Офицерский состав эскадры Ф.Ф. Ушакова, действовавшей в 1798-1800 гг. на Средиземном море, привлек наше внимание не только в связи с 200-летним юбилеем славных побед российских моряков. Годы правления императора Павла I стали завершением и одновременно высшей точкой самой блестящей эпохи в истории отечественного флота. Именно во второй половине XVIII века военно-морские силы, более чем когда бы то ни было до или после, являлись самостоятельным, а зачастую даже и ведущим фактором имперской политики России. Но уже с наступлением "дней александровых прекрасного начала" взгляды правящей элиты на значение и роль флота приобрели иное направление.

Благодаря работам А.В. Висковатова, А.П. Соколова, Р.К. Скаловского, Д.А. Милютина, Е.В. Тарле, А.Л. Шапиро, А.М. Станиславской, В.Д. Овчинникова и ряда других исследователей событийная канва боевых действий в Средиземноморье на рубеже XVIII-XIX вв. описана достаточно полно. Однако о тех, кто командовал тогда судами русской эскадры, известно немногое. Повезло лишь нескольким персонажам, таким как Д.Н. Сенявин, однако из посвященных им биографических очерков разной подробности трудно понять кем являлись эти люди в ряду своих товарищей - правилом или только подтверждающими его исключениями. Но именно командиры всегда ведут своих подчиненных к победам или поражениям, являясь одним из главных факторов, определяющих успехи или неудачи флота. В эпоху парусов, при весьма несовершенных средствах связи, их роль была особенно значима.

Объектом изучения в настоящей работе являются штаб-офицеры, командовавшие линейными ораблями 70-80-пушечного ранга в эскадре Ф.Ф. Ушакова в феврале (старого стиля) 1799 г., то есть в заключительный период завоевания Ионических островов и захвата крепости на о. Корфу. В это время для взятия главного опорного пункта французов сосредоточились все русские военно-морские силы, действовавшие в акватории восточного Средиземноморья, включая подошедший из Севастополя отряд контр-адмирала П.В. Пустошкина. Линейные корабли являлись ядром эскадры и ее основной ударной силой. Но предварительно нами был уточнен персональный состав командиров всех судов, так как соответствующая ведомость, воспроизведенная в сборнике документов "Адмирал Ушаков" по публикации в "Материалах для истории русского флота", не отражает действительного положения вещей. Она составлена в Конторе главного командира Черноморских флотов как расписание офицеров по судам на кампанию 1798 г. Поэтому целый ряд перечисленных в документе лиц реально не только не командовали судами эскадры Ф.Ф. Ушакова во время действий в Средиземноморье, но и вообще не находились на ней. Указанный же в этом документе командир кирлангича "Ахилл" лейтенант П. Кононович и вовсе утонул еще в июле 1798 г. вместе со своим судном.

Во избежание подобных несоответствий судовой состав эскадры также пришлось уточнить по ведомостям о ее состоянии, приложенным к рапортам Ф.Ф. Ушакова в Государственную Адмиралтейскую коллегию от 18 декабря 1798 г. и 4 марта 1799 г. Ранги судов приведены по справочникам Ф.Ф. Веселаго и А.А. Чернышева. Следует учитывать, что точное число орудий на них в кампании 1798 - 1799 гг. отличалось от положенного по штатам. Личности командиров судов устанавливались по самому, пожалуй, надежному в этом случае источнику - "Спискам господам штаб и обер офицерам в эскадре на кораблях, фрегатах и прочих судах находящимся, о выдаче им в щет порционных денег". Полученные результаты сведены в таблицу.
Главным источником биографических сведений об офицерах являлись их послужные списки, хранящиеся в РГАВМФ. При этом предпочтение отдавалось документам, современным избранному хронологическому рубежу, то есть за 1798, 1799 гг. или ближайшие к ним годы. Важным дополнением к формулярным спискам явились аттестатные списки офицеров Черноморского флота по чинам. Так, например, единственным из командиров ушаковской эскадры, формулярный список которого обнаружить не удалось, является капитан А. Скандраков, но о нем есть сведения в аттестатном списке за 1800 г. Чины командиров достаточно определенно соответствовали рангам судов. 70-80-пушечными линейными кораблями командуют капитаны 1-го ранга, при этом кавторангов И.О. Салтанова и К.С. Леонтовича можно считать исключением, так как оба были переведены с Балтики в 1798 г. чтобы принять только что вошедшие в состав флота корабли. 66-пушечным кораблем и не уступавшими ему двумя линейными фрегатами командуют капитаны 2-го ранга. "Обычные" фрегаты в равной мере находятся под командой как капитанов 2-го ранга, так и капитан-лейтенантов. Наконец различными "крейсерскими" судами или авизо командовали лейтенанты, а капитан-лейтенантский чин командира шхуны № 1 П.М. Макшеева объясняется тем, что он числился не в корабельном, а в гребном флоте.

