9. Письма Ч.Мациевского в Саратов

Прежде чем показать читателю письма ветерана-подводника, друга Рогозина в юношеские годы и сослуживца по крейсеру "Рюрик" и Дивизии подводных лодок, я включил в очерк свое письмо написанное в торопливом волнении:

"Дорогой тов. Ч.Мациевский!
Я испытываю большую радость, что пишу одному из замечательных подводников 1-й Мировой и Гражданской войн. С 1956г я собираю материал о подводниках того времени, но опубликованного материала о них очень мало. Дело в том, что мой дядя Александр Иванович Рогозин служил на подводных лодках "Пантера" и "Львица". Как рассказывает тетя (Александра Владимировна) Вы в юности дружили с Рогозиным и мне очень бы хотелось знать о подробностях службы Александра Ивановича в Дивизии подводных лодок Балтийского флота, о его избрании командой "Львицы" на должность командира лодки, хотя выбор команды и судового комитета лодки не был одобрен командованием и комитетом Дивизии. Моя тетя (жена Александра Рогозина) живет в Саратове. Она много рассказывала хорошего о Вас, о совместной службе с Рогозиным на "Рюрике", показывала документы, фотографии и его письма, но о службе подводником и последнем походе "Львицы" она знает очень мало. Мне хотелось бы знать о маршруте последнего похода "Львицы", о месте предполагаемого затопления лодки и обстоятельствах ее гибели.
Дорогой дядя Чеслав! (Извините, что я Вас так называю) Если у Вас есть напечатанные материалы о Вашей службе в Дивизии подводного плавания в 1916-20гг или мемуары об этом, а также фотографии, письма Рогозина и др. документы, то очень прошу Вас сообщить мне об этом и, если будет возможно, прислать некоторые из них. Прошу простить меня за навязчивость, но мне кажется люди должны знать больше о моряках того времени. Тетушка Александра Владимировна здорова в пределах своего возраста и с радостью шлет Вам свой привет и самые лучшие пожелания.
С глубоким уважением к Вам, Игорь Петрович Аникин."

Письмо было написано в сентябре 1967г. Ответ на него датирован 7-м октября. Началась переписка. Всего от Ч.Мациевского было получено 11 писем. Последнее было отправлено из Гданьска (ПНР) в декабре 1968г. Наиболее содержательными были первые два письма, на 10 и 6 страницах соответственно. Несмотря на их сравнительно большой объем, они приводятся в меньшем сокращении, чем остальные письма.. Вот первое из них, присланное на мое, приведенное выше письмо:

"Дорогие Александра Владимировна и племянник Игорь Петрович!
Вы не можете себе представить, сколько волнения и воспоминаний принесло Ваше письмо, как мне, так и моей жене, так хорошо помнившим нашего дорогого друга Шурку Рогозина. Волнение тем более великое, что кто-то подумал обо мне и о наших наилучших временах совместной службы и о его преждевременной гибели. Его смерть мы долго оплакивали. Читая Ваше письмо, мы снова в слезах вспоминали наше с Шуркой совместное житье-бытье.. К сожалению должен Вам сообщить, что никаких заметок, фотографий и мемуаров у меня не сохранилось, растеряны в варе событий и многочисленных переездов из Ревеля в Гельсинфорс, из Гельсинфорса в Петроград, из Петрограда в Ревель, из Ревеля в Варшаву, из Варшавы в Торун, из Торуна в Гдыню. Несмотря на это я постараюсь из памяти сообщить, что мне до сих пор памятно о дорогом Шурке. Мы действительно были лучшими друзьями со школьной скамьи Морского корпуса, который вместе окончили в 1914г и, как корабельные гардемарины вместе попали на крейсер "Рюрик". В июле 1914г мы преждевременно, по случаю войны, были произведены в мичманы. После производства по просьбе кают-компании (только кают-компания имела право принимать в свое число офицеров) были приняты на крейсер "Рюрик", как вахтенные офицеры. Было нас 4 человека: Тимофеевский, Кочников, Рогозин и я. В декабре 1914г приходит приказ командующего флотом адмирала Эссена, выслать одного офицера, который выразит желание на курсы подводного плавания. Если желающих не будет, то офицера на выбор командира....Я первый выразил желание и сразу был откомандирован в распоряжение начальника дивизии подводных лодок (8 старых и небольших лодок: "Аллигатор", "Крокодил", "Акула", "Минога", "Стерлядь", "Пескарь", больше названий не помню). На курсы прибыло 8 молодых офицеров с разных боевых кораблей. Занятия начались в декабре и окончились 11 марта 1915г. Во время курсов, когда "Рюрик" был в Ревеле, мы с Шурой встречались, он мне сообщил, что с крейсера еще два офицера, он и Мацеевич выразили желание пойти на курсы подводного плавания, которые будут открыты в конце 1915г. Шурка стал подводником в 1916г. Помню осенью 1915г я взял Шурку на учебные погружения. Он предупредил меня, что крейсер может в любую минуту получить сигнал выходить в море, что будет сказано специальным сигналом на мачте крейсера. Я просил своего командира ст. лейтенанта Сологуба наблюдать в перископ мачту крейсера. Когда такой сигнал был поднят, командир дал приказ выхода на поверхность. Моторный катер подошел к борту и мы выслали Шурку на крейсер. Шурка, прыгая в катер, вместо того чтобы оттолкнуться от моей руки, которой я его поддерживал, так как палуба лодки во время погружения была лишена охранных тросов, потянул меня за руку и я полетел в воду. На катер меня вытащил Шурка. Ему все так понравилось, что он утвердился в желании пойти на курсы. Это имело место в ноябре, сейчас помню точно. По окончании классов оказался он на "Пантере", а затем на "Львице". Во время Февральской революции Шурка действительно был избран командиром "Львицы", но комитеты дивизиона и Дивизии не утвердили, но не думаю, что по политическим причинам неблагонадежности, а потому, что он был слишком молодым подводником. В то время, когда меня избрали командиром, я уже имел двухлетнюю боевую практику и был уже старшим помощником... В 1917г подводные лодки 2-го дивизиона "Пантера", "Тигр", "Львица", "Рысь" имели боевые походы на Южное Балтийское море в большинстве на позиции на север и юг острова Эланд, где пытались препятствовать движению германских торговых судов из Швеции в Германию. Каждая из подводных лодок имела на своем счету по несколько потопленных торговых судов. Я, как командир "Тигра" имел 2 суда потопленных артиллерией и 2 минами. Одно с лошадьми, я привел в Ревель двух капитанов с потопленных судов.
В августе 1917г "Тигр" получил задание пойти на разведку в Данцигскую бухту и проследить, сколько и каких судов военных концентрируются для похода в Рижский залив, где германские сухопутные и морские силы начали наступать для овладения заливом... Это было очень трудным заданием, так как маяки не горели, а определение астрономически места не всегда было возможно, так как небо часто было покрыто тучами...
"Львица" могла нарваться на мину и погибнуть вместе с командой. Я не думаю, что она погибла от неисправностей каких-либо механизмов. Могла она также погибнуть, возвращаясь домой, на минных полях при входе в Финский залив, где фарватер был шириной 500 метров и следование им было очень опасным при слабой видимости, когда створы на о-ве Даго были невидимыми. Если бы "Львица" была потоплена врагами, то немцы, безусловно, похвастались бы, что они всегда делали. Это все что могу сказать о дорогом друге. Теперь вкратце скажу, что последовало после гибели "Львицы". Второй дивизион по окончании кампании 1917г отшвартовался на зимнюю стоянку в Ревеле уже в начале октября.
Ленин предложил Германии подписание мира, но германцы сорвали переговоры и далее продвигались вглубь России. В конце Февраля 1918г они были уже так близко от Ревеля, что нужно было думать как спасти подводные лодки, когда Финский залив был покрыт льдом. Зная, что лед в Ревельском заливе, как всегда, очень слабый, а в некоторых местах его вовсе не было, мы решили выйти из гавани и пробиваться в Гельсинфорс, потребовав от командования присылки к нам на помощь ледокола из Гельсинфорса. Мы пробились самостоятельно почти до половины залива со своей базой "Европа", на которой были наши семьи. Ледокол "Царь Михаил Федорович" нас встретил в половине залива, и в тот же день мы были в Гельсинфорсе. Что касается базы, то она застряла во льду и только на четвертый день мне удалось уговорить командира ледокола специально обратить внимание на "Европу". Он потребовал чтобы я последовал в море с ним и перешел на "Европу", так как командир не следовал его указаниям. Я перешел на "Европу" и, следуя инструкции, полученной на ледоколе, нам удалось провести "Европу" в Гельсинфорс. В апреле 1918г финский генерал Маннергейм со своей армией высадился на юге берегов Финляндии, в Або и начал продвигаться на восток. Когда он подходил к Ганге, где был наш 4-й дивизион подводных лодок, лодки были взорваны и потоплены своими командами. Думаю, что это был нерассудный шаг со стороны начальника дивизии, думаю эти лодки могли быть переведены в Гельсинфорс при помощи даже малого ледокола. Тем более, что, построенные в Америке, были крепче, чем наши. Когда Маннергейм начал подходить к Гельсинфорсу Начальник Дивизии собрал командиров и председателей комитетов наших лодок и снова предложил лодки взорвать. Я и остальные командиры и комитеты отказались это сделать, заявив, что если мы пробились из Ревеля в Гельсинфорс, то сделаем все возможное, чтобы пробиться из Гельсинфорса в Кронштадт. Не буду рассказывать сколько препятствий мы имели для осуществления нашего плана, в результате мы благополучно прибыли в Кронштадт вместе с броненосцем "Андрей Первозванный" и крейсерами "Олег" и "Богатырь". Нашему примеру последовали и другие мелкие суда и тоже прибыли в Кронштадт.
Дальше наши лодки были в распоряжении Ревкома, но ни к каким боевым действиям не были употреблены за исключением 2-3 разведок и нескольких выходов на позиции, если бы англичане попытались войти в Финский залив. После Польско-Советской войны и заключения мира я был освобожден из Красного Флота и уехал из России, как польский гражданин, но не в Польшу, а в Эстонию, где была моя семья.
В Ревеле я служил в консульстве и только в 1922 году мы приехали в Польшу. Я хотел поступить в военный флот, но меня не приняли, говоря, что мест нет... От 1922 до1928 годов я работал везде даже был капитаном речного судна. В 1928 я перешел в торговый флот и с 1929г до 1964г был капитаном на разных судах. От июля 1964г - я на пенсии. Иногда я участвую в морских судах при рассмотрении дел об авариях судов. Вот все, что могу Вам сообщить. Если хотите знать какие-либо подробности, с удовольствием напишу. Вообще думаю, что будем к себе писать от времени до времени. Простите за мой язык, за русскую грамматику - немножко забыл. Сердечный привет Александре Владимировне, лучшие пожелания здоровья и много лет жизни. Ваш преданный дядя Чеслав."

Для меня было большой радостью получить письмо Мациевского.. К сожалению тетя Ляля не прочитала его, так как гостила у дочери Зои, работавшей врачом в Ногинске. Я написал ей, коротко изложив содержание письма дяди Чеслава.. Надо сказать, что о "Львице" он сообщил мало нового, зато о "Тигре" написал достаточно подробно. Не все было им изложено в хронологической точности. Так в августе 1917г "Львица" не могла находиться в Рижском заливе, так как уже не числилась в составе Дивизии подводных лодок. Что касается дежурств подлодок 2-го дивизиона, тут тоже, видимо память изменяет дяде Чеславу. По архивным документам "Тигр" и "Пантера" не заходили в Рижский залив, выходя на позицию. Как и лодки 1-го дивизиона ("Барс", "Гепард", "Волк" и "Вепрь") они совершали крейсерство с целью дозора в северной части Балтийского моря, имевшем значительные глубины, что позволяло лодкам маневрировать и уходить от преследования. Дежурство лодок на этой позиции связано с интенсивным движением немецких торговых судов, доставлявших железные и никелевые руды и другие стратегические товары из Швеции в Германию. После выполнения задания лодки возвращались через 8 дней. Если лодка возвращалась раньше намеченного срока, то она, как уже было сказано, должна была об этом донести командованию по радио. Если лодка не вернулась вовремя и не давала о себе сведений по радио, то она могла выйти из поля зрения командования лишь при чрезвычайных обстоятельствах: подрыве на мине или при потоплении лодки шведскими сторожевыми судами, командование которых не было заинтересовано придавать этому инциденту широкую огласку.
Следующее письмо от Мациевского пришло в январе 1968г. В нем Чеслав, делая разбор присланных мной фотографий надводных судов, подводных лодок и офицеров дореволюционного флота, пишет:

"Подводная лодка, несомненно, одна из лодок типа "Барс" ..2-го дивизиона, скорее всего "Тигр" или "Львица", так как на них видно устройство для мин заграждения. В отношении фото палубы надводного корабля, то снимок сделан не с "Рюрика" и не с подводной лодки, так как зенитных пулеметов мы не имели...
Как я Вам уже вспоминал, кто-то решил что подводные лодки в Кронштадт не пройдут, имея в виду толщину льда метра полтора. Чтобы они не попали в руки врага, следует их взорвать собственными минами (торпедами), закладывая их в минные аппараты обратной стороной и присоединяя к взрывателям электрические провода, как это было сделано в Ганге с 4-мя лодками типа "АГ". Мы, подводники запротестовали и сказали: "теперь весна, лед не может быть так крепок, как в феврале, если не удастся пробиться в Кронштадт.. можно в критический момент взорвать лодки, а самим пойти пешком по льду до первого острова". Ответ Начальника дивизии был, примерно, такой: "делайте что хотите, мы ответственности на себя не берем". Мы пошли к командующему флотом (кап.1-го ранга Шастному) и получили такой же ответ, но узнали, что "Андрей Первозванный", "Олег" и "Богатырь" готовятся к выходу в Кронштадт. Мы пошли к начальнику отряда с просьбой присоединиться к нему. Начальник сказал: "Я не могу взять ответственность за лодки... Броненосцы и крейсера не будут иметь возможности освобождать из льдов, если застрянете. Впрочем, идите к командирам, если они согласятся взять вас под свою опеку, я не имею ничего против, но помните, я вас оставлю, если будет много хлопот с вами". Я лично немедленно направился на крейсер "Олег" к своему другу Аганееву, который был старшим офицером на "Олеге". С ним мы пошли к командиру. Командир только спросил меня, в чем будет состоять его забота о лодке. Я ответил, что буду в состоянии продвигаться за его кормой, только прошу дать мне паровое отопление в случае продолжительной стоянки во льдах. Ну, если только это, то я уверен, старший механик удовлетворит вашу просьбу. Итак, 5 апреля (из книги Н.С.Кровякова. т.к. я не помню точно когда, мы начали поход). Мы пошли, "Андрей Первозванный" - п.л. "Пантера", "Богатырь" - подводные лодки "Рысь" и "Тур", "Олег" - п.л. "Тигр". Сразу же за маяком Грохара "Пантера" сломала руль и должна была вернуться с помощью буксира. Остальные лодки шли довольно хорошо за своими опекунами, которые от времени до времени останавливались, чтобы подождать лодку, а иногда давали задний ход, но это случалось очень редко.. Тут я должен сказать, что я не помню, что "Тигр" оттягивал "Олега" от борта "Баяна" (как пишет Кровяков на стр.144). Что-то тут не так. Лодка не имела никакого устройства, чтобы закрепить буксирный трос. Так мы дошли до северо-западного мыса острова Гогланд, где остановились в ожидании ледокола "Ермак". Когда, ледокол прибыл, его командир развел руками и сказал: "Что я буду с вами делать, перед нами полутораметровый лед. Я не буду крутиться около каждой застрявшей лодки". Мы ответили, чтобы ледокол проводил большие корабли, а о нас не беспокоился, мы пойдем им вслед (что за уверенность) и, действительно до самого Кронштадта мы шли свободно за нашими опекунами. Насколько помню дорога заняла 4 дня. И вот - Кронштадт и тут - авария. Командир ("Олега") поднял сигнал "Тигру" подойти к борту. Подхожу, перед носом большие льдины. Стараюсь пробиться уже на электромоторах, последняя льдина лопается, лодка рывком движется вперед. Даю "Полный назад", но поздно, лодка ударилась носом в борт и согнула нос. Передний танк наполнился водой и лодка, получила дифферент на нос. Вот и вся авария. Начальник, увидев происшедшее, успокоительно заметил, что если танк заполнился забортной водой, то вода дальше не пойдет и поблагодарил за столь благополучный переход. На мою просьбу идти в Петроград дал разрешение и мы пришвартовались около "Тосно"- базы 1-го дивизиона, которая стояла возле Горного института. Так окончился ледовый поход. Фотография Шурки Рогозина будет для меня дорогой памятью, если пришлете. Простите, что не оперировал в письме фамилиями, решительно не помню фамилий, на миноносце "Самсон" никого не знал.
Сердечный привет тетушке и Вам. Жму руку крепко. Ваш Ч.Мациевский. 3 фотографии возвращаю."

В этом письме существенным указанием является то, что "Тигр" не шел на буксире за "Олегом", а шел своим ходом по пробитому крейсером каналу. Это замечание относится также к описанию ледового похода И.А.Быховским в его документальной повести "Героическая "Пантера", где автор неверно утверждает, что "лодки "Тур" и "Тигр" - были взяты на буксир линейными кораблями и благополучно пришли в Кронштадт". (с.84) В отношении "Пантеры", что она сломала руль, выйдя из Гельсинфорсской гавани, и вынуждена была вернуться, Мациевский ошибся. Авария у маяка Грохара, где образовались нагромождения ледяных торосов, произошла с подлодкой "Рысь", которая из-за повреждений вынуждена была вернуться в Гельсинфорс. С "Пантерой" произошла задержка из-за того, что следовавшая впереди п.л. "Змея", неожиданно, без предупредительного сигнала дала задний ход. На "Пантере" Пуаре застопорил машины, но следовавший за ней "Леопард" с ходу врезался в корму "Пантере". После этого случая "Пантера" двигалась очень медленно и поэтому пришла в Кронштадт последней. Видимо эта задержка запомнилась Мациевскому, но причиной этого, он посчитал случай, который произошел с "Рысью". Об этом пишут Быховский (8) и Кровяков со ссылкой на архивные документы (с.142).
Ответ на это письмо Мациевского не был радостным. Александра Владимировна Рогозина, находящаяся в Ногинске, серьезно заболела и мне пришлось об этом сообщить д.Чеславу в очередном письме. На почве варикоза у тети Ляли на ноге возникли гнойниковые образования и началась гангрена, ее положили в больницу. Ответ Мациевского был полон сочувствия и печали. Сетуя на врачей, которые не нашли способа предотвратить заражение крови при болезни сосудов, сам пожаловался на образование язвы на левой ноге. Далее он сообщил фамилии командиров подводных лодок 2-го дивизиона: "Тигр" - Ч.Мациевский, "Пантера" - А.Бахтин, "Рысь" - Введенский (потом Таубе), "Тур" - Крагельский (потом А.Мациевский). Начальником Дивизии подводных лодок был Зубарев, сменивший Дудкина. Ч.Мациевский, будучи командиром 2-го дивизиона замещал Зубарева во время его болезни. Перечисляя командиров лодок, Мациевский предупредительно оговорился: "заранее не могу гарантировать точность... С точностью могу говорить только о себе". Оговорку следует принять во внимание относительно командира "Пантеры" в тот период, так как А.Бахтин командовал "Пантерой" с ноября 1918г по май 1921г. В период ледового перехода в апреле-мае 1918г лодкой командовал Ю.Пуаре(6). В конце этого письма Мациевский делает интересное сообщение еще об одном подводнике: "Я пробовал получить сведения от живущего здесь старого подводника К.Мацеевича, но он был в 4-м дивизионе и решительно ничего не помнит". О Мацеевиче д.Чеслав писал в первом письме, что тот поступил на курсы подводников вместе с А.Рогозиным в конце 1915г. Лейтенант Мацеевич служил старшим офицером на п.л. "АГ-15", которая по халатности кока, затонула при погружении с открытым люком 8 июня 1917г. Спаслось 8 человек (3 офицера и 5 членов команды), погибло 17 человек из команды (1).

Следующее письмо было наполнено соболезнованиями по поводу кончины Александры Владимировны Рогозиной в ногинской больнице. Ее готовили к ампутации ноги, так как "антонов огонь" уже дошел до бедра, но за 2 дня до операции остановилось сердце бедной тети Ляли. Сказались потери мужа и сына и прочие житейские невзгоды... В памяти всех родственников она осталась образцом преданности мужу-балтийцу (после гибели А.И.Рогозина к ней приезжали свататься из Москвы) примером доброты и душевности. Тетя Ляля оставила мне кипу писем и десяток альбомов А.Рогозина, которые помогли мне получить представление о жизни и службе балтийских подводников.

Остальные письма подводника Мациевского содержали в основном гражданские темы, а также касались его здоровья, что впрочем неудивительно, когда человек достигает почти 80-летнего рубежа. Тема флота была затронута только в одном письме:

"Итак "Барс" таранил один из миноносцев типа "Новик", о чем в свое время было много разговоров, но это не было доказано, так как ни один из миноносцев не имел повреждения, которые должен был иметь, таранив крепко построенную лодку из хромоникелевой 12мм стали... Случай с подлодками "Тигр" и "Пантера" мне лично неизвестен... Откуда взял автор эти сведения? Может он попутал случай "Тигра" с английской лодкой "Е-9". Когда мы обнаружили эту лодку при подходе к острову Даго, то началась игра, то мы уходили под воду, то англичанин, пока не убедились что это англичанин и... не показали ему нашего опознавательного сигнала. Наши подлодки типа "Барс" можно было отличить от английских и немецких подлодок, так как мы имели ровную палубу от носа до кормы, а они имели корму значительно низшую, чем нос. Что касается "Львицы", то не помню, чтобы когда-либо говорилось о ее таране через одно из наших судов. Если бы она была таранена через немецкое судно, то об этом немцы похвастались бы. Что наш миноносец "Львицу" протаранил это мало вероятно, так как такой случай не мог быть сохранен в секрете. И снова, миноносец имел бы повреждения..."

Мациевский мог не знать случая встречи "Пантеры" с "Тигром" описанного Быховским (6). Тогда "Пантера" ушла под воду незамеченной подводниками "Тигра". Возможно позже этот случай обсуждался командирами лодок, а не их помощниками, а когда Мациевский узнал о нем, то он уже потерял актуальность и мог быть запамятован позже Мациевским. Впрочем, у старого подводника были и хорошие проявления памяти. В письме от 11 ноября 67г он пишет:

"Ширшова не помню, Пуаре помню очень хорошо, но я не знал, что он был начальником дивизиона на Каспии. О лодках, отправленных на Каспий я помню, но как в тумане, только мне кажется там не "Касатка" была, а "Стерлядь". "Касатка" была на Черном море. (Может быть я ошибаюсь. Проверьте)".

Относительно "Касатки" ошибка Мациевского очевидна. Эта лодка после постройки в 1904г, как уже говорилось, была отправлена с Балтики во Владивосток. На Балтику она вернулась в 1915г(1). Дядя Чеслав, видимо, спутал название этой лодки с названием п.л. "Карась", которая находилась на Черном море. В продолжение письма Мациевский перечисляет несколько фамилий подводников:

"Возвращаясь к нашим подводным лодкам, Иконников был, но я его плохо помню. На "Тигре" были, боцман Поликарпенко, 1-й радист Корольков, 1-й электрик Карпов, 2-й - Кенямэт - эстонец, которого я встретил в Ревеле в 1948г. Офицеры лодки (тогда называли командный состав): Тимофеев, А.Пышкин и старик, механик Белецкий... Одно время был у меня помощником человек присланный из Владивостока, но он был арестован..., не закрыл главной вентиляции, благодаря чему лодка временно затонула, но тогда лодка подошла под спасательное судно "Волхов" и я ввел ее носом на подъемных талях. Благодаря этому лодка и люди были спасены, но электромоторы были повреждены водой. Фамилии этого человека я не помню. Помню - начальником Дивизии был... К.Введенский, а когда он был арестован и сидел в Дерябинской тюрьме,.. был Зубарев, когда он заболел, я его замещал. 1 мая 1920 или 1921 года, как начальник Дивизии, сделал парад подводных лодок на Неве между мостом Лейтенанта Шмидта и Дворцовым. Подлодка "Тур" села на кессон моста лейтенанта Шмидта, и с трудом удалось ее оттянуть при помощи буксиров. Командир и я имели много неприятностей... Дальше, что касается Берга, то удивляюсь, что он не помнит А.Рогозина. Ведь он же был фельдфебелем в нашей роте в 1913-14 году. Но как академик может забыл".

Естественно, фельдфебель может забыть рядового гардемарина в своей роте, но А.И.Рогозин был унтер-офицером в роте, что позволяет сомневаться в ослаблении памяти у фельдфебеля А.И.Берга.

Конечно, Ч.Мациевский не внес ясности в тайну гибели "Львицы", но сам факт существования этого представителя Дивизии подводников времен 1-й Мировой войны, близкого друга А.Рогозина явилось для меня некоторым успехом в моих поисках. Отыскав Мациевского, я как бы перевернул страницу жизни Рогозина, как офицера-подводника, штурмана п.л. "Пантера" и старшего офицера "Львицы". Более стало известно и о боевой деятельности "Тигра". В письмах Мациевского содержатся ценные уточнения условий перехода "Тигра" во льдах Финского залива при переходе кораблей Балтийского флота из Гельсинфорса в Кронштадт. Участие в том, являющемся по масштабу стратегической операцией (7), переходе во льдах подводных лодок типа "Барс", позволяет считать мнение Мациевского, что "Львица" не могла погибнуть из-за неисправностей каких-либо механизмов, верным.