Глава седьмая. Причины успехов японцев в войне с нами

Сухопутная армия, выставленная Россией на Дальнем Востоке в 1904—1905 гг. в срок, который был ей предоставлен для борьбы с Японией, не могла победить японцев.

Каким же образом считавшаяся нами второстепенным государством Япония, еще незадолго до войны не имевшая регулярной армии, оказалась полной победительницей России на море и победительницей сильной армии на суше?

Исследование этого вопроса, конечно, составит цель многих историков, и мы получим всесторонний ответ на поставленный вопрос. В настоящем же труде мы ограничимся лишь перечислением самых общих причин, послуживших к победе на Дальнем Востоке России Японией.

Наиболее важной из этих причин можно признать следующую: мы не оценили материальные и особенно духовные силы Японии и отнеслись к борьбе с нею недостаточно серьезно.

Остановимся более подробно на исследовании этой причины.

Еще при Петре Великом мы заняли Камчатку и вошли в соседство с Японией. В 1860 г., заняв без пролития крови по Пекинскому договору обширный Уссурийский край, мы дошли до границы Кореи и вышли к Японскому морю. Острова Японии и восточный берег Кореи образуют это внутреннее море, имеющее для прилегающих к нему побережий огромное значение. Выходы из этого моря в океан находились в руках Японии и легко могли сделаться доступными для нас. Только северный выход через замерзающий на продолжительное время Татарский пролив с приобретением Сахалина был у нас в руках. Наше побережье за 40 лет владения нами Уссурийским краем осталось пустынным, только Владивосток получил довольно быстрое развитие. Долгое время наша соседка Япония не привлекала нашего внимания, настолько Япония жила отдельной от нас жизнью, и мы были уверены в ее слабости. Мы знали японцев за весьма искусных и терпеливых рабочих, любили японские вещи, восхищались тонкой работой, яркими цветами, но в военном отношении не интересовались Японией. Наши моряки с особою симпатией отзывались об этой стране и об ее обитателях; стоянки в Японии, особенно в Нагасаки, были особенно любимы. Взаимно и к нашим морякам в населении Нагасаки сохранились отличные воспоминания. Но наши путешественники, дипломаты и моряки проглядели пробуждение энергичного, самобытного народа.

Еще в 1867 г. вооруженные силы Японии составляли всего 10 000 человек, сведенные в 9 батальонов, 2 эскадрона и 8 батарей, которые и составляли кадр настоящей армии. Для обучения этих войск были приглашены французские инструкторы. От них японцы заимствовали и форму обмундирования.

В 1872 г. в Японии введена была общая воинская повинность, и после войны 1870—1871 гг. французских инструкторов заменили немецкие, которые и организовали японскую армию по германскому образцу. Каждый год японцы стали командировать в Европу офицеров.

Во время Японо-китайской войны японская армия состояла из 7 пехотных дивизий. Не воспользовавшись плодами своих побед вследствие своей слабости на суше и на море, Япония напрягала все силы, чтобы иметь возможность выставлять для защиты своих интересов сильные армию и флот. Повелением Микадо о реорганизации, армии, последовавшим 19 марта 1896г., армия в 7 лет должна была удвоиться. В 1903 г. реорганизация уже была закончена.

В цифровых отношениях сухопутное и морское ведомства не проглядели создание и рост большой сухопутной и морской силы в Японии, ибо в наших отчетах отмечались постройка каждого военного судна, сформирование каждой новой дивизии пехоты, но мы давали слишком малую оценку этим начинаниям Японии и не признавали возможным измерять боевую стоимость этих сил на европейский образец.

В Главном штабе ежегодно исправлялись и печатались подробные сведения об организации и численности японской армии, а также делалась оценка тактической подготовки и мобилизационной готовности этой армии.

В означенном труде помещены были следующие данные о численности японских войск, принимавших участие в войне с Китаем в 1894—1895 гг. и экспедиции в Печилийскую провинцию в 1900 г.

1. Война с Китаем в 1894—1895 гг.

Военные действия против Китая в 1894 г. потребовали напряжения всех сил государства. Все имевшиеся тогда 7 дивизий японской армии были мобилизованы и по мере развития военных операций были отправлены из Хиросимы на театр военных действий.

Еще до объявления войны, в начале июня, в Корею была отправлена половина 5-й дивизии. Объявление войны последовало 4 августа (н. с.), после чего из Хиросимы в Корею были отправлены другая половина 5-й и вся 3-я дивизия. Обе дивизии составили 1-ю армию, которая 15 сентября разбила китайский отряд под Пхеньяном, 25 октября переправилась с боем через р. Ялу и двинулась на Мукден через юго-восточную Маньчжурию. После морского сражения в устье р. Ялу, 17 сентября, в Хиросиме была собрана 2-я армия в составе 1-й половины 6-й дивизии. Эта армия высадилась к северу от Би-цзы-во и 21 ноября взяла с боя Порт-Артур. К концу 1894 г. на южно-маньчжурском театре военных действий находились всего 3½ дивизии общей численностью около 52 000 человек. В начале 1895 г. 2-я и другая половина 6-й дивизий были высажены на Шандунский полуостров. Эти войска  составили 3-ю армию численностью около 24 000 человек. Таким образом, к началу 1895 г. в Китай было отправлено более 75 000 человек японских войск.