Прежде всего обратимся к пятерым каперангам. Среди них И.А. Селивачев с 1 мая 1798 г. имел свой брейд-вымпел как младший флагман - командующий арьергардом эскадры. Это назначение объясняется вероятно тем, что Селивачев, наряду с А.П. Алексиано, был самым старшим по производству из всех капитанов 1-го ранга в эскадре - он получил этот чин еще 1 сентября 1790 г. Д.Н. Сенявин и И.С. Поскочин во время захвата Ионических островов в кампании 1798 г. исполняли обязанности начальников отдельных отрядов. А.П. Алексиано сразу по взятии Корфу был назначен старшим морским начальником на острове, то есть фактически военным губернатором. Е.П. Сарандинаки, командир флагмана эскадры, являлся весьма близким к Ф.Ф. Ушакову человеком, оказывавшим влияние на политику, проводившуюся адмиралом на Ионических островах. Таким образом фактический статус этих штаб-офицеров был выше чем просто командование самыми крупными кораблями эскадры.

Установление возраста наших персонажей является непростой задачей. Год рождения точно известен лишь у Д.Н. Сенявина. В послужных списках того времени приводился только общий возраст - количество "полных лет" , обычно на начало года ("на 1-е генваря"), так что для получения года рождения следует вычесть этот возраст из предыдущего года. К тому же А.П. Алексиано в 1798 г. написал, что ему 49 лет, в 1804 г. - 53 года, а Е.П. Сарандинаки вообще не указывал свой возраст. Возможно они просто не знали точной даты собственного рождения. Тем не менее можно установить, что И.А. Селивачеву было в 1799 г. 50 лет, А.П. Алексиано и Е.П. Сарандинаки примерно столько же, И.С. Поскочину 40 лет и Д.Н. Сенявину 36 лет. Трое русских офицеров - потомственные дворяне. Сенявин указал в формулярном списке от 1800 г., что имеет "за отцом своим" Н.Ф. Сенявиным целых 240 душ крестьян, тогда как Поскочин являлся обладателем символических 15 душ. Селивачев же крепостных не имел. Прямые данные о происхождении обоих греков отсутствуют, но, судя по косвенной информации, по крайней мере Сарандинаки был из семейства нобилей. Российское дворянство они имели по "Табели о рангах". Греки сохраняли приверженность своей автокефальной церкви, наши офицеры были, естественно, "российской нации и закона".

Что касается образования, то Селивачев, Поскочин и Сенявин окончили Морской шляхетный кадетский корпус, греки же являлись моряками-практиками. В графе аттестации "имеет ли знание в каких науках" у всех пятерых каперангов значится одно и то же: "принадлежащие к мореплаванию науки знает". Единственным из них, кто свободно владел иностранными языками, был А.П. Алексиано, который изъяснялся на английском, итальянском и испанском. Все остальные разделы аттестационных списков содержат исключительно положительные ответы на вопросы: "каково ведет себя по службе", "каковы имеет способности ума", "не предан ли пьянству или игре", "каков в хозяйстве"? Только в подписанной Ф.Ф. Ушаковым характеристике Алексиано за 1799 г. значится: "в поведении и должности хорош и рачителен, но по совершенной слабости здоровья часто бывает болен". Впрочем, Антон Павлович иногда оставался по болезни "при береге" еще в русско-турецкую войну 1787-1791 гг.

