Орден на флаге

Указ

Нас благодарили кораблестроители. Пробка, доставленная нами, была им нужна позарез. Без нее срывался ввод в строй нескольких кораблей. Работники завода ремонту “Беспощадного” уделяли поэтому особое внимание. Но трудности вставали на каждом шагу.

Страна переживала страшные дни. Враг подходил к Москве. Он захватил Прибалтику, Белоруссию, почти всю Украину, многие промышленные районы. Эвакуированные на восток заводы еще только обосновывались на новых местах. В стране не хватало металла, многих видов промышленной, продукции. Мы это ощущали непосредственно: ремонт “Беспощадного” подвигался медленно. Завод испытывал нужду в самом необходимом: материалах, инструментах, оборудовании.

Экипаж эсминца, прошедший сквозь бои почти без потерь, теперь начал редеть. Требовались люди на действующие корабли. Специалистов с “Беспощадного”, опытных, испытанных в огне моряков, брали особенно охотно. А те шли на боевые корабли с радостью. Хоть и привязались они всем сердцем к родному эсминцу, но заниматься ремонтом, “мирным делом”, когда вокруг не прекращаются бои, было им не по душе. Люди рвались в бой. Жажда подвига владела ими. Многие наши краснофлотцы, старшины и офицеры в составе других экипажей участвовали в Керченско-Феодосийской десантной операции, совершали набеговые операции к занятому врагом побережью, прорывались в осажденный Севастополь и вместе с его героическим гарнизоном громили врага. На “Беспощадный” приходили вести о славных делах его питомцев. Мы радовались этим весточкам и вместе с тем горевали: кому не жаль расставаться с такими людьми!

Моряки, оставшиеся на корабле, трудились не покладая рук. Они вкладывали в ремонтные работы всю свою энергию и изобретательность. В бригады входили вместе с рабочими. Между теми и другими разгоралось соревнование. Душой его выступал Бут. Наш неутомимый комиссар умел разжечь в людях творческий огонек, вдохнуть в каждого энтузиазм, без которого немыслима победа ни в бою, ни в пруде.

Деятельность политработника не втиснешь в рамки устава. Можно написать инструкцию об использовании техники, разложить по параграфам обязанности людей, обслуживающих тот или иной механизм. Но написать инструкцию, как работать с каждым человеком, невозможно. Трафарет здесь немыслим. Политработник должен уметь подойти к каждому, знать каждого — его потребности и запросы, вкусы и наклонности, хорошие и плохие черты характера, знать, как повлиять на человека, как помочь ему развить в себе самое лучшее и избавиться от всего дурного.

Могут возразить, что это умение требуется не только от политработника, но и от каждого командира, каждого, кто имеет дело с людьми, с их воспитанием. Не спорю. Но от политработника это требуется втройне.

Если экипаж “Беспощадного” хорошо воевал, это во многом объясняется тем, что на корабле был замечательный, талантливый политработник.

И понятна радость моряков, когда они под новый, 1942 год прочли в газете список награжденных, в котором одним из первых значился старший политрук Тимофей Тимофеевич Бут, удостоенный ордена Красного Знамени.

За боевые подвиги двадцать пять человек из нашего экипажа были награждены орденами и медалями. В числе их офицеры Яков Степанович Козинец, Федор Андреевич Алешин, Владимир Васильевич Лушин, Василий Васильевич Ярмак, младший политрук Иван Григорьевич Нос-ков, старшины — Николай Архипович Землянухин, Петр Максимович Вакуленко, Иван Иванович Куксов, Николай Семенович Лаврухин, Михаил Савельевич Рыбаков, краснофлотцы Анатолий Павлович Красавцев, Николай Андреевич Приходько, Павел Григорьевич Худобин, Михаил Николаевич Шарапов.

Родина знает о наших делах, высоко ценит их — вот о чем свидетельствовали эти награды. Величайшее воодушевление охватило моряков. Темпы ремонта стали возрастать изо дня в день. А тут начали прибывать волнующие вести с фронтов. Фашистской армии нанесен сокрушительный удар под Москвой. Наши войска продвинулись на запад местами более чем на 400 километров. Враг отступил под Волховом и Ростовом, под Лозовой, на Керченском полуострове. Более чем когда-либо морякам не терпелось скорее выйти в море, принять участие в боях.

А нас ожидала новая радость. Вечером 3 апреля, когда команда после ужина, как обычно, собралась у репродукторов, чтобы послушать последние известия, раздался звучный голос диктора, зачитывавшего Указ Президиума Верховного Совета СССР.

В Указе говорилось, что за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество эскадренный миноносец “Беспощадный” награждается орденом Красного Знамени.

Давно уже закончилась передача, а мы сидим у репродукторов, молчим, не верим своему счастью. Может, ослышались? Нет. В адрес “Беспощадного” уже начали поступать приветствия командующего флотом, командующего эскадрой, коллектива завода, с других кораблей.

Через несколько дней на кормовом флагштоке “Беспощадного” в торжественной тишине медленно взвился флаг с изображением ордена Красного Знамени. Замер строй моряков. Каждый мысленно давал клятву делами оправдать высокую награду Родины, с честью пронести Краснознаменный флаг “Беспощадного” через все бои и испытания.

Дивизион “буки”

Моряки “Беспощадного” получали повышения по службе. Мы простились с Кабистовым. Осуществилась заветная мечта моего помощника. Однажды он пришел ко мне взволнованный, сияющий от счастья:

— Григорий Пудович! Мне дают корабль!

Для меня это не было новостью. В разговоре с командующим флотом я сам предложил назначить Кабистова командиром корабля. Жаль, конечно, расставаться с опытным талантливым офицером. Но я видел, что пора ему предоставить самостоятельность.

— А не жалко расставаться с