Для перевозки войск морем было зафрахтовано 30 паровых транспортов субсидируемой правительством японской пароходной компании. Сухопутная доставка всех видов довольствия, по условиям пересеченной местности театра военных действий, производилась по преимуществу отрядами носильщиков (нинбу). Главная масса их была навербована в Японии, остальную часть составляли кули, набранные в Корее и Маньчжурии.

Для первоначальных расходов по ведению войны из государственного казначейства было отпущено 45 млн иен. Кроме того, правительство выпустило внутренний заем в 150 млн иен. В настоящее время подведен окончательный итог всех чрезвычайных расходов, из коего оказывается, что война с Китаем обошлась Японии около 200 млн иен, из коих на издержки военного ведомства приходятся 164 200 000 иен, а остальные 35 800 000 иен — на издержки морского ведомства.

2 . Экспедиция в Китай в 1900 г.

Сначала, в июле, мобилизован был отряд из 3 батальонов, 1 эскадрона и 1 роты саперов, всего 3000 человек из состава 5-й и 11-й дивизий. Затем последовала мобилизация всей 5-й дивизии (приказ дан 13/26 июля), которая выступила из Удзина спустя почти месяц. Перевозка войск в Таку была совершена на 21 зафрахтованном у общества Ниппон-Юзен-Кайша пароходе; перевезено было, не считая первоначального отряда, 19 000 человек (вся 5-я дивизия, 30 полевых батарей, часть железнодорожного батальона из Токийского гарнизона и от 6000 до 7000 кули, т. е. вольнонаемных носильщиков, одетых в военные мундиры и заменивших часть положенных для обоза лошадей). Всего перевезено было 22 000 человек 5-й дивизии с приданными ей частями кули. Все продовольствие подвозилось из Японии. Эвакуировано было за все время (т. е. по октябрь 1900 г.) около 6000 раненых и больных. За время экспедиции погибла половина  кавалерийских и артиллерийских и 3/4 обозных лошадей. Стоимость экспедиции определяется в 38—40 млн иен, взятых из запасного фонда (предназначавшегося для постройки военных судов, а также на случай народных бедствий и достигавшего всего 50 млн иен.

После войны с Китаем в 1894—1895 гг. Япония, главным образом за счет контрибуции с Китая, в течение семи лет почти удвоила свои вооруженные силы. Кажется, уплата Китаем Японии денег произведена при нашем посредстве.

Численность японской армии по штатам военного времени перед войной с нами определялась по сведениям Главного штаба.

Численность постоянной армии (не считая войск острова Формозы) по штатам мирного времени определена в 8116 офицеров и 13 3 457 нижних чинов. В действительности же, по экономическим соображениям, в мирное время в рядах армии числилось всего 6822 офицера и около 110 000 нижних чинов, причем из этого числа около 13 500 человек находятся в постоянном отпуску.

Численность японской армии по штатам военного времени определяется в 10 735 офицеров (без запасных войск) и 348 074 нижних чинов. Таким образом, для пополнения армии до штатов военного времени требуется добавить около 3900 офицеров и около 240 000 нижних чинов.

К 1 января 1901 г. в японской постоянной армии, в ее запасе и в территориальной армии числилось всего 2098 генералов и штаб-офицеров, 8775 обер-офицеров и старших фельдфебелей, 35 248 унтер-офицеров, 6964 подпрапорщика и юнкера и 273 476 рядовых, а всего 10 873 офицера и 315 688 нижних чинов.

Принимая мирную численность постоянной армии в 8116 офицеров и около 110 000 нижних чинов, следует признать, что к 1 января 1901 г. в запасе и в территориальной армии находилось офицеров 2757 и нижних чинов около 205 000 человек.

Сравнивая это число офицеров и нижних чинов с таковым же, потребным для пополнения мирного состава армии до штатов военного времени, получим, что потребность эта к 1 января 1901 г. не могла быть вполне удовлетворена: офицеров не хватало почти в том же количестве, которое необходимо для запасных войск, нижних чинов не хватало около 35 000 человек.

Приняв во внимание вероятный ежегодный контингент новобранцев в 45 000 человек, а также сроки службы в различных категориях войск, можно считать, что к 1 января 1903 г. число людей в запасе и в территориальной армии достигло приблизительно 265 000 человек.

Наконец, для пополнения армий, в крайнем случае, могут служить еще 50 000 человек рекрутского резерва, большей частью совершенно не обученных.

В означенных сведениях вовсе не упоминалось о резервных войсках. Между тем сформирование их в случае войны было подготовлено, и резервные войска по числу выставленных батальонов увеличили постоянную армию почти на две трети ее состава.