Если обратиться к прохождению службы рассматриваемыми штаб-офицерами, то можно заметить, что карьеры греков очень схожи между собой. А.П. Алексиано и Е.П. Сарандинаки были зачислены волонтерами на эскадру Г.А. Спиридова в Архипелаге в 1770 г. и находились на фрегате "Святой Павел" под командой активного приверженца русских Паниоти Алексиано. Родной брат последнего Антон Павлович Алексиано, отслуживший ранее пять лет на британском флоте, вскоре сам стал командиром судна и в 1773 г. был произведен в мичманы русской службы. Сарандинаки же за 1771 г. перебывал подпрапорщиком "от солдат", сержантом и наконец стал констапелем (младший обер-офицерский чин морской артиллерии, находившийся в XIII классе по "Табели о рангах" и соответствовавший подпоручику пехоты) . В этих чинах оба задержались на семь и девять лет соответственно. Алексиано после прибытия в 1775 г. в Россию активно ходил на фрегатах в Средиземное море, правда уже на мичманских должностях. Сарандинаки же все это время провел в артиллерийской команде в Кронштадте. Следующий офицерский чин унтер-лейтенанта он получил в 1780 г. тоже по линии морской артиллерии. Только после похода на корабле "Твердый" в Ливорно в 1780-1781 гг., где "исправлял мичманскую должность", Е.П. Сарандинаки был в мае 1782 г. переименован в этот чин, а по окончании кампании, совершенной в составе эскадры А.И. фон Круза от Кронштадта до Ла-Манша, произведен в декабре того же года в лейтенанты. А.П. Алексиано стал лейтенантом еще 1 января 1780 г., по возвращении из четырехлетнего плавания на фрегате "Павел" в Средиземноморье.

На наш взгляд можно утверждать, что имела место намеренная задержка производства в следующий чин греков, оставшихся на службе в российском флоте после Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г., что видно в сравнении с русскими офицерами корабельного флота, срок выслуги которых в мичманах составлял в то время около пять лет. Делалось это очевидно с целью не допустить возникновения преимущества в старшинстве произведенных во время Архипелагской экспедиции в офицеры греков-волонтеров перед выпускниками Морского корпуса, путем увеличения выслуги первых в мичманском чине на срок примерно равный пребыванию вторых в гардемаринах. Таким образом оказавшиеся в русской службе греки включались в общую линию чинопроизводства. За это предположение говорит и то, что следующие чины А.П. Алексиано и Е.П. Сарандинаки получили на одинаковых основаниях с другими офицерами.

Последнее хорошо прослеживается в сравнении с карьерой ровесника греков И.А. Селивачева. Став мичманом в 1773 г., он получил чин лейтенанта 1 января 1778 г. С 1774 г. Селивачев на Черном море, участвовал в строительстве судов на Новохоперской верфи, служил на шхуне "Измаил", а с 1781 г. и вплоть до получения 1 января 1785 г. капитан-лейтенантского чина командовал полякой "Св. Екатерина". Лейтенант А.П. Алексиано в 1782-1785 гг. служил на судах в Архангельске и Кронштадте, а лейтенант Е.П. Сарандинаки, в 1783 г. переведенный на юг, командовал транспортным судном "Борисфен". И.А. Селивачев в 1785 г. был отправлен в Воронежскую губернию за рекрутами, потом получил в командование фрегат "Осторожный", а вскоре после производства 1 января 1787 г. в капитаны 2-го ранга - корабль "Слава Екатерины". Алексиано, который уже имел опыт доставки молодого пополнения из Олонецкой губернии в Архангельск в 1782 г., получил капитан-лейтенантский чин в один день с Селивачевым и был назначен флаг-офицером к контр-адмиралу А.Г. Спиридову, с отрядом которого совершил переход из Архангельска в Кронштадт. В 1786 г. Антона Павловича перевели на Черное море командиром только что построенного корабля № 4, который потерпел крушение на пути из Херсона в Севастополь. После этого Алексиано в 1787 г. получил в командование фрегат "Поспешный", а затем транспортное судно "Полоцк". Вероятно благодаря упомянутому инциденту Е.П. Сарандинаки удалось догнать соотечественника в чинах: 1 января 1787 г. он стал капитан-лейтенантом, но продолжал находиться на своем транспорте, вооруженном с началом русско-турецкой войны, как и "Полоцк" Алексиано. Очевидно, что сроки выслуги и общий контур прохождения службы начиная с лейтенантских чинов у двух бывших греческих волонтеров и тянувшего служебную лямку русского офицера примерно одинаковы.

