Война на Балтийском море

Исходная обстановка

Немецкое морское командование, начиная войну против советского флота на Балтике, имело помимо элемента внезапности исключительные преимущества по сравнению с условиями первой мировой войны. В 1914 г, весь финский плацдарм, включая Або-Оландский архипелаг, был в руках России, а русский флот располагал хорошо укрепленными базами на обоих берегах Финского залива, Гельсингфорсом и Ревелем (Таллин), что позволило оборудовать поперек залива минно-артиллерийскую позицию большой глубины. Кроме того, в Або-Оландском архипелаге и в Рижском заливе были оборудованы фланговые позиции для легких сил. В этих условиях оборона столицы России — Петербурга была вынесена к горлу Финского залива.

К лету 1941 г. только Ганге, изолированный на территории враждебной страны, представлял собою вынесенный вперед опорный пункт нашего флота на северном берегу залива, но и он еще не был закончен оборудованием и не имел огневой связи с южным берегом так как с момента вступления прибалтийских республик в состав Советского прошло слишком мало времени, чтобы завершить строительство оборонительных сооружений и организацию системы базирования Краснознаменного Балтийского флота и его авиации.

Поэтому с первого же дня войны немцы располагали, помимо сухопутного плацдарма, всеми портами, базами, аэродромами, наблюдательными постами и рациями Финляндии включая Або-Оландский архипелаг и Ботнический залив. В этих условиях не только становилась реальной непосредственная опасность Ленинграду и Кронштадту с суши и с воздуха, но и ставилась под угрозу вся систола базирования Краснознаменного Балтийского флота, так как развернутый в Рижском заливе и в горле Финского залива в момент удара из Германии, он имел в тылу у себя: опорный пункт противника на о. Макилот, главную базу финского флота Гельсингфорс с крепостью Свеаборг и маневренные базы Котка, Аспэ и др. Все эти базы, прикрытые, помимо наличия системы обороны, естественной преградой шхерных островов, висели над основной и, единственной водной коммуникацией Балтийского флота, базировавшегося на Таллин, и, отрезали его от тыловой базы Кронштадт, Такая беспримерно тяжелая обстановка, вынудившая балтийцев с первых дней вероломного нападения фашистской Германии по сути дела драться на два фронта, усугублялась нарушением Финляндией нейтралитета, оформленного обязательством, взаимно данным Советским Союзом и Финляндией при подписании мирного договора 12 марта 1940 г. Статья III этого договора гласит: “Обе Договаривающиеся Стороны обязуются взаимно воздерживаться от всякого нападения одна) на другую и не заключать каких-либо союзов или участвовать в коалициях, направленных против одной из Договаривающихся Сторон”,

Подлость и предательство финского правительства особо подчеркиваются тем фактом, что оно ударом в спину, направленным против Советского Союза, должно было помочь германским хозяевам пробить дорогу к Ленинграду. Финны проворно услужили фашистской Германии. Уже с первого дня нападения часть германских сил действовала с финских баз; развернуться для этого немцы должны были по крайней мере накануне, а сговориться с финнами — значительно раньше.

Конечно, этими колоссальными преимуществами для своего флота и авиации германской командование постаралось воспользоваться в полной мере. Еще со времен экспедиции фон-дер-Гольца немцы хорошо знали местные условия своеобразного финского театра; в проводниках и консультантах недостатка не было, так как не только финский флот и армия, но и все лапуасцы и шюцкоровцы всячески изощрялись в прислужничестве немецким нацистам.

Однако, несмотря на такие громадные преимущества, как внезапность нападения и наличие готового плацдарма в тылу у Балтийского флота, германские морские силы мало сумели достичь в ослаблении последнего и мало помогли с моря своей армии. Главную задачу, которую ставили себе немцы, — полное заблокирование Балтийского флота с последующим уничтожением его в Таллине — они решить не сумели, так же как после вынужденного пересмотра всех своих планов не сумели уничтожить его в Кронштадте и Ленинграде.

Схема Тирпица и соотношение сил

Следующий важный вопрос, который должен быть разъяснен для полного понимания обстановки на Балтике, — это вопрос о соотношении морских сил.

Если предвоенная политическая география дала в руки германской армии огромные преимущества и позволила создать против Ленинграда группировку блокадных сил, действующих не только из Прибалтики, но и из Финляндии, и одновременно фланкировать все наши коммуникации в Финском заливе, то другая географическая особенность Балтийского моря давала в руки германского командования второй рычаг — возможность концентрации против нас всего немецкого флота.

Еще готовясь к первой мировой войне, немцы соорудили Кильский канал, который дал им второй выход в Северное море (помимо Бельтов и Зунда), что обеспечивает возможность стратегического маневра флотом путем сосредоточения его в Балтике или в Мокром треугольнике.