Новейшие сведения, которые мы имели о японской армии, ее численности, организации и обучении, были основаны на донесениях военного агента в Японии полковника Генерального штаба Ванновского. Посетивший  в 1903 г. Японию полковник Генерального штаба Адабаш доставил в Главный штаб генералу Жилинскому весьма важные сведения о резервных войсках, кои подготовлены к формированию Японией, но так как эти сведения совершенно расходились с доставленными полковником Ванновским, то генерал Жилинский не поверил этим сведениям. Через несколько месяцев наш морской агент в Японии, весьма талантливый офицер, капитан 2 ранга Русин доставил в Главный морской штаб такие же сведения о готовящихся в Японии формированиях резервных войск. Выписку об этих формированиях Главный морской штаб препроводил начальнику Главного штаба генералу Сахарову. Впоследствии оказалось, что доставленные сведения были вполне верны, но и на этот раз генералы Жилинский и Сахаров им не поверили, «положили под сукно», и в печатный сборник сведений о японских вооруженных силах в 1903 и 1904 гг. не включили ни одного слова о резервных войсках.

Не было нами оценено также огромное значение многочисленных запасных войск в японской армии.

Таким образом, по расчетам нашего Главного штаба, основанным на работах наших военных агентов в Японии, общий запас людей в постоянной и территориальной армиях и для запасных войск, которым могла располагать Япония, составлял лишь четыреста с небольшим тысяч человек.

Ныне опубликованы главным медицинским инспектором японской армии генерал-доктором Кипке официальные данные о потерях японцев во время войны. Из этих данных видно, что в течение войны японцы потеряли: убитыми 47 387 человек, ранеными 172 425 человек; итого — 219 812 человек.

Общая же потеря японцев убитыми, ранеными и больными составила 554 885 человек, т. е. значительно больше, чем по расчетам Главного штаба японцы могли всего выставить против нас войск. Эвакуировано в Японию раненых и больных было 320 000 человек.

По другим сведениям, японцы похоронили только в Токио на почетном кладбище 60 624 убитых и, кроме того, 74 545 умерли от ран и болезней. Из этих цифр видно, что японцы признали свои потери убитыми и умершими в прошлую войну в 135 000 человек.

По заявлению японского медицинского инспектора, японская армия потеряла убитыми и ранеными 14,58 % всего состава армии, что дает общую численность войск разных категорий, выставленных японцами против нас, свыше одного миллиона пятисот тысяч человек.

Такое число бойцов выше чем в три раза превосходило предположение Главного штаба.

Таким образом, наши сведения о силах, которые может выставить против нас Япония, были недостаточны.

Формирование резервных войск нами в расчет не принималось. В плане стратегического развертывания войск Дальнего Востока в случае столкновения с Японией, составленном в Порт-Артуре в ноябре 1903 г., силы, которые могут выставить против нас японцы, определены так: до окончательного устройства своей территориальной армии японцы могут назначить для полевых действий в начале кампании из имеющихся 13 полевых дивизий лишь 10, в составе 120 батальонов пехоты, 46 эскадронов конницы, 10 инженерных батальонов и одного осадного батальона, всего до 125 000 человек боевой силы.

Этот расчет был согласован с донесениями нашего военного агента в Японии подполковника Генерального штаба Самойлова, присланными им в 1903 г. В бытность мою в Японии подполковник Самойлов тоже докладывал мне свое мнение, что из 13 дивизий японцы могут выставить против нас только 10, и о резервных войсках не знал.

В записке по оперативной части Главного штаба, представленной мне начальником Главного штаба 30 января 1904 г., значилось, что, «по имеющимся сведениям, японцы назначают для борьбы из 13 своих полевых дивизий 11, оставляя две в Японии». В этой записке о резервных войсках тоже не упоминалось.

Вследствие принятия территориальной системы и незначительности расстояний, на которые приходилось передвигать запасных, мобилизационная готовность армии признавалась нами весьма высокой. Мы принимали, что срок окончания мобилизации для войск — 3—4 дня, а для продовольственных и эвакуационных колонн — 7—10 дней.

Расчет сделанных нами транспортных средств указывал, что эти средства настолько были обширны, что в 1902 г. в 7-дневный срок могло быть собрано 86 судов водоизмещением в 224 000 тонн и в 14 дней 97 судов водоизмещением в 268 000 тонн.

На мобилизационную дивизию требуется судов: при переходе более 48 часов около 40 000 тонн, при переходе менее 48 часов около 20 000 тонн.

Таким образом, транспортные средства Японии позволяли по окончании мобилизации начать немедленно перевозку 6 мобилизованных дивизий при переходе более 48 часов, а при меньшем расстоянии начать перевозку почти всей постоянной армии.