Дальнейшая их судьба была обусловлена превратностями вспыхнувшей в 1787 г. войны с Оттоманской Портой, в которой все трое приняли активное участие. И.А. Селивачев командовал флагманом флота "Слава Екатерины" (с марта 1788 г. - "Преображение Господне") в кампаниях 1787-1788 гг., а в 1789-1791 гг. - линейным фрегатом "Федор Стратилат". За сражение у мыса Калиакрия 31 июля 1791 г. он был награжден орденом Св. Георгия 4 класса. А.П. Алексиано и Е.П. Сарандинаки прошли войну в должностях командиров фрегатов. Уже в 1788 г. они получили чины капитанов 2-го ранга за отличие: первый в сражении при Фидониси 3 июля на фрегате "Св. Иероним", а второй - за летние бои с турецким флотом на Днепровском лимане под Очаковом. В 1789-1791 гг. оба грека участвовали в "ушаковских" сражениях Черноморского флота и вновь были награждены: Сарандинаки орденом Св. Георгия 4 класса за сражение при Калиакрии, Алексиано орденом Св. Владимира 4 степени за сражение у о. Тендра 28-29 августа 1790 г. ("Георгий" он уже имел за 18 шестимесячных морских кампаний). По окончании боевых действий служба всех троих вошла в обычное русло и офицеры провели следующие семь лет командуя кораблями Черноморского флота в морских кампаниях, на рейде Севастополя, а иногда и "при береге". По крайней мере Селивачев явно начинал тяготеть именно к этому роду службы и в 1797 г. был назначен "презусом генерального военного полкового кригсрехта" - должность почетная, но свидетельствовавшая о близком финале морской карьеры.

Два других наших персонажа, Д.Н. Сенявин и И.С. Поскочин, выделяются на фоне предшественников. Карьера будущего знаменитого флотоводца Сенявина может служить иллюстрацией к признанному положению о том, что родственные и патронажные связи играли в российском обществе второй половины XVIII в. огромную роль. В советский период это обстоятельство считалось сугубо отрицательным и выдающийся ленинградский ученый Александр Львович Шапиро в биографии Сенявина был вынужден даже каким-то образом оправдывать жившего полтораста лет назад человека. Между тем для талантливого офицера в то время подобная поддержка являлась истинным благодеянием, поскольку позволяла реализовать свои способности, сведя к минимуму длительную процедуру продвижения по лестнице чинов и должностей, определяемого старшинством и наличием вакансий.

Происходивший из семьи блестящих флотских офицеров XVIII в., Д.Н. Сенявин в начале своей карьеры в полной мере пользовался покровительством занимавшего высокие посты двоюродного брата отца, адмирала А.Н. Сенявина. Проведя в мичманах всего полтора года, Дмитрий Николаевич 1 января 1783 г. стал лейтенантом и в двадцать лет был назначен флаг-капитаном командующего Черноморским флотом, состоя в течение шести лет при адмиралах Ф.Ф. Макензи, а затем М.И. Войновиче. Следует иметь ввиду, что флаг-капитан в XVIII в. представлял в своем лице весь походный штаб командующего. С другой стороны, эта должность означала практически автоматическое получение отличий в случае успешных боевых действий флота, даже если ее обладатель не совершил выдающихся подвигов. Так и случилось после первой морской победы русско-турецкой войны в сражении у о. Фидониси 3 июля 1788 г.: посланный с реляцией о долгожданном успехе к Г.А. Потемкину, а затем в Петербург к императрице, Сенявин вернулся генеральс-адъютантом светлейшего князя "чина капитана 2-го ранга".