Из этой возможности родилась стратегическая схема Тирпица, предложенная им перед войной 1914-1918 гг.: заслониться временно на западе, все силы Флота открытого моря бросить в Балтику, пользуясь подавляющим численным превосходством, разбить русский флот, после чего, имея на востоке развязанные руки, все усилия сосредоточить на борьбе с английским флотом.

Эта схема тогда не была принята, но сосредоточение главных сил в Балтике применялось и, в частности, имело место осенью 1917 г. во время борьбы за Рижский архипелаг.

Надо помнить, что эта возможность вполне реальна в наши дни и немцы ею пользуются, но пока с другой целью — для учебы, перевооружения или ремонта тех сил, которые временно базируются на норвежские фиорды. Однако при этом выводить свои большие корабли на восток дальше Данцига и Кенигсберга германское командование не рискует.

Как в первый, так и в последующие. периоды войны немцы могли сосредоточить против Краснознаменного Балтийского флота все свои силы, т. е. линейные корабли типа “Fiirst Bismarck”, типа “Gneisenau”, карманные линкоры типа “Deutschland”, крейсера, миноносцы, не говоря уже о подводных лодках. Даже используя эти силы не полностью (с учетом потери “Admiral Graf Spee”, тяжелого крейсера “Blucher”, линейных кораблей “Fiirst Bismarck” или “Scharnhorst”), немецкое командование могло создать в любое время численное превосходство по всем классам кораблей.

Однако еще в июле 1941 г. после потопления нескольких германских эскадренных миноносцев в Рижском задние нашими торпедными катерами и авиацией и потопления ими же вспомогательного крейсера и эскадренных миноносцев при попытке высадить с последних десант на о. Эзель, а также после нескольких успешных ударов авиации и подводных лодок по боевым кораблям и транспортам, пробиравшимся в залив, число немецких боевых кораблей, появляющихся в пределах действия наших морских сил, стало сокращаться, причем отсутствие их компенсировалось увеличением состава вражеской авиации, “москитных” сил и подводных лодок.

При многократных неудачах попыток финско-германских сил захватить Ганге с суши, при борьбе за Таллин и во многих других случаях ожесточенной борьбы за побережье балтийцы ожидали, что немецкое командование обеспечит помощь с моря своей армии. Такая помощь была бы естественна и могла еще больше усложнить обстановку для нашего флота. В то время, когда Ленинград был вплотную блокирован с суши, балтийцы приготовились к отражению атак с моря. Однако они так и не увидели ни одного немецкого крейсера, не то что линейного корабля, хотя наша авиация и подводные лодки, оперируя в водах южной. Балтики, осматривали почти весь театр, включая территориальные воды Германии.

Несмотря на авантюризм, свойственный германской стратегии, в том числе и морской, немецкие адмиралы не рискнули ни разу на крупную операцию в Балтийском море. Впрочем, эта осторожность немцев не очень загадочна. Дело в том, что эта линия поведения полностью отвечала их основному плану. Стоило ли рисковать кораблями, если фельдмаршалы обещали молниеносно разгромить советские вооруженные силы и захватить Ленинград? В этих условиях Балтийский флот, лишенный последней базы, должен был бы автоматически погибнуть.

Кроме того, подобная своеобразная “последовательность”: мысли была обусловлена весьма важным соображением; после первых боев немцам стало ясно, что голыми руками балтийцев взять ни при каких условиях не удастся, что балтийцы будут крепка драться и это чревато для немцев потерями. Поскольку следующим объектом после СССР по “большому” плану была островная Англия с ее мощным флотом, немцам тем более казалось целесообразным беречь корабли для обеспечения запланированного вторжения. Однако эта стратегия сказалась в бесславных итогах боевой деятельности германских морских сил на Балтике и в то же время не спасла их от потерь.

Некогда Вильгельм II, изучая пространный отчет своего августейшего брата об итогах кампании против русского флота, “начертать соизволил”: “Война в Балтийском море очень богата потерями, без соответствующих ycпexoв”. Воистину эту резолюцию можно было бы переиздать сейчас, 29 лет спустя, только за другой подписью.

Именно так и обстоит дело: очень много потерь. Несмотря на все: потуги германского и финского Командования, успехи не соответствуют ни потерям, ни затраченным усилиям. Ни Ленинград, ни Кронштадт не были захвачены. Крейсера и линейные корабли Краснознаменного Балтийского флота, включенные в систему артиллерийской обороны Ленинграда, успешно расправлялись с батареями германской осадной армии и, проводив последними залпами отступающего под нашими ударами врага, скоро опять пробьются в свои передовые базы и появятся в водах южной Балтики!