Относительно тактической подготовки японской армии перед войной наши войска в Маньчжурии получили сведения из Главного штаба. Относительно действий крупными отрядами из всех родов оружия сведения Главного штаба дают следующие данные:

«Отличительными свойствами действий отрядов из всех родов оружия, выказавшимися на маневрах, являются: 1) Стремление занимать растянутые позиции при обороне. 2) Равномерное, независимо от обстановки, распределение войск при атаке. 3) Отсутствие наблюдения за флангами, как при походных движениях, так и в бою. 4) При движении главные силы значительно отстают от авангарда. Вследствие этого последнему приходится долго вести дело одному. 5) Отсутствие указания пункта атаки в наступательном бою. 6) Чрезмерно быстрое расходование резервов, следствием чего является отсутствие средств противодействовать обходам и охватам. 7) Отсутствие сознания необходимости довести бой до штыкового удара. 8) Стремление избегать закрытой и особенно горной местности. 9) Стремление атаковать в лоб, не прибегая к обходам. 10) Пренебрежение при обороне пассивным укреплением позиции; возводятся одни только стрелковые и орудийные окопы. 11) Полное отсутствие преследования. 12) В случае необходимости отступления оно производится очень спешно. При этом с позиции уходят прежде всего пехота главных сил, потом артиллерия, а затем уже остальная пехота. 13) Нерасположение к ночным действиям. 14) В отрядах из двух и более дивизий каждая дивизия действует отдельно без всякой связи с другими вследствие отсутствия общего руководства со стороны командующего отрядом.

При оценке военных действий японцев против китайцев в 1900 г. в японской печати высказывались мнения, что японские войска отлично действуют небольшими отрядами и, вероятно, значительно уступают европейским войскам при массовых столкновениях.

На последних больших осенних маневрах 1903 г. замечено было, что войска обучены и втянуты; видна масса инициативы среди низших начальников, нельзя сказать того же о высших; громадный интерес и сознательное исполнение, прекрасная техника; артиллерия и пехота действовали отлично; кавалерия научилась ездить, видно желание работать, но нет еще умения пользоваться ею и привычки к ней так, что, в общем, работы кавалерии было мало, но выучка хороша. Особенно обращала на себя внимание быстрота выезда горной артиллерии на позицию: будучи вызвана из глубины колонны, артиллерия 13-й батареи бегом подошла к ней и в 3,5 минуты открыла огонь».

Из изложенного видно, насколько лица, коим вверено было изучение на месте японских войск, недостаточно  внимательно отнеслись к своим обязанностям. В особенности ошибочными оказались их выводы относительно неудовлетворительности японской артиллерии и подготовки к боевому командованию высших начальников.

После войны с Китаем, окончившейся изгнанием японцев с Ляодунского полуострова и занятием нами Квантуна, Япония начала лихорадочно готовиться к войне с нами.

С двадцати с небольшим миллионов иен в 1893, 1894 и 1895 гг. военный бюджет Японии возрос в 1896 г. до 73 млн иен, в 1897-м — до 103 млн, в 1900-м — до 133 млн, и в 1902 г. все приготовления были, по-видимому, закончены, и бюджет вновь уменьшен до 75 млн иен.

Из произведенных с 1896 по 1902 г. расходов на новые формирования по сухопутному ведомству было израсходовано в 7 лет до 48 млн иен, а на постройку судов военного флота за 9 лет — до 138 млн иен. Одну иену надо приравнивать к одному нашему рублю.

Надо прибавить, что, развивая свои силы, Япония готовилась к войне с нами и в других отношениях. Масса японцев изучали военное дело в Европе, в том числе и в России. Маньчжурский театр действий изучался очень подробно; всюду организовались связи, японские офицеры самоотверженно шли занимать самые низкие должности у нас на Дальнем Востоке с целью изучения нас и достигли в этом отношении больших результатов, тогда как в это время наши военные представители в Японии смотрели на японцев на их родине свысока.

Таким образом, по вопросам организационным наши сведения были достаточно полны относительно всего, что касалось войск постоянной армии. Мы знали также количество запасных войск и предполагаемый состав территориальных войск. Но готовясь сами воевать с японцами наполовину резервными войсками, мы не подозревали, что и японцы подготовили обширные формирования резервных войск и вследствие медленно сосредоточения наших войск успели окончить эти формирования. В резервные войска попали запасные старших сроков службы, и в то же время, когда у нас запасные старших сроков службы составляли элемент особой слабости, у японцев, при общем приподнятом патриотическом настроении и воинственности, резервные части, по отзывам наших боевых генералов, дрались не только не хуже полевых японских войск (в полевых войсках были новобранцы, физически неразвитые), но в некоторых случаях даже лучше. Появление резервных войск на театре военных действий уже в первых боях было для нас неожиданностью.

Мы не оценили также значения организации у японцев сильных запасных войск. Каждый полк постоянной армии имел свой запасной батальон, который пополнял непрерывно и быстро убыль своего полка. Позже многие запасные батальоны получили увеличенное число рот и были силой до 1500 человек и даже более. Часть запасных войск была передвинута в Маньчжурию и находилась вблизи боевых линий. Предполагаю, что эти запасные войска употреблялись иногда и как боевые части, охраняя, например, оставляемые действующими войсками участки позиции. Но главная их задача — пополнение убыли в войсках — была выполнена с огромным успехом: японские войска, меньшие наших числом батальонов, быстро, даже во время длительных боев, пополняемые по числу штыков, часто превосходили наши войска. В общем каждый японский батальон по числу штыков равнялся нашим полутора, а иногда и двум и даже трем батальонам.

