог быть только барказ №319, стоявший под выстрелом, ближе к носу линкора, но в непосредственной близости от правого борта корабля. Второе плавсредство — командирский катер №1475 был просто разнесен в щепы при взрыве 5 тонн взрывчатки на барказе №319. Но взрыв барказа непосредственно на поверхности полностью изменил, бы картину полученных кораблем повреждений. Следовательно — барказ должен был быть затоплен непосредственно под правым бортом линкора, да еще при этом желателен кумулятивный эффект взрыва в сторону обшивки корпуса “Новороссийска”. Именно для осуществления затопления барказа в требуемое время и нужны были боевые пловцы. Что касается создания кумулятивного эффекта, то флотские водолазы, при обследовании воронки взрыва, обнаружили там, кроме всего прочего, и лист железа размером 4х2 метра, толщиной 20 мм и без следов обрастания! Вот нашелся и создатель кумулятивного эффекта при взрыве. Характер воронки указывает, что взрыв произошел где-то выше и воронка образовалась от давления столба воды. То есть, водолазы документально засвидетельствовали, что взрыв 5 тонн взрывчатки произошел в воде и непосредственно рядом с правым бортом линкора.

ФАКТ №11. Подозрительные обстоятельства отправки в отпуск “ключевых” фигур корабля и базы. В отпуске находились— командир 24 дивизии ОВРа Главной базы — контр-адмирал Галицкий, которого впоследствии понизили в звании и услали на Тихий океан. В отпуск был отправлен командир БЧ-5 линкора, но особенно характерна отправка в отпуск командира корабля — капитана I ранга Кухты Александра Павловича. Его отправили в краткосрочный отпуск по “горящей” путевке с 16 октября в Хосту (Кавказ), причем путевка предоставлена в приказном порядке и с санкции командования флота. Таким образом” устранен был единственный офицер, способный организовать спасение линкора, что помогло бы избежать массовой гибели личного состава “Новороссийска”. В январе 1956 года опальный командир был уволен в запас.

ФАКТ №12. Весьма необычная и подозрительная беседа в момент взрыва у борта линкора. Стоявшего у гюйсштока часового сбросило в воду вместе с винтовкой. Но наиболее близко к месту разрыва палубы взрывом стоял караульный, с которым “беседовал” капитан II ранга П.Н. Шкуряков — заместитель начальника Особого отдела штаба флота по политической части! Человек, которому вполне полагалось находиться в постели на берегу, находится у места диверсии и отвлекает разговорами караульного. Эта беседа не позволила караульному обнаружить “исчезновение” погружающегося барказа №319. То есть, особист выполнял правительственное задание по обеспечению беспрепятственного проведения “акции” ив случае необходимости мог “устранить” не в меру ретивого караульного.

ФАКТ №13. Практическое отсутствие наказанных лиц, кроме чисто символических снижений званий и увольнения в запас “пешек”.

ФАКТ №14. Бесследное уничтожение ключевых документов по расследованию гибели линкора “Новороссийск”.

ФАКТ №15. Необъяснимое появление в протраленном многократно месте трагедии нескольких, ранее “необнаруженных”, работоспособных мин.

После освобождения Севастополя, с 1944 года акватория бухты неоднократно протраливалась, проводилось водолазное обследование всего причального фронта на ширину не менее 100 метров. С 1950 по 1953 годы водолазное обследование бухты было полностью закончено и при этом обнаружено 26 неконтактных и 2 якорные мины. Разоружение мин показало, что все взрыватели неконтактных мин были неисправны и при тралении не срабатывали. В 1955 году в Севастопольской бухте провели повторное водолазное обследование мест стоянки кораблей н при этом обнаружили еще 24 неконтактных дойных мины типа КМН, 2 неконтактные мины типа “С” и 7 якорных мин. В районе стоянки линкора “Севастополь” (бочки №3) мин обнаружено не было! В этом месте только линкор “Севастополь” становился и снимался с якоря не менее 130 раз! И вдруг” после гибели “Новороссийска”, в месте его стоянки таинственно появляются три донные мины и даже прерываются водолазные работы по подъему линкора из-за необходимости нового траления! Лучшего “доказательства” для поддержки официальной минной версии вроде бы и не требуется.