Балтийский флот не только не уничтожен, но своей авиацией, “москитными” силами и подводными лодками продолжает систематически действовать на ближних и дальних коммуникациях противника, топя его транспорты или охранные и дозорные корабли,

Если анализировать причины, которые прежде всего останавливали германских адмиралов от проведения операций флота в Финском заливе, то можно утверждать, что они отдавали должное минной опасности, нашим подводным лодкам, легким силам и “москитным” соединениям, но также очевидно, что наибольшую их сдержанность вызывала и вызывает наша авиация. Немцы понимают, что в случае серьезной угрозы с моря нашим балтийским летчикам, совершенно естественно, придет на помощь фронтовая авиация, а если потребуется, то и авиация Главного Командования. Опыт современной войны на наших театрах, так же, как в Средиземном море и в Тихом океане, показывает, что успешные операции флота вблизи берегов или в узкостях возможны только при условии обеспечения господства в воздухе над зоной операций флота. Этого господства на Балтике немцы создать себе не могут, несмотря на все преимущества более удобной аэродромной сети, что в свою очередь подтверждает превосходство нашей материальной части, искусство и смелость советских летчиков.

Две поучительные операции

Вот что держит флот противника на почтительном расстоянии от наших берегов; вот почему он не рискует использовать из своего флота ничего, кроме вспомогательных сил, подводных лодок и “москитов”, опирающихся на финские шхеры. По той же причине флоту противника не удалось помочь своей армии высадкой десанта. Только две попытки высадки десанта были предприняты немцами за время войны, и о них надо сказать особо.

В первые месяцы войны, когда Красная Армия с тяжелыми боями вынуждена была отходить с территории советской Прибалтики, морской укрепленный район, развернутый на островах Рижского залива, продолжал держаться, несмотря на ожесточенные бомбардировки с воздуха и угрозу того, что острова будут полностью отрезаны от материка. С целью ускорения захвата островов немецкое командование организовало 13-14 сентября 1941 г. большую десантную операцию для высадки войск на западном побережье о. Эзель при одновременных более мелких десантах на очень широком фронте с разных направлений. Отряд из шести транспортов с многочисленными высадочными средствами прикрывался специально созданным маневренным соединением из эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей.

Такое решение объяснялось тем, что к этому времени основные силы Краснознаменного Балтийского флота уже были оттянуты на восток для непосредственной обороны подходов к Ленинграду, а также и тем обстоятельством, что к Рижским островам у немцев был особый счет. Из этого района гвардейцами-летчиками полковника Преображенского совершен первый налет советской авиации на Берлин, в последующем многократно и успешно повторенный. Все попытки и настойчивые усилия противника расстроить систему базирования и боевую работу балтийских летчиков при помощи ударов своей авиации не привели ни к чему; поэтому германскому командованию пришлось отрешиться от своей осторожности и рискнуть на комбинированную операцию. Десантная операция развертывалась по классическому шаблону но на принципе ускоренной атаки, т. е. предварительная разведка, обработка берега (кораблями и самолетами); для ослабления системы противодесантной обороны и для поддержки высадки огнем были весьма кратковременными за счет убыстрения всего темпа операции, использования эффекта внезапности, и обмана (демонстрациями) в части направления главного удара. По немецким расчетам, все это должно было совершенно ошеломить и дезориентировать оборону. Дальнейшие события явились прекрасной иллюстрацией к словам товарища Сталина о шаблонности германской тактики. “Немцы аккуратны и точны в своих действиях, когда: . обстановка позволяет осуществлять требования устава...”. Так было и в данном случае, когда на рассвете силы прикрытия и транспорты с десантом почти без помех развернулись в районе бухты Лыу. “Немцы становятся беспомощными, когда обстановка усложняется и начинает “несоответствоватъ”: тому или иному параграфу устава, требуя принятая самостоятельного решения, не предусмотренного уставом”. Именно так получилось и в данном случае, когда внезапно наши береговые батареи открыли огонь, а с юга появилась торпедные катера и самолеты и, осуществив смелую атаку, средь бела дня потопили 4 транспорта, эскадренный миноносец, другая группа катеров — сторожевой корабль, а батареи береговой обороны разгромили десант, находившийся на высадочных средствах. Дальнейшие действия показали полную растерянность германского командования, так как помощь с воздуха запоздала, на повторную атаку берега в этом пункте противник не решился, вследствие чего большая часть десанта была потоплена, а уцелевшие корабли поспешно и неорганизованно отошли.

На следующий день, 14 сентября, также бесславно кончилась попытка высадки десанта со стороны Рижского залива, в районе Кейгуста, где нашими береговой обороной, истребительной авиацией и катерами было потоплено до 12 десантных катеров, 4 транспорта, большое количество мелких судов и лайб, один сторожевик и один миноносец. Десант на берег допущен не был, несмотря на очень тяжелое положение гарнизона.

В последующем немцам удалось захватить о. Эзель, переправившись с материка через узкий пролив у Вормса в, обстановке уже полной изоляции гарнизона. На этой последней фазе операции попытка неприятельских кораблей приблизиться к бухте Лыу с моря для обстрела наших батарей и позиций (27 сентября) опять обошлась немцам очень дорого и окончилась потерей вспомогательного крейсера и двух эскадренных миноносцев.