Пополнение наших войск, как будет изложено ниже, производилось очень несвоевременно и имело отчасти случайный характер.

Мы были довольно хорошо ознакомлены с материальной стороной японской вооруженной силы. Но мы проглядели и неверно оценили моральную стоимость этой силы. Мы проглядели, в каком патриотическом, воинственном направлении много лет велось воспитание японского народа, проглядели постановку школьного дела в Японии, где вместе с горячей любовью к родине с малых лет подготавливались даже в начальных школах будущие воины. Проглядели, с какой гордостью служили японцы в своей армии и с каким глубоким доверием и уважением относился японский народ к ней. Проглядели железную дисциплину в этой армии. Проглядели роль самураев-офицеров в армии. Мы совершенно не оценили значения того возбуждения против нас, какое явилось после лишения японцев результатов их побед над Китаем. Не оценили, что корейский вопрос был жизненным вопросом для японцев. Не оценили, что партия молодой Японии давно настаивала на войне с Россией, и только сдерживалась благоразумным правительством. С началом войны мы прозрели, но было уже поздно. В то время когда у нас война с Японией была не только не популярна, но непонятна для русского народа, вся Япония, как один человек, откликнулась высоким патриотическим порывом на призыв под знамена ее сынов. Были случаи, когда матери убивали себя, когда их сыновья оказывались по слабости здоровья не принятыми в ряды армии. Сотни желающих являлись идти на верную смерть, на самые отчаянные предприятия. Офицеры и нижние чины, уходя на войну, исполняли над собой обряд погребения, знаменуя этим намерение умереть за родину. В первое время войны, попавшись в плен, японские офицеры лишали себя жизни. В армию рвалась вся молодежь. Самые знатные семьи стремились принести родине пользу своей службой, службой своих детей или средствами. Были полки, который с криком «банзай» доходили до наших препятствий, прорывали их, заполняли трупами волчьи ямы и по трупам товарищей врывались в наши укрепления. Весь народ вместе с войском сознавал важность веденной Японией войны, сознавал значение совершавшихся событий и не жалел жертв для достижения победы. Силу Японии составляло полное единение народа с армией и правительством. Это единение и дало победу японцам. Мы вели борьбу только армией, ослабляемой при этом настроением народа, против всего вооруженного японского народа.

В то время как японцы имели сотни тайных и явных агентов на Дальнем Востоке, изучавших наши сухопутные и морские силы, мы доверяли сбор сведений о военных силах и средствах Японии одним офицерам Генерального штаба. К сожалению, и выбор этих офицеров не был удачен. Один из таких знатоков Японии перед войной во Владивостоке определял, что в случае войны надо рассчитывать одного русского солдата против трех японских. С началом войны после первых успехов японцев он сбавил тон и признавал, что на каждого японского солдата надо иметь по одному русскому солдату, а через месяц уже утверждал, что для победы над японцами нам надо выставить в поле против каждого японского солдата по три русских.

Один из бывших в Японии военных агентов в мае 1904 г. авторитетно пророчествовал, что Порт-Артур должен пасть в самом непродолжительном времени и что вслед за сим та же участь постигнет и Владивосток; я сделал резкое замечание этому слабодушному болтуну и пригрозил ему высылкой из армии, если он будет продолжать свои вредные и несвоевременные поучения о силе японцев и нашей слабости.

Лично я после Японо-китайской войны, изученной мною с возможной подробностью, проникся уважением к японской армии и следил с тревогой за ее ростом.

Участие японцев вместе с нашими войсками в 1900 г. в Печилийской провинции только утвердило меня в мнении, что японцы — отличные воины. В бытность в Японии я в короткое время не успел достаточно ознакомиться со страной и войском, но и того, что я видел, было достаточно, чтобы признать достигнутые японцами результаты в последние 25—30 лет поразительными. Я видел прекрасную страну с многочисленным трудолюбивым населением. Оживленная деятельность царила повсюду. Подкупало жизнерадостное настроение и населения, его любовь к родине, вера в будущее. В военной школе я видел спартанское воспитание. Физические упражнения на эспадронах, ружьях и палках будущих офицеров не подходили ни к чему мною виденному в Европе; дрались с ожесточением. В конце боя схватывались в рукопашную, пока победитель не становился на грудь побежденного и не срывал с него маску. Проявлялось ожесточение в упражнениях, били друг друга с дикими криками, но тотчас с окончанием боя или по сигналу вытягивались в струнку и принимали деревянный бесстрастный вид.

Во всех школах страны военные упражнения занимали видное место, и дети и юноши занимались ими с увлечением. Военные прогулки сопровождались задачами по применению к местности, практикой в обходах, неожиданных нападениях, движениях бегом. Во всех школах изучение истории Японии должно было способствовать укреплению любви к родине и укоренению убеждения, что Япония непобедима. Особо подчеркивались все удачные войны, веденные Японией, и прославлялись герои этих войн. Японцы учили, что ни одно из военных предприятий Японии не было неудачно.