Сразу три,—в перепаханном многократно иле, и не сдетонировавших при сверхмощном взрыве под линкором? Слишком невероятно и слишком вовремя. Поставить же подобные минные “доказательства” в районе гибели линкора никакого труда не составляло и они вполне легко могли быть выставлены” благо на складах подобных трофеев хватало.

Перечислять подобные факты непонятных и таинственных событий вокруг гибели линкора “Новороссийск” можно еще долго. Бросается в глаза явное нежелание высших офицеров флота принять на себя командование кораблем после аварии и никто из них официально в командование “Новороссийском” не вступил... Но главное не это. При рассмотрении вышеперечисленных фактов ясно просматривается главный ФАКТ: линейный корабль “Новороссийск” погиб в результате тщательно спланированной и очень умело проведенной акции советских спецслужб. Причем, нежелание Представителя КГБ подписать “Доклад комиссии” явно свидетельствует о том, что его ведомство здесь ни при чем, но А. Шилин прекрасно понял суть происшедшего. Следовательно, на поверхность всплывает совсем другое, не менее мощное и таинственное ведомство всесильного на тот период Министра Обороны СССР — главное разведывательное управление (ГРУ). Именно это ведомство, располагающее собственными высоко-квалифицированными разведчиками и диверсантами, способно было организовать и провести подобную “акцию” по поручению руководства. Повод для проведения диверсии под собственным линейным кораблем с массовой гибелью собственных моряков должен бить очень значительным. Говорить о том, что взрыв линкора произведен с целью устранить Главкома ВМФ СССР Н.Г. Кузнецова с его поста, просто смешно и наивно. Когда понадобилось его убрать, то появилось “Постановление СМ СССР № 2049-1108 от 8Л2.1955 года” и Кузнецов был снят с должности. Министр Обороны Жуков просто “выкинул” Кузнецова со службы в грубой и бесцеремонной форме. Разговоры о том, что устранить Кузнецова было нелегко и требовался весомый повод в виде взрыва линкора — это не понимать сути происходящего. Потребовалось — и сам всесильный, гораздо более могущественный, Министр Обороны СССР Г.К. Жуков слетел со своего поста и отправился в отставку!

Взрыв собственного линкора — это всегда крупная провокация против внешнего врага! Все новое — это хорошо забитое старое. Если поискать прецеденты, то сразу же на ум приходит аналогия со взрывом американского корабля “Мэн” в 1898 году. Обстоятельства взрыва очень похожи на советскую “акцию”. Ночью 15 февраля 1898 года американский броненосец внезапно взорвался и быстро затонул на рейде порта Гавана (Куба). Остров Куба являлся частью заокеанских испанских провинций, на которые давно поглядывали Северо-Американские Соединенные Штаты. При взрыве броненосца погибло 266 человек, а тайна гибели “Мэна” не раскрыта и поныне... Немедленно последовала испано-американская война и Испания лишилась своих провинций за океанам, потеряв заодно и почти весь свой флот.

В случае с “Новороссийском” аналогам “Мэна” вполне уместна и логична, так как требования к объекту взрыва почти идентичны. Требовался достаточно крупный, устаревший и бесполезный для флота корабль, после гибели которого можно развернуть в прессе официальную компанию травли своего противника и обвинить последнего в терроризме и провокации. Далее следует немедленный “ответный” удар с целью решения спорного вопроса в интересах СССР.