Дело здесь было даже не в том, что он провел в предыдущем капитан-лейтенантском чине всего тринадцать месяцев. Теперь Дмитрий Николаевич не только формально являлся представителем от флота при соправителе Екатерины II и главнокомандующем русскими вооруженными силами на юге, но фактически - его уполномоченным на Черноморском флоте. Он подчинялся уже лично Потемкину, а не М.И. Войновичу. В таком качестве Сенявин стал командиром отряда судов, отправленных в крейсерство к берегам Анатолии. Возможно он сам создал себе эту возможность оказаться в нужное время в центре событий и отличиться, что являлось одним из мощных рычагов, дававших ход военной карьере. Во всяком случае Д.Н. Сенявин в полной мере использовал полученный шанс, возглавляя первый набег судов российского регулярного флота на собственно турецкое черноморское побережье. Результатом стали награды и назначение в кампанию 1789 г. двадцатишестилетнего капитана 2-го ранга командиром нового и крупнейшего 80-пушечного линейного корабля Черноморского флота "Иосиф II".

В кампании следующего года Д.Н. Сенявин должен был командовать тремя судами "эскадры кейзер-флага", создание которой, по его же идее, планировалось специально для собиравшегося лично выйти в море Г.А. Потемкина. Очевидно вскоре последовало бы новое внеочередное производство в следующий чин, соответствующий этой должности. Но после ухода с поста командующего флотом "патрона" - М.И. Войновича, стремительная карьера Сенявина застопорилась. В нашу задачу не входит рассмотрение истории его острейшего многолетнего конфликта с Ф.Ф. Ушаковым, который несомненно нуждается в тщательном исследовании. Отметим лишь одно: распространенное мнение о том, что инцидент был исчерпан после вмешательства Г.А. Потемкина на стороне Ушакова в сентябре 1791 г., и великодушно прощенный адмиралом Д.Н. Сенявин спокойно продолжил службу под началом Федора Федоровича, не соответствует действительности. Послужной список свидетельствует, что по возвращении из ставки светлейшего князя в Севастополь капитан 2-го ранга был откомандирован в гребной флот. Надо полагать, что свою карьеру в корабельном флоте Сенявин продолжил только из-за скорой кончины Потемкина, но она уже ничем не выделялась из общего ряда: пять лет командования фрегатом, затем назначение на линейный корабль с производством в каперанги. Кстати Дмитрий Николаевич был одним из немногих штаб-офицеров Черноморского флота, не получивших в 1792 г. высочайшей награды за участие в прошедшей русско-турецкой войне.

Самым младшим по времени пожалования в чин из капитанов 1-го ранга ушаковской эскадры был И.С. Поскочин. Особенность его карьеры состояла в том, что большая часть ее прошла в гребном флоте. Еще будучи мичманом на Балтике Поскочин, после нескольких "дальних вояжей" на кораблях, был в 1784 г. "определен по расписанию Адмиралтейств-коллегии в 1-ю дивизию галерного флота". Спустя два года его уже лейтенантом назначили командовать галерой в составе флотилии, на которой Екатерина II со свитой совершала свое знаменитое путешествие по Днепру к Херсону. Затем, как и всех морских офицеров этой флотилии, И.С. Поскочина перевели на Черноморский флот. В русско-турецкую войну 1787-1791 гг. он командовал галерами, плавучими батареями, отрядами судов гребного флота, отличился в боях на очаковском лимане 1788 г., при прорыве в Дунай и штурме Измаила в 1790 г., удостоился орденов Св. Георгия 4 класса и Св. Владимира 4 степени с бантом.

После войны Иван Степанович в течение четырех лет являлся командующим одной из эскадр Черноморского гребного флота. При всем этом, став еще в 1788 г. капитан-лейтенантом, он восемь лет оставался в одном и том же чине. Только с переводом в корабельный флот и назначением командиром фрегата Поскочин в 1796 г. был произведен в капитаны 2-го ранга. Каперангом он стал в октябре 1798 г., уже командуя линейным кораблем "Святая Троица" в эскадре Ушакова. Известно, что производство офицеров галерного (позднее гребного) флота в XVIII веке происходило гораздо медленнее, чем их товарищей в корабельном флоте. Впрочем, в мирное время оно вообще заметно притормаживалось: если А.П. Алексиано сумел еще в ходе войны, в 1790 г., быстро получить за отличие чин каперанга, то Е.П. Сарандинаки это не удалось и он был произведен только 1 января 1796 г.