На оружейных заводах я видел огромное производство ручного оружия, работы выполнялись быстро, аккуратно и дешево.

В Кобе и Нагасаки я внимательно осматривал кораблестроительные заводы, видел на работе не только минные суда, но и броненосные крейсера, и все это исполнялось своими рабочими, своими мастерами и под руководством своих техников. В Осаке на огромной выставке вся страна была представлена поучительно и величественно: ткани, изделия, самые сложные инструменты, в том числе рояли, машины, самые огромные орудия — все это было исполнено в Японии, японскими мастерами и преимущественно из японских материалов (кроме одного хлопка и железа, которые привозились из Китая и Европы). Не менее произведений, привезенных на выставку, обращала внимание и японская толпа, внимательная, вежливая и сохранявшая во всех случаях собственное достоинство.

На полях Японии осталась во многом древняя культура, но, несомненно, весьма высокая. Обработка полей была самая тщательная, но борьба населения из-за каждого кусочка земли, борьба с горами, чтобы и их сделать производительными, недостаток производства в стране питательных веществ указывали, что населению Японии стало тесно на их островах и что корейский вопрос для японцев есть вопрос жизненный. Прожив до 10 дней среди рыбацкого населения, я несколько познакомился и с обратной стороной быстрого роста Японии по европейскому образцу. Мне жаловались на тяжелые налоги, очень возросшие в последнее время, и на дороговизну предметов первой необходимости.

Мне показывали японские войска смотровым порядком (гвардейскую дивизию, два полка 1-й дивизии, много батарей и два полка конницы). Все это было подтянуто, отлично маршировало, солдаты выглядели, как наши юнкера. Тактическое учение прошло шаблонно. Бросался в глаза слабый конский состав артиллерии. Офицеры и начальствующие лица в японской армии, которых я видел и с которыми познакомился, производили очень хорошее впечатление. Даже короткое знакомство не оставляло сомнения, что многие из них по образованию и знанию военного дела в любой армии заняли бы почетное место. Кроме японского военного министра генерала Тераучи, с которым я был дружески знаком еще с 1886 г., когда мы оба находились во Франции на больших маневрах в 17-м корпусе генерала Леваля, я познакомился с генералами Ямагата, Ояма, Кодама, Фукишима, Нодзу, Хасегава, Мурата, принцами Фусима, Канин и другими.

Несмотря на тяжелую войну, положившую между нациями, казалось бы, созданными для союза и дружбы, преграду, я до сих пор храню чувства симпатии к своим знакомым в Токио. В особенности с уважением вспоминаю, какой горячей любовью к родине и преданностью к императору они все были проникнуты. Эти чувства они доказывали и на деле.

Я познакомился также со многими государственными деятелями на других поприщах, в том числе с Ито, Коцура, Комура и др.

В представленном мною по поездке в Японию отчете я поставил японскую вооруженную силу по достоинству наравне с европейской. При обороне я признавал, что наш батальон может противиться двум японским батальонам, но при наступлении указал, что нам понадобятся двойные против японцев силы. Опыт войны подтвердил, что мое заключение было правильное. Были, конечно, и печальные случаи, когда японцы меньшим числом батальонов сбивали наши войска с занимаемых ими позиций, но это происходило от ошибок в командовании или от крайней слабости боевого состава наших батальонов. Некоторые бригады в последние дни боев под Мукденом имели состав штыков несколько более тысячи человек. Очевидно, что для успешного боя с бригадой такой силы японцы могли выставить два, три батальона.

Японцы — прирожденные моряки и рыбаки, смелые и опытные. Они любят море, знают его и дают отличный контингент для военного флота.

Все, касающееся Японии, ее вооруженных сил и ее задач на Дальнем Востоке, все, что мне пришлось видеть и изучать, приводило меня к заключению о необходимости прийти к мирному соглашению с нею и сделать даже большие и, на первый взгляд, обидные уступки национальному нашему самолюбию, лишь бы избежать войны с нею. Из главы V настоящего тома видно, что я не останавливался даже перед предложением возвратить обратно Китаю Квантун с Порт-Артуром и продать южную ветвь Восточно-Китайской железной дороги. Я предвидел, что война с Японией будет крайне непопулярна, предвидел, что не будет патриотического подъема духа ввиду неясности для народа целей, из-за которых война велась, указал, что противоправительственная партия воспользуется этой войной, чтобы увеличить смуту внутри России. Но я не оценил в полной мере возможности найти в нашем противнике такую энергию действий, высокий патриотизм, храбрость, какие проявили японцы. Поэтому я ошибся и в определении времени, которое находил необходимым для борьбы с Японией; не 1,5 года, как я предполагал, а надо было рассчитывать, ввиду нашей железнодорожной неготовности, двойной срок для борьбы на суше. Мы дали в общем менее, чем ожидал весь мир, а японцы дали более, чем даже ожидали они сами.