Кто же являлся потенциальным противником СССР на Черном море? Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться. Извечным противником СССР-России здесь всегда была и остается Турция. Предмет спора также известен — черноморские проливы. Интересы двух стран давно пересеклись в Босфоре и Дарданеллах. Еще в 1946 ходу Сталин хотел получить военно-морскую базу в Босфоре или Дарданеллах, но получил отказ. Планы “освобождения проливов” остались, а в 1953 году СССР направил рекогносцировочные группы в Болгарию, Румынию и ГДР с целью выбора места для строительства ракетных баз. В рекогносцировке принимали участие командиры бригад особого назначения РВГК полковники М.Г. Григорьев и Т.Н. Небоженко, а также помощник начальника 4-го управления ГАУ полковник И.Е. Белотелов. Цель строительства ракетных баз в Болгарии и Румынии проследить нетрудно, т.к. они могут угрожать в первую очередь только Турции. Причем, ставка в подобной угрозе явно делается на применение ядерного оружия в превентивном ударе. Это в духе Генсека Н.С. Хрущева, который легко грозил миру своим “ядерным” башмаком с трибуны ООН и мог, не задумываясь, ввергнуть мир в пучину ядерной войны. И ядерная угроза Турции — совсем не пустое разглагольствование…

“ТУРЕЦКИЙ СЛЕД” В ГИБЕЛИ ЛИНКОРА “НОВОРОССИЙСК”

Первым и наиболее интересным моментом в версии о советской провокации против Турции, является сама дата взрыва линкора “Новороссийск”. А она говорит сама за себя и не может бить простым совпадением! Линкор взорван в самые первые часы 29 октября 1955 гона. Именно этот день является турецким национальным праздником — Днем Независимости Турции! И именно поэтому давно сформированная Правительственная комиссия столь оперативно прибыла в Севастополь. По первоначальному плану, именно эта “комиссия” должна была установить причастность Турции к диверсии с линкором “Новороссийск”. Далее последовала бы Правительственная нота СССР Турции и угроза-шантаж, а может быть и пре-вентивное применение по турецкий столице и проливу Босфор ядерного (водородного) оружия.

Второй интересный момент советского ядерного шантажа — сообщение ТАСС от 27 октября 1955 года об очередных испытаниях в Советском Союзе “новых типов атомного и термоядерного (водородного) оружия. Последний взрыв был самым мощным вез всех взрывов, проведенных до сих пор”. Международная обстановка продолжала накаляться. Противоборство США и НАТО с коммунистической угрозой в лице СССР и стран Варшавского договора (заключен 14 мая 1955 года) медленно достигало своего очередного пика.

Третий очень многозначительный момент “турецкой версии”. Начиная с 22 октября 1955 года, то есть ровно за неделю да взрыва под “Новороссийском”, в Восточном Средиземноморье началось НЕБЫВАЛОЕ со времен второй мировой войны сосредоточение флотов США и НАТО. В греческие воды вошли три отряда американских кораблей. В состав отрядов входили: один из самых мощных американских кораблей — линкор “Нью-Джерси”, вооруженный 406-мм орудиями, авианосец “Интрепид”, эсминцы. В Ливанский порт Бейрут прибыли американский авианосец “Лейк Чемплен”, четыре эсминца и две подводные лодки. На подходе к острову Родос находились еще 14 кораблей 6-го флота США, в близлежащие порты прибыли восемь английских подводных лодок. Ударная мощь империалистов быстро наращивала свои мускулы, но характерным моментом здесь является полное отсутствие в составе соединений десантных кораблей с морской пехотой на борту! При любом акте готовящейся агрессия всегда присутствуют десантники — это аксиома современной морской войны, многократно проверенная в деле! Отсутствие десантных сил и, наоборот, присутствие только ударных сил — это признак готовности к отражению чужой агрессии.

Четвертый момент — это характерная именно для предвоенной обстановки картина радио переговоров в радиосетях ВМС США. Обычно среднее количество радиограмм в октябре 1955 года было равным 550-560 штук. Но в конце октября интенсивность радио обмена резко уменьшилась и должна была насторожить специалистов. При этом резко возросло число шифрованных радиограмм, что также весьма характерно для специалистов разведки, занимающихся дезориентацией противника.

Легко заметить резкое возрастание радиобмена к 29 октября 1955 года и резкое его снижение в последующий день. А в Черноморском флоте, наоборот, царили беспечность и благодушие. Никакого наращивания боеготовности. Главком ВМФ в отпуске по болезни, часть ответственных офицеров находится в ежегодных отпусках. Начальник разведки Черноморского флота также не проявляет требуемой в подобной обстановке активности. Никаких признаков мобилизации Вооруженных Сил СССР, сосредоточения советских десантных сил для захвата черноморских проливов также нет...