Теперь обратимся к капитанам 2-го ранга И.О. Салтанову и К.С. Леонтовичу, занимавшим не по чину высокие должности командиров новейших линейных кораблей "Святой Михаил" и "Симеон и Анна", которые прибыли к эскадре в отряде контр-адмирала Пустошкина под Новый, 1799 год. Их присутствие позволяет несколько скорректировать утверждение Е.В. Тарле о том, что "... среди капитанов - в большинстве ученики и соратники Ушакова по войне 1787-1791 гг. ... уже имевшие во флоте весьма почетную репутацию". В этом списке исследователь упомянул и Салтанова. Между тем оба офицера впервые оказались на Черном море только летом 1798 г.

И.О. Салтанов и К.С. Леонтович были одного выпуска Морского шляхетного кадетского корпуса. Они вместе совершили гардемаринские плавания в 1782-1783 гг. с эскадрами адмиралов Круза и Сухотина до Ла-Манша и Готланда, а в 1784 г. первую мичманскую кампанию на эскадре адмирала Борисова до Копенгагена. Но сходство между этими воспитанниками корпуса было чисто внешнее. Салтанов происходил из неимущих дворян Тихвинского уезда Новгородской губернии и владел всего семью душами. Сведения о его возрасте противоречивы: А.В. Висковатов утверждает, что Иван Осипович был отдан в кадеты в 1774 г. десяти лет, но в послужном списке за декабрь 1799 г. указано, что офицеру 39 лет. К.С. Леонтович же являлся ровесником Д.Н. Сенявина, но поступил в корпус позднее. Его отец имел целых 370 душ крестьян, являясь таким образом весьма состоятельным средним помещиком. Константин Степанович получил домашнее образование, владел французским и немецким языками.

Первое время по выходе из корпуса карьеры офицеров развивались одинаково. В кампаниях 1785-1786 гг. Леонтович служил на линейных кораблях в Балтийском море, Салтанов ходил на транспорте "Колпица" между Кронштадтом и Архангельском. Он даже опередил товарища в 1788 г. на несколько месяцев производством в лейтенанты. Годом ранее, еще мичманами, они совершили переход из Архангельска на Балтику на новопостроенных кораблях, с которыми затем и встретили русско-шведскую войну 1788-1790 гг. Для И.О. Салтанова активное участие в боевых действиях прошло сравнительно удачно, он уцелел даже при разгроме русского гребного флота во втором Роченсальмском сражении 28 июня 1790 г., где командовал полушебекой "Медведь". К.С. Леонтовичу же не повезло: 6 июля 1788 г. в Гогландском сражении он попал в плен на 74-пушечном корабле "Владислав". По возвращении Константина Степановича определили сперва на линейный корабль, всю кампанию простоявший в Кронштадтской гавани, затем на брандвахтенный фрегат в Ревеле, пока наконец в октябре 1792 г. не перевели в Морской шляхетный кадетский корпус на должность капитан-поручика. Она соответствовала чину капитан-лейтенанта и таким образом проведший войну в плену Леонтович неожиданно обогнал производством Салтанова, который получил этот чин лишь три года спустя.

Между тем Иван Осипович как раз в 1792 г. покидал Россию. Среди других офицеров Балтийского флота он был командирован в Англию, где определен на фрегат Его Величества "Клеопатра". До 1797 г. Салтанов крейсировал на нем в водах Северной Америки и Вест-Индии, а последнюю кампанию провел у берегов республиканской Франции. Не долго оставался в стенах своей альма-матер и К.С. Леонтович: через год после перевода в корпус его тоже по именному указу определили волонтером на британский флот. Возобновленная спустя тридцать лет практика отправки офицеров на многолетнюю стажировку в военно-морские силы Англии, которые в конце XVIII - начале XIX вв. вели почти непрерывные военные действия на всех морях и океанах планеты, принесла российскому флоту неоценимую пользу. Она состояла прежде всего в получении опыта продолжительных дальних плаваний в боевых условиях, которого недоставало нашим офицерам во второй половине XVIII в.

Похоже, что император и генерал-адмирал Павел I возлагал на питомцев британской морской школы особые надежды. Во всяком случае немедленно по возвращении в Петербург весной 1798 г. Леонтович и Салтанов были произведены вне очереди в капитаны 2-го ранга и откомандированы на Черноморский флот. Там они получили в командование новейшие, только что построенные корабли "Симеон и Анна" и "Св. Михаил". Это было из ряда вон выходящее назначение, прежде всего потому что произошло оно в обход всех "коренных" черноморских офицеров. Следует учитывать, что при Екатерине II этот флот вообще не имел отношения к Адмиралтейств-коллегии, а подчинялся лично наместнику императрицы на юге - сперва Г.А. Потемкину, затем П.А. Зубову. Его чины не фигурировали в общих списках военно-морских офицеров, которые составлялись в Петербурге. Производство вплоть до штаб-офицерских чинов велось самостоятельно, по усмотрению наместника. Этот порядок был ликвидирован Павлом Петровичем еще в 1796 г., но традиция черноморской "автономии" не изживалась. Теперь же командирами двух лучших кораблей флота назначались "чужаки", впервые попавшие на юг, не участвовавшие в русско-турецкой войне, не имевшие особых боевых отличий. Сверх всего они состояли в неприлично малых для такой должности чинах, к тому же только что полученных.

Это определенно был преднамеренный шаг императора, поводом к которому мог послужить прекращенный совсем недавно его личным вмешательством острый конфликт между Ф.Ф. Ушаковым и главным черноморским судостроителем А.С. Катасановым по поводу конструкции новой серии 74-пушечных кораблей типа "Святой Петр". На них впервые в практике отечественного кораблестроения бак и шканцы соединили сплошной палубой. Это позволило усилить огневую мощь и улучшить управление парусами, но по мнению адмирала ухудшило остойчивость. Долгое разбирательство в очередной раз раскололо командный состав флота на сторонников и противников Ушакова. По сути самого дела последний был не прав и высочайшим решением строительство серии продолжили. Как раз к ней принадлежали корабли, переданные под команду И.О. Салтанова и К.С. Леонтовича. Этим назначением Павел демонстрировал высочайшее неудовольствие поведением офицеров Черноморского флота и вероятно хотел показать, что дело, как говорится, не в технике, а в людях. Из биографий Салтанова и Леонтовича явствует, что они принадлежали совершенно другой, не "потемкинской" генерации командного состава и в этом качестве по замыслу императора должны были стать проводниками новой политики во флоте.

На примере командиров линейных кораблей ушаковской эскадры мы могли проследить несколько вариантов карьер, развивавшихся в российском флоте второй половины XVIII в. Привлечение более обширного материала позволит установить, насколько типичны они были. Офицерский корпус флота есть одна из основных составляющих военно-морской мощи государства. Именно поэтому социальный портрет его в разные эпохи, в различных морских державах, является одной из традиционных тем международной историографии, занимающейся изучением элит общества. К сожалению, относительно отечественных исследований этого сказать пока нельзя. Если изучение гражданского чиновничества и офицерского корпуса сухопутной армии Российской империи XVIII - начала XX вв. уже имеет традицию и успешно развивается, то командный состав флота только недавно стал объектом таких исследований. Особенно заметна эта историографическая лакуна для периода русского парусного флота, офицеры которого известны нам главным образом через призму "жизни замечательных людей". Надеемся, что вскоре это положение изменится.

ПРИМЕЧАНИЯ К ТАБЛИЦЕ

*Бригантина “Феникс” выполняла функции транспортного судна.
^**Шебека была захвачена 29 октября 1798 г. кораблем “Богоявление Господне” у о. Корфу и под названием “Святой Макарий” введена в состав эскадры.