Майор Иммануэль дает следующую характеристику японской армии: «Начав войну, Япония обладала армией, организованной и обученной по немецкому образцу, тщательно приноровленной к национальным особенностям. Вооруженная и подготовленная наилучшим образом, армия эта имела во главе безукоризненно подготовленный корпус офицеров, достойный уважения. Флот составляет жизненную потребность страны, каждый японец — прирожденный моряк, и благодаря уму, практике он прекрасно справлялся с новейшими судами. Народ, усвоивший современный прогресс и сочетавший его с национальными особенностями, выставил армию, не имевшую нервов, но понявшую особенности современного боя. Японский солдат соединил в себе порыв, презрение к смерти и стремление атаковать с вдумчивостью и любознательностью». (Русско-японская война, вып. 4, с. 108, 109).

Талантливый писатель и наблюдатель майор прусской службы Бронсар фон Шеллендорф, очевидец войны, в изданной им книге «Шесть месяцев при японской действующей армии» в своем отзыве о японской армии указывает, «что дисциплина и нервы японцев железные» (Разведчик, 1906, № 808).

Английский генерал Гамильтон, состоявший при японской армии во время войны, в изданном им труде «Записная книжка штабного офицера во время Русско-японской войны» пришел к заключению, что батальон японской армии превосходит по своим качествам такой же батальон каждой европейской армии. В характеристике японских войск он говорит: «К патриотизму, всосанному японским солдатом с молоком матери, правительство озаботилось привить инициативу, быстроту и сообразительность. Это совершается в школах, где воинская доблесть стоит во главе всего курса обучения».

Но за сильными сторонами японцы обнаружили и слабые, которые могут повториться в будущих войнах. Перечислять их не буду. Укажу только, что во многих случаях участь боя колебалась, и было близко поражение японцев. В других случаях мы избежали серьезного поражения благодаря ошибкам командования японскими войсками. Говорят, победителя не судят. Прибавлю, что победителю поклоняются. Такой результат получился и по отношению к японцам. Общий тон отзывов о них всей печати приподнят в их пользу. Поистине, от похвал может закружиться даже прочная, практически поставленная голова японца. Дальше всех, однако, в этом направлении пошел граф Лев Толстой. В печатаемых им в заграничной прессе статьях (в «Fortnightly Review») наш маститый писатель и философ пришел к выводу, что японцы одерживали над нами победы потому, что в настоящее время благодаря военному патриотизму и мощной верховной власти японцы — самый могущественный народ в мире, непобедимый ни для кого ни на суше, ни на море.

Из изложенного видно, что мы перед войной недостаточно оценивали материальные и особенно духовные силы Японии.

Из других причин успеха действий японцев в войне с нами перечислим следующие.

Главную роль в войне с Японией должен был играть наш флот. В Главном морском штабе, как и главном штабе сухопутного ведомства, велся подробный учет всем судам японского флота, но наши руководители морским делом на Дальнем Востоке вели счет на тонны, число орудий, их калибр, и, получив удовлетворительный арифметический итог при сравнении нашей восточно-океанской эскадры со всем японским флотом признали в 1903 г. возможным, как указано в главе 1-й третьего тома моего отчета, принять в основание нашего плана действий против японцев положение, что «при настоящем соотношении сил нашего и японского флотов возможность поражения нашего флота японским не допускается» и «что высадка японцев в Инкоу и Корейском заливе немыслима».

Расчет потребных для войны с Японией сухопутных сил зависел от трех данных: а) от силы японской армии, которая могла быть двинута в Маньчжурию и в наши пределы, б) от силы нашего флота и в) от силы железной  дороги, по которой должно было происходить сосредоточение наших войск.

Если бы наш флот одержал успех над японским, то и военные действия на материке стали излишни. Но даже без победы над японским флотом, пока японцы не приобрели полного господства на море, они вынуждены были оставлять значительные силы бы для охраны своих побережий и, главное, не могли рискнуть производить высадки на Ляодунском полуострове; вынужденные двигаться через Корею, они давали бы нам время сосредоточиться.

Нечаянным ночным нападением на наш флот в Порт-Артуре ранее объявления войны Япония получила временно перевес в броненосном флоте и широко воспользовалась этим перевесом, получив господство на море. Наш флот, особенно после гибели адмирала Макарова, в самый важный период борьбы сосредоточения японских войск не оказал никакого сопротивления японцам. При высадках их вблизи Порт-Артура мы не делали даже попыток помешать этим операциям. Последствия такого положения получились весьма тягостные для сухопутной армии.

Вместо предположенной Морским ведомством невозможности для японцев высадки в Корейском заливе японцы получили возможность угрожать нам высадкой на всем побережье Ляодунского полуострова, начиная с Квантуна. При слабых сухопутных силах адмирал Алексеев признал необходимым допустить большую разброску их. Мы готовились встретить японцев и на р. Ялу, и у Инкоу, и на Квантуне, он же допустил и разброску морских сил. В результате мы всюду оказались слабыми.

Вместо высадки только в Корее, как то было предположено по разработанному в Порт-Артуре плану, японцы, располагая огромным транспортным флотом, высадили три армии на Ляодунском полуострове и лишь одну в Корее и, оставив одну армию против Порт-Артура, начали наступление тремя армиями против нашей Маньчжурской армии, медленно сосредоточивавшейся в Южной Маньчжурии, в районе Хайчень-Ляоян. Этим японцы,  получившие уже инициативу действий на море, приобрели таковую и на суше.