Тем не менее, потенциальный противник страшно обеспокоен! Значит повод есть и таким поводом может стать только полученная в США разведывательная информация о готовящейся акции против члена НАТО — Турции. Акция против Турции при вышеперечисленных условиях возможна и реальна только при условии внезапного применения ядерного оружия против Стамбула в проливе Босфор. Намеченная для ядерного удара территория надолго останется безжизненной пустыней и ее быстрый захват сухопутными войсками не потребуется. Союзники поверженной Турции будут устрашены перспективой возможных ядерных ударов и по их территориям, а следовательно — не пожелают активно вмешиваться в противоборство с могучим Советским Союзом. Удачное время для удара в День Независимости Турции позволит рассчитывать на часы активного празднования и, соответственно, снижения боеготовности турецких вооруженных сил. Акция “возмездия” за “Новороссийск” наглядно продемонстрирует миру мощь СССР и “ненужность” для ядерной державы крупных надводных кораблей. Подобный план легко мог родиться в головах руководителей СССР — прямых наследников и последователей сталинской эпохи. Концентрацию флотов США и НАТО вблизи черноморских проливов можно объяснить только утечкой информации о предполагаемых действиях СССР против Турции. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем имя человека, раскрывшего потенциальному противнику замысел и дату авантюры против Турции...

Пятый характерный момент “турецкой версии” — взрыв линкора не получил планируемого продолжения и акция “возмездия” не состоялась. Причина прекращения операции также легко угадываема. Как следует из сообщения ТАСС, в Стамбул 28 октября 1955 года прибыла труппа кораблей американского 6-го флота под командованием контр-адмирала Эдварда Паркера. В состав отряда визитеров входили линкор “Нью-Джерси” и пять эсминцев. На подходе к Стамбулу находятся авианосец и два эсминца. Одновременно все иностранные суда в спешке покидают Черное море и следуют на выход из проливов. Просмотрев еще раз таблицу радиообмена, можно сделать вывод, что наиболее интенсивным днем, решающим судьбу мира, стал день 26 октября 1955 года. Именно в этот день было принято решение Президентом США и правительством США. До этого дня американцы еще могли колебаться в выборе решения перед угрозой ядерного шантажа Хрущева и Жукова. Но проанализировав ситуацию, американский Президент принял единственно верное решение: направил в турецкие воды Босфора свои самые мощные корабли. Визит в Стамбул супер-линкора и авианосца говорит о многом. В обычных условиях на подобный визит пришли бы один-два эсминца без всякой помпезности. А так, союзнику по НАТО продемонстрирована решимость любой ценой защитить Турцию от удара СССР. Не надеясь на доходчивость дипломатических доводов, США наглядно продемонстрировали советским “ястребам” свою военную мощь и решимость. Подставив под возможный ядерный удар американские корабли, США показали СССР бесперспективность силового решения проблемы черноморских проливов. Нанести вечером 29 октября 1955 года ядерный удар по Стамбулу — это означает, в сложившихся условиях, начало Третьей мировой войны со всеми ее последствиями. Уничтожение в Стамбуле американских кораблей — это полномасштабная война с Америкой и ее союзниками. К этому СССР не был готов абсолютно: миновало лишь десять лет со дня окончания Великой Отечественной войны и страна, лежавшая в руинах, еще не сумела оправиться от огромных людских и материальных потерь. СССР ничего не смог бы противопоставить морской мощи США и НАТО, а армады тяжелых бомбардировщиков обрушились бы на территорию СССР с ответными ядерными бомбами. СССР не имел бы практических союзников и мощного тыла с поставками военного имущества и продовольствия (как в период ленд-лиза). Да и советский народ вряд ли одобрил бы новую “войну из-за проливов” с новыми бессмысленными жертвами.

Можно лишь представить ярость и разочарование Хрущева и Жукова, чей пыл охладил американский ответ. Доклады о бесперспективности дальнейшего продолжения операции с “ядерным блефом” и опасности для СССР войны с США и НАТО послужили отправной точкой для прекращения “турецкой акции”. ОПЕРАЦИЯ “ПРОЛИВ” с треском провалилась!!! Руководители страны дали “обратный ход” и начали “заметать следы” преступления с “Новороссийском”, так как запущенный механизм уже работал, а это стоило жизни 611 морякам-черноморцам. Прибывшей 29 октября 1955 года Правительственной комиссии, была поставлена четкая задача: замаскировать истинные причины взрыва “Новороссийска” и закрыть рты участникам событий. Попутно работники ГРУ заметали свои следы, устраняя свидетелей и не в меру любопытных людей.

Кто же взорвал линкор “Новороссийск”? Это известно и не требует длительных поисков. Непосредственными исполнителями стали советские офицеры-боевые пловцы, специально переведенные с разных флотов СССР на Черное море. Считается, что их было не менее четырех человек, но достоверно установлена лишь личность офицера, непосредственно погибшего у борта линкора “Новороссийск” при взрыве. Это старший лейтенант Виктор Маргелов, 1929 года рождения, проходивший службу на Каспии и откомандированный из Махачкалы в Туапсе, в состав 269-го отряда ПДСС (противодиверсионных сил и средств). По воспоминаниям знавших его людей, это был очень красивый, сильный, плечистый человек, преданный своей стране. Он был круглым сиротой — все его близкие погибли во время войны, а обзавестись семьей Виктор не успел. К назначенному пункту перевода в Туапсе он так и не прибыл, а попытки сослуживцев прояснить его судьбу — привели к неприятным общениям с “компетентными органами”. Тем не менее, судьбу Виктора удалось выяснить его сослуживцам-диверсантам ВМФ СССР. Паспортные данные остальных погибших диверсантов нуждаются в дополнительной проверке.

Боевых пловцов из-под Туапсе доставила в Севастополь специальная подводная лодка проекта “613”. Эта субмарина николаевской постройки никогда не входила официально в состав Черноморского флота и была укомплектована профессиональным экипажем. После провала операции “Пролив” лодку по внутренним водным путям перевели на Каспий. Выяснить тактический номер субмарины до сих пор четко не удается, слишком профессионально уничтожались все следы преступления. Именно для беспрепятственного захода подводной лодки в Севастополь и были проведены все мероприятия командованием Черноморского флота. Правда, автор не исключает, что все проводимое преподносилось командованию, как учение с диверсантами и как важное правительственное задание с далеко идущими целями. Какими — “пешкам” вряд ли сообщили... Именно для облегчения выполнения задания и был линкор “Новороссийск” поставлен на злополучные бочки №3, а не на свои “штатные” бочки №14. Третьи бочки находились значительно ближе к выходу из базы, да и глубины там поменьше. Никем не замеченная субмарина беспрепятственно проникла в Севастопольскую бухту и легла на грунт в районе Радиогорки (Северная сторона). В этом месте акватории и ныне тренируются боевые пловцы ПДСС, базировавшиеся на Константиновскую батарею у выхода из бухты. Выпустив боевых пловцов, лодка немедленно ушла на Кавказ. Причем, когда ее перископ обнаружил утром 29 октября 1955 года командир (и сигнальщик) на мостике крейсера “Молотов”, то командующий Черноморским флотом Пархоменко заставил командира переписать рапорт. Сигнальщик “Молотова” старшина 2-й статьи Панкратов упомянул, что командиру крейсера пришлось признать перископ лодки “шваброй”. Этот эпизод подтверждает догадку, что всем диверсантам надлежало погибнуть, но они об этом явно не знали и просто честно выполняли обычное “учебное” задание.

Задача подрыва “Новороссийска” была максимально облегчена. Заранее был подготовлен и оборудован (офицерами ГРУ) стандартный портовый флотский двадцативесельный барказ, водоизмещением 12 тонн. В качестве взрывчатки применили фугас направленного действия с усилителем направленности в виде листа металла (найденного впоследствии водолазами). Именно на этом металлическом листе и был сформирован заряд примерно в 4800 кг гексогена с алюминиевой пудрой-наполнителем. Поскольку гексоген гигроскопичен, то снаружи его залили тротилом и в качестве детонатора установили гидростатический взрыватель с глубинной бомбы “К-3”. Боевому пловцу предстояло лишь отвинтить две специальные пробки в днище барказа и дать ему возможность затонуть под бортом линкора. Поскольку вес металлического листа-экрана составляет около 1200 кг, то можно сказать, что в барказе № 319 был размещен груз весом примерно 6 тонн. При погружении барказа под воду на глубину около 7-8 метров произошел взрыв с ярким кумулятивным эффектом, а от исполнителей “акции” и барказа не осталось и следа. Барказ № 319 был заранее загружен и после окончания швартовки “Новороссийска” (в темное время суток — после 20 часов) спокойно поставлен под выстрелом правого борта. С внешней стороны его предусмотрительно прикрыли командирским катером № 1415. Подрыв линкора был настолько тщательно разработан, что именно в этот день оба плавсредства разметили спереди от выстрела, а не ближе в корму, как обычно. При обычном размещении плавсредств — эпицентр намеченного взрыва мог оказаться прямо напротив бортового броневого пояса и не вызвать столь фатального развития событий. То есть — офицеры ГРУ четко готовили линкор к гибели, а 'не просто к банальному повреждению. Об этом говорит и количество взрывчатки (топить корабль наверняка) и ее размещение.

Взрыв под линкором “Новороссийск” произошел, погибли сотни людей. Экипаж “Новороссийска” — герои и жертвы кровавой трагедии. Высшие чины ВМФ и Черноморского флота — герои кровавого фарса. Линкор — не жертва несчастного случая, а боевая потеря в ходе противоборства мировых социалистической и империалистической систем! Преступные обстоятельства подрыва “Новороссийска” стали причиной многолетнего забвения мужества и героизма погибших моряков. Имена тех, кого Родина золотом на граните назвала своими “мужественными сыновьями”, оказались глухо похоронены в архивах.

Трагедия “Новороссийска” навсегда останется в одном ряду с кровавыми уроками Порт-Артура, Бреста и Перл-Харбора.

Уроки “Новороссийска” отразились не только в СССР. Именно после угрозы советского ядерного шантажа, на черноморском побережье Турции появились американские ракеты с ядерными боеголовками. Именно после “Новороссийска” турки рассредоточили управление своими вооруженными силами и военно-морским флотом, а столица Турции — Анкара приобрела наконец полноценный статус управленческого центра. Тем не менее, через Босфор идет около 80% турецкого импорта и экспорта, а Стамбул остается главным экономическим центром страны. Проблема черноморских проливов для России остается нерешенной, а ее коммуникации сильно зависят от настроения Анкары.

Знаменитый Карибский кризис 1962 года, вновь поставивший мир на грань мировой ядерной бойни, принято объяснять именно наличием на турецкой земле американских ядерных ракет. Но можно расценить Карибский кризис и как попытку своеобразного реванша Н.С. Хрущева за поражение в решении проблемы проливов. Агрессивный лидер СССР стал слишком опасен и для мирового сообщества и для собственной страны, что привело к отстранению Хрущева от власти в результате “дворцового переворота”.

Сейчас, спустя сорок лет после трагедии линкора “Новороссийск”, пора расставить все точки, честно и открыто сказать об истине происшедшего. Замалчивание трагедии и ее причин — возможный путь к повторению ошибок прошлого! Для трагедии “Новороссийска” нет срока давности, как бы не хотелось этого официальным чиновникам.

Особенно рекомендую читателю ознакомиться с книгой А.Н. Норченко “Проклятая тайна”, вышедшей в Санкт-Петербурге в 1999 году. Автор книги — капитан I ранга Александр Николаевич Норченко, является Действительным членом Русского Географического общества и Балтийской Академии информатизации, заместителем председателя Объединенного Совета ветеранов-подводников ВМФ, вице-президентом Ассоциации Флотской прессы. В своем труде А.Н. Норченко вплотную подошел к выводам, сделанным в моем исследовании и нашел в себе гражданское мужество указать на истинных виновников трагедии “Новороссийска”.