Очевидно, что все эти уроки не прошли даром, так как в течение года противник больше не предпринимал десантных операций.

Вторая и последняя десантная операция противника, кончившаяся еще более сокрушительным разгромом, интересна по своей политической и стратегической подоплеке. Дело в том, что с момента окружения Ленинграда финскими и германскими силами оставалась только одна тонкая и мало надежная полоска, связывавшая город со всей страной, — водная коммуникация через Ладожское озеро в обход укрепленного района, созданного немцами у захваченного ими Шлисселъбурга. Корабли Ладожской военной флотилии, своевременно развернутые на этот участок для обеспечения флангов наших армий, упиравшихся в озеро, приняли на себя всю нагрузку питания героического Ленинграда. Задним числом немцы оформили версию о том, что они блокировали Ленинград и, дабы не терять зря свою живую силу, отказались от активных действий, ожидая пока измученные и обессиленные от голода гарнизон и население не сдадутся сами. Но на самом деле предпринимались многократные и в свое время анонсированные “решительные штурмы”, “последние штурмы” и т. д., которые обошлись немцам настолько дорого что германское командование действительно было вынуждено расстаться с надеждой взять город в открытом бою и также вынуждено перейти на метод ближней блокады, для ускорения эффекта которой противник начал систематический обстрел города из дальнобойной артиллерии. Это был очередной просчет немцев и финнов. Положение осажденного Ленинграда было исключительно тяжелым. Весь мир не допускал тогда мысли, что осаду Ленинграда со всеми лишениями — голодом, холодом и систематическим обстрелом — не только гарнизон, но и гражданское население смогут выдержать в течение двух с лишним лет. Подобного примера в истории не было.

Против этой единственной и зависимой от погод и помех врага ненадежной ладожской коммуникаций были направлены противником решительные усилия с тем, чтобы, разгромив Ладожскую военную флотилию, ее транспорта и базы, тем самым окончательно удушить голодом ленинградскую группу войск и город. Особенно неистовствовала германская авиация, но так как, несмотря на огромное количество самолето-вылетов и сброшенных бомб, разрушаемые причалы восстанавливались, а поврежденные баржи и транспорты нечеловеческими усилиями рабочих бригад того же Ленинграда; ремонтировались, командование противника решило, высадив десант на о. Сухо у южного берега Ладожского озера, перерезать единственную коммуникацию Ленинграда. Кроме того, захват острова позволил бы в последующем выйти в тыл Волховского фронта.

Финны, которые сейчас отрекаются от былых планов и попыток захватить Ленинград, которые отрекаются даже от своей причастности к обстрелам и бомбардировкам города, умалчивают о своих настойчивых усилиях уморить голодом миллионы ленинградцев и тем более, скрывают свою решающую роль в десантной операции на о. Сухо. Фактически дело обстояло так.

22 октября 1942 г., собрав транспортные суда для десанта и все вооруженные катера и канонерские лодки в северных ладожских шхерах (всего до 38 единиц, прикрываемых с воздуха германо-финской авиацией), противник, используя темную ночь и непогоду для скрытного перехода, внезапно начал обстрел и высадку десанта на маленький островок, гарнизон которого насчитывал меньше 100 чел, при одной батарее и всего двух пулеметах. Нападающие были в двадцать раз сильнее по численному составу и в 100 раз — по мощи огня за счет артиллерии кораблей. С момента выяснения обстановки вопрос заключался в том, сколько времени могут продержаться защитники о. Сухо и успеют ли наши силы придти им на помощь.

Сторожевые катера и тральщики дозора, а затем канонерские лодки Ладожской флотилии подоспели на выручку гарнизона острова и своим огнем заставили противника свернуть операцию, а затем атаками последовательных волн морской и фронтовой авиации был завершен разгром остатков десанта на его отходе. Потоплено было более 20 судов и сбито 15 самолетов противника. Стойкость маленького гарнизона о. Сухо обеспечила эту победу.

Прошло уже много месяцев после этого боевого эпизода, и ни одной новой попытки высаживать десанты фашисты не делали. Очевидно, они поделились полученным уроком со своими собратьями на Севере и в Черном море, так как и там не было реальных поползновений к десантным операциям.

Борьба на дальних коммуникациях

Несмотря на исключительно трудные условия — базирования в восточном углу Финского залива, на дальних коммуникациях врага вплоть до южной части Балтийского моря с исключительной отвагой действуют, непрерывно совершенствуя свою тактику, самолеты-торпедоносцы и подводные лодки, прорывающиеся через противолодочные рубежи в Финском заливе.

Говоря о людях Краснознаменного Балтийского флота, надо особо выделить подводников. Нет более сложного и трудного моря в современной войне для действий подвод-лодок, чем Балтика. Ни на одном другом театре военных действий нет такой плотности противолодочных сил и средств врага, дополняемых естественными препятствиями в виде банок, мелей, островов и шxep. Закаленные длительной тренировкой и учебой мирного времени, проверенной на опыте кратковременной, но поучительной войны с белофиннами, балтийские подводники стали подлинным бичом для немецких транспортов. За исключением периода ледостава или особо неблагоприятных условий обстановки в Финском заливе, они упорно пробивались в море и наносили весьма чувствительные потери немцам, обычно в тот момент, когда противник считал все лодки потопленными или же закупоренными в Кронштадте.

Если на других морях подводники, выходящие в операцию, при переходе в район действий или при возвращении в базу имеют много свободных суток, когда можно нормально работать и отдыхать без особого риска, то балтийцам приходится сразу же за “воротами” базы погружаться и форсировать систему противолодочной обороны противника. Нормальный отдых или случайный ремонт невозможны в этих условиях. Малейшая ошибка либо оплошность в расчетах или действиях чреваты тяжелыми последствиями. Та же обстановка сопутствует возвращению в базу.

Boт почему Балтика выработала особый тип бесстрашных и искусных подводников, значительная часть которых являются сейчас Героями Советского Союза или орденоносцами.

По этому вопросу уместно предоставить слово самому противнику, который в начале войны рассчитывал быстро расправиться с Краснознаменным Балтийским флотом, а когда это не удалось, многократно “уничтожал” его в своих сводках то с воздуха, то на минах. Вот что писал в конце декабря 1943 г. на страницах “Дейче Альгемейне Цейтунг" обслуживающий прессу офицер германского флота Циммерман: “За последнее время в сводках верховного командования вооруженными силами Германии довольно часто появляются сообщения об упорных боях между нашими и советскими морскими силами в Финском заливе. С тех пор как германские корабли путем постановки минных заграждений и противолодочных сетей заблокировали Балтийский флот в восточной части Финского залива, советское командование предпринимает мощные атаки с задачей прорвать эту блокаду при помощи надводных кораблей, подводных лодок и авиации.

С одной стороны, целью этих атак является стремление противника не только восстановить свободу действий флота в Финском заливе, но и создать предпосылки для прорыва подводных лодок в Балтийское море с задачей нарушения здесь нашего судоходства. Конечной же целью противника является обеспечение господства на Балтийском море.

С другой стороны, советское командование стремится путем активизации боевых действий обеспечить снабжение тех островов Финского залива, которые находятся пока еще в их руках.

Таким образом вполне понятно, что эта двойная задача заставляет противника напрячь все силы для прорыва нашего, стального кольца.

Мощные соединения авиации противника ежедневно совершают налеты на наши сторожевые корабли, охраняющие минные заграждения и сети, а также на специальные соединения, занятые восстановлением поврежденных и установкой новых заграждений.

За налетами авиации следуют боевые операции легких сил флота противника: эскадренных миноносцев, тральщиков и торпедных катеров, а также артиллерийские налеты.

В 1942 г., несмотря на наличие обширных минных заграждений и бдительность наших кораблей, нескольким советским подводным лодкам удалось прорваться из Финского залива в Балтийское море и в результате этого в какой-то мере нарушить наше судоходство”.

Автор весьма скромен и сдержан в формулировках. Говоря, например, о том, что подводные лодки “в какой-то мере нарушили судоходство”, он умалчивает, что в то же время (и, кстати, в течение всего года) советские торпедоносцы потопили еще больше транспортов, перекрыв рекорд подводных лодок. Однако автор не может уже скрывать факта, что немцы терпят большой урон от ударов балтийских моряков и серьезно беспокоятся относительно наших дальнейших планов и намерений.

Борьба на Кронштадтском плесе

Для того чтобы надежно прикрывать Ленинград с моря необходимо было удерживать во что бы то ни стало устье р. Невы и морской район восточной части Финского залива в границах, возможно дальше вынесенных на запад. Нами были временно оставлены отдельные острова в районе Гогланда, удержание которых (особенно в условиях ледостава) потребовало бы излишнего напряжения, и создан укрепленный район с центром на островах Лавенсари и Сейскар, несмотря на то, что этот архипелаг был глубоко обойден армией противника как по северному, так и южному берегу.

Кроме того, южнее Кронштадта прочно удерживался Ораниенбаумский. плацдарм с главным опорным пунктом — фортом Красная Горка.

Наличие маневренных баз для “москитных сил”, подводных лодок и оперативных аэродромов морской авиации в пределах этого района давало возможность Краснознаменному Балтийскому флоту:

1) обеспечивать развертывание и возвращение тех сил (главным образом подводных лодок), которые форсировали Финский залив и действовали на дальних и ближних коммуникациях противника;

2) прикрывать приморские фланги войск Ленинградского фронта от возможных ударов морских сил противника обстрелом кораблей или высадками десантов;

3) не допускать прорыва торпедных катеров к Кронштадту, Ораниембауму и Неве;

4) вынести вперед противовоздушную оборону Кронштадта и Ленинграда с морского направления и, наконец,

5) создать противоблокадную операционную зону (плацдарм) для последующего развертывания Балтийского флота.

Противник это отлично понимал, почему с первых дней перебазирования нашего флота из Таллина на Кронштадт прилагал все усилия к тому, чтобы захватить островной район перед Кронштадтом. С этой целью немецким командованием были использованы для базирования блокадных сил аэродромы на северном и южном берегах залива и финские шхеры.

Ни на один день не прекращалась напряженная шхерная, минная и воздушная война, в которой главную роль играют морские охотники, тральщики, сторожевые катера и сторожевые корабли, бронекатера и торпедные катера, действующие при непосредственной поддержке штурмовой и истребительной авиации флота. Зимой эта война приобретала новые и весьма своеобразные формы. Морякам приходилось действовать на льду, в белых маскировочных костюмах, а для подвижности использовать не только автомашины или аэросани, но и обывательские сани с конской тягой.

Одновременно нашей морской авиацией велась непрекращающаяся и успешная борьба за господство в воздухе над Кронштадтским плесом, без чего. в современных условиях нельзя долго удерживать свою операционную зону.

Все эти усилия вполне оправдались, и хотя гарнизонам островов приходилось иногда работать в очень тяжелых условиях, однако они стойко преодолели трудности и тем самым обеспечили устойчивость всей системы обороны водного района.

Баланс потерь как на море, так и на льду и в воздухе неизменно был в пользу кронштадтцев. За длительный период блокады они не уступили врагу ни одной квадратной мили своей акватории или островов, уничтожив большое количество самолетов, “москитных” сил и транспортов немецкого и финского флота.

Борьбу на Кронштадтском плесе надо рассматривать как из элементов общей борьбы за Ленинград.

Флот в борьбе за Ленинград

Почти полугодовая героическая оборона изолированного Ганге, громадные потери, нанесенные немцам в боях за Таллин, упорная оборона Эзеля, поддержка фланга Красной Армии в Нарвском заливе и, наконец, успешная борьба за острова на подступах к Кронштадту — все это было той школой современной войны, которая подготовила Краснознаменный Балтийский флот к достойному участию в борьбе за город Ленина.

Помимо прямой и непосредственной ответственности за оборону морских подступов к Ленинграду, которую нес славный Кронштадт с его корабельными соединениями, все силы и средства флота были призваны на защиту города совместно с частями Ленинградского фронта и его героическим населением.

Большие корабли, временно лишенные маневра в открытом море, заняли артиллерийские позиции на взморье и на Неве и своим огнем более двух лет поддерживали соответствующие сектора оборонительной системы.

Авиация флота и зенитная артиллерия кораблей и береговой обороны явились составной частью системы ПВО Ленинграда.

Стационарная и подвижная артиллерия береговой обороны, в том числе кронштадтские форты, переключилась на сухопутные цели, взаимодействуя с артиллерией фронта.

Много моряков с кораблей и баз ушло на берег, в морскую пехоту и дралось с захватчиками в составе соединений Красной Армии.

Ладожская военная флотилия своей боевой деятельностью обеспечивала тыловую коммуникацию города и фронта.

Конечно, решающую роль в обороне Ленинграда, его деблокаде, а затем и в разгроме германской группировки принадлежит войскам Красной Армии, но разносторонняя помощь, оказывавшаяся Балтийским флотом, весьма значительна. Участие в героической эпопее обороны города Ленина должно быть отнесено к славным страницам истории Краснознаменного Балтийского флота.

В приказах Верховного Главнокомандующего, изданных в процессе боев за Ленинград, не раз упоминались среди отличившихся частей и соединений части флота.

Роль моряков в заключительной фазе этой эпопеи так отмечена в приказе по войскам Ленинградского фронта от 27 января 1944 г.:

“За отличные боевые действия объявляю благодарность Всем войскам фронта и морякам Краснознаменного Балтийского флота, участвовавшим в боях за освобождение Ленинграда от блокады”.

Именно здесь, под Ленинградом, впервые захлебнулось большое германское наступление, и немцы вынуждены были больше двух лет топтаться на месте, затрачивал колоссальные усилия, живую силу и технику с тем, чтобы в конце концов дождаться своего разгрома.

Что Ленинград сам по себе, как “вторая столица”, как важнейший стратегический узел и громадный промышленный центр, являлся для немцев главным объектом на северо-западном направлении, — это общеизвестно; сами германские фельдмаршалы во главе с “фюрером” многократно, начиная с июня 1941 г., об этом возвещали. Но нужно отметить, какую значительную роль при этом играло желание врага одновременно с захватом Ленинграда ликвидировать Краснознаменный Балтийский флот, которому больше некуда было отходить.

Нацеленность тяжелой артиллерии и авиации противника на наши корабли видна была из их действий. Об этом намерении немцев и о том, насколько Балтийский флот им досаждал, свидетельствуют германские документы, захваченные при разгроме их армии под Ленинградом.

Вот некоторые записи, выбранные из “Журнала боевых действий” 768 тяжелого артиллерийского дивизиона — одной из частей той самой тяжелой артиллерии резерва главного командования, которая разрушала жилые дома и памятники культуры, расстреливала стойких жителей города Ленина и орудия которой украшают сейчас Трофейную выставку Великой отечественной войны:

“16 сентября 1941 г. по приказу 802 полка 1-я батарея вводится в действие в районе Красное Село. Задача — борьба с тяжелыми крейсерами, находящимися в Ленинградском порту и в заливе. Эти корабли своими дальнобойными и крупнокалиберными орудиями днем и ночью беспокоят весь участок фронта”

На следующий день:

“17 сентября 1941 г. Утром прекрасная видимость. Опознается тяжелый корабль, видимо “Марат”. Дым горящих деревень затрудняет наблюдение. Поднявшиеся высокие фонтаны воды показывают, что, несмотря на максимальную дальность стрельбы наших орудий, корабль не может быть нами поражен.

11 час. 41 мин. — 12 час. 37 мин. Дивизион обстреливал большое судно в порту, видимо строящееся. Огонь по этому судну был открыт по приказу свыше.

18 час. 05 мин. — 18 час. 14 мин. Обстрелян военный корабль восточнее Петергофа, ведший сильный огонь”.

Характерны следующие записи, сделанные через месяц:

“12 октября 1941 г. Кронштадт, как обычно, задымлен. Петербург подвергается бомбардировке нашей авиации, производящей атаки последовательными волнами. Передовой пункт наблюдения каждый раз отмечает вой сирены”.

“15 октября 1941 г. Внушает беспокойство спокойствие русских, которое не расценивается еще как признак слабости”.

Проходит еще полгода. Все расчеты “блитца” провалились, “признаков слабости” Ленинграда по-прежнему не замечалось, но намерения германского командования остались неизменными.

“4 апреля 1942 г. Между 17 час. 00 мин. и 17 час. 30 мин. имел место крупный налег пикирующих бомбардировщиков под прикрытием истребителей (всего до 100 самолетов на Петербург, особенно на находящиеся в устье Невы советские военные корабли”.

Этот воздушный налег отмечен в сводке германского верховного командования от 5 апреля 1942 г. следующим образом:

“Соединения военно-воздушных сил произвели налет на остатки Балтийского флота в портах Ленинград и Кронштадт. 2 линкора, 2 тяжелых крейсера были поражены бомбами крупного и сверхкрупного калибра. Вероятно поврежден также минный крейсер... Наша тяжелая артиллерия РГК поддерживала атаку авиации, обстреливая советские зенитные батареи”.

Эта запись интересна не очередным заявлением о “потоплении остатков” Балтийского флота, который в немецких сводках “топился” и до и после этого, но тем, как много усилий и сложных приемов было применено для ожидаемого уничтожения наших кораблей. Очевидно, что по расчетам врага переключение тяжелой артиллерии на подавление зенитных батарей в момент атаки пикировщиков и прикрытие последних истребителями должны были обеспечить полный успех. Однако за два с лишним года изощренных стараний противник имел ничтожный успех в части повреждения отдельных кораблей и не мог потопить ни одного.

Переменой позиций, маскировкой, задымлением, а главное ответным огнем корабли не только успешно оборонялись от ударов врага, но и наносили ему самому чувствительные потери.

Как огрызался флот из Кронштадта и Ораниенбаума не только за себя, но и за родной Ленинград, видно из такой записи в том же “Журнале боевых действий”:

“3 июня 1942 г. По случаю посещения двух высших финских артиллерийских офицеров вся наша артиллерия РГК произвела огневой налет по Кировскому заводу, в котором 768 дивизион участвовал 40 выстрелами. После стрельбы начался меткий ответный огонь из Ораниенбаумского котла по нашим наблюдательным пунктам у КП 2-й батареи. Прямым попаданием разрушен блиндаж”.

Изолированный Ораниенбаумский плацдарм немцы окрестили “котлом”, считая его защитников обреченными. Так они называли этот плацдарм до последнего момента, пока из “котла” на них не выплеснулись части Ленинградского. фронта, которые, взаимодействуя с частями, наступающими от Красного Села, устроили немцам настоящий котел в районе севернее Ропша.

После длительной позиционной войны переход к крупнейшим маневренным операциям был внезапным, решительным и исключительно успешным.

Впервые весь мир узнал о начале решающих событий на Ленинградском фронте из сообщения Совинформбюро, содержавшего оперативную сводку за 18 января 1944 г. На следующий день, 19 января, оперсводка уже давала возможность понять масштаб операции и силу удара:

“Войска Ленинградского фронта, под командованием генерала, армии Говорова, продолжая развивать наступление из районов Пулково и южнее Ораниенбаум, 19 января штурмом овладели городом Красное Село, превращенным немцами в крепость, и таким же мощным опорным пунктом обороны противника и важнейшим узлом дорог — Ропша”.

В приказе Верховного Главнокомандующего от 19 января 1944 г. было объявлено: “В ходе наступления нашим” войсками нанесено тяжелое поражение семи пехотным дивизиям немцев и захвачена большая группа вражеской тяжелой артиллерии, систематически обстреливавшей город Ленинград”.

Затем с невероятной быстротой замелькали названия ряда занимаемых пунктов, обращенных противником в мощные узлы обороны, таких, как Урицк, Тосно, Пушкин, Павловск, Мга, Ульяновка и многие другие. Это знаменовало полный разгром группировки немцев, подтверждаемый громадным количеством захваченных трофеев, оставленных врагом убитых и взятых нами пленных.

К концу января части Ленинградского фронта уже вышли к берегам Луженой губы и Нарвского залива, а 1 февраля был взят Кингисепп.

Подводя итоги месячного наступления Ленинградского и Волховского фронтов, 22 февраля Советское Информбюро так характеризовало все происшедшее:

“Под ударами наших войск потерпела крушение сильнейшая оборона немцев, которую они сами расценивали, как неприступный и непреодолимый “северный вал”, как “стальное кольцо” блокады Ленинграда”.

Так позорно для агрессора и славно для доблестных защитников города Ленина кончились осада и блокада, не имеющие прецедентов в мировой истории. Моряки Балтийского флота могут гордиться тем, что навечно останутся в героической летописи этих событий.

Морская авиация вместе с авиацией фронта в эти дни целеустремленно работала над решением общей задачи,

Вся корабельная артиллерия и батареи береговой обороны, особенно крупных калибров, пользуясь своей дальнобойностью, непосредственно подготавливали и сопровождали удары наземных войск, подавляя артиллерию врага, разрушая наиболее мощные его сооружения, разметая скопления войск и отсекая их движение по важнейшим дорогам.

Корабли, форты Кронштадта и Ораниенбаума и подвижные батареи флота провожали разгромленных захватчиков до пределов технических возможностей своих калибров и в завершение участвовали в общем победном салюте освобожденного от блокады Ленинграда.

Теперь обстановка кардинально изменилась. Тесная блокада закончилась, и Краснознаменный Балтийский флот, как скрученная пружина, начинает опять разворачиваться.

* * *

Обогащенные опытом трехлетней войны, моряки Краснознаменного Балтийского флота, в исключительно трудных условиях сохранившие самые ценные корабли, сейчас выступают в следующий этап борьбы.

Если на главном направлении для Красной Армии в целом перелом войны начался под Сталинградом, а сражение за Курский выступ поставило врага перед катастрофой, то для Балтийского флота таким решительным переломом в войне явился разгром германской группировки под Ленинградом и начало очищения южного берега Финского залива от немецких захватчиков.

С нетерпением ждут экипажи кораблей (завидующие сейчас экипажам самолетов) того часа, когда они смогут пробиться в свои старые базы и оперировать из них, продолжая добивать ненавистного врага во взаимодействии с победоносной Красной Армией.

Принято считать, что иногда со стороны виднее. Послушаем, что говорят об этих событиях и перспективах нейтральные наблюдатели. В передававшемся стокгольмским радио 29 января 1944 г. обзоре коммодора Карла Генрика Фалькмана было сказано:

“Свыше двух с половиной лет русский Балтийский флот был заперт в крайнем внутреннем углу Финского залива, у устья Невы, имея над своей головой, в самом ближайшем соседстве, оккупированные немцами районы с их воздушными базами. У немцев, казалось бы, тогда были все возможности уничтожить русские военно-морские силы с воздуха. Но они этого почему-то не сделали, вернее, пытались, хотя им это и не удалось. Правда, красный флот понес известные потери, но он все еще остается на Балтийском море фактором, внушающим уважение”.

Трудно судить, чего больше в этих словах — скрытого сожаления о немецкой неудаче или уважения к упорству советских моряков, — но одно ясно всем: не удалось — ни с моря, ни с суши, ни с воздуха.:

Хочешь не хочешь, а очевидно, что придется считаться с “фактором, внушающим уважение”.

Второй раз после Октябрьской революции и третий раз за последние 90 лет вражеская блокада придвигалась к фортам Кронштадта, и Балтийский флот вынужден был вжиматься в его границы. Как было всегда раньше, Балтийский флот опять выйдет на просторы Балтики еще более сильным, чем прежде.