Получив господство на море, Япония могла двинуть против наших сухопутных сил всю свою армию, не заботясь об обороне своих берегов. Этим, противно сделанным нами расчетам, Япония получила возможность выставить в первый период войны превосходные против нас силы. Одержанные успехи в первых боевых столкновениях с нами еще более подняли нравственный дух наших противников и понизили его у нас.

Став хозяйкой на морях, Япония получила возможность быстро подвозить морем к армиям все необходимые для них запасы. Перевозки даже огромных тяжестей, требовавших для перевозки в нашей армии по слабой железной дороге месяцы времени, исполнялись японцами в несколько дней. Но что не менее важно, Япония, при господстве на море и почти бездеятельности нашего флота, беспрепятственно получала в японские порты и арсеналы заказанные ею в Европе и Америке оружие, боевые, продовольственные запасы, лошадей и скот.

Сообщение японских армий стало обеспеченным и коротким. Сравнительно с нами, удаленными от центров питания на 8000 верст и связанными с родиной одной слабой железнодорожной линией, выгода на стороне Японии в этом отношении была огромная.

Вследствие медленности сосредоточения нашей армии, перевозимой за 8000 верст слабой одноколейной дорогой, Япония во время войны успела сформировать значительное число новых воинских частей и двинуть их на театр военных действий.

Уже в первый период войны японцы, убедившись в значении в бою огня пулеметов, успели вооружить свою армию многочисленными пулеметами.

Маньчжурский театр военных действий был знаком японцам со времени Японо-китайской войны. Климат Маньчжурии, жара, ливни, грязь, горы и гаолян Маньчжурии были знакомы японцам по их родине. Особенно в горах, так угнетавших наши войска, японцы чувствовали себя как дома. Готовясь к войне в течение 10 лет, японцы не только изучили Маньчжурию, но подготовили в ней своих агентов, принесших японской армии большую пользу. Прибавим, что китайское население, несмотря на суровое, даже жестокое обращение с ними японцев, помогало последним в борьбе с нами. Японцы, в общем, несмотря на превосходство в числе нашей конницы, хорошо знали наши силы и их расположение. Мы же действовали часто в потемках.

Японцы имели значительное преимущество перед нами в своем снаряде с сильным разрывным действием, в многочисленной горной артиллерии, в пулеметах, в обилии взрывчатых веществ, средств защиты и поражения (проволока, мины, ручные гранаты).

Организация японских войск, снаряжение их и обозы были более приспособлены к местному театру военных действий, чем у нас.

Японцы располагали значительно большим, чем у нас, числом саперных частей.

Выучка японских войск способствовала развитию в них инициативы и самостоятельности.

Выше было изложено, что, по наблюдению во время войны иностранных военных агентов, японские войска обладали «инициативой, быстротой и сообразительностью».

Наставление для боя, с которым японские войска выступили на войну, изменялось весьма существенно во время военных действий. Так, в наставлении не рекомендовалось атаковать ночью. Японцы скоро убедились в выгодах ночного боя и широко воспользовались этими выгодами.

Фон Лютвиц, майор германской армии, издал брошюру «Атака японцев во время войны в Восточной Азии 1904—1905 гг.». Автор приходит к заключению, что японцы хотя и не пренебрегали никакими средствами для облегчения атаки, но секрет их успехов кроется в стремлении во что бы то ни стало сблизиться с противником (Разведчик, 1906, № 816; рецензия К. Адариди).

Унтер-офицерский состав вследствие большого развития и образования японского простолюдина, сравнительно с нашим, был выше нашего. Многие японские унтер-офицеры могли с полным успехом нести офицерские обязанности.

Корпус японских офицеров проявил на войне выдающуюся храбрость, распорядительность, упорство и знание. Авторитет офицеров в японской армии весьма высок. Офицеры даже высших рангов вели на войне суровый образ жизни.

Но главное, что послужило к успеху японских войск, — это их высокий нравственный дух, готовность на все жертвы для достижения победы и упорство, с которым все чины армии, от солдата до главнокомандующего, добивались победы. Во многих случаях положение японских войск было настолько тяжелым, что требовались чрезвычайные усилия воли, чтобы держаться или подвигаться вперед. Японские офицеры находили в себе силу требовать, казалось бы, невозможных усилий, не останавливаясь перед расстрелом отступавших, а японский солдат собирал последние физические и духовные свои силы и этим последним усилием часто вырывал у нас победу. Несомненно одно: не будь вся японская армия патриотично настроена, не чувствуй армия дружную поддержку всей нации, не сознавай армия во всех чинах ее огромную важность начатой борьбы, такие усилия, даже сделанные японскими вождями, не оказались бы результативны. Приказание идти вперед было бы отдаваемо, но войска, не поддержанные родиной, не нашли бы в себе сил к подвигу, который представлялся им свыше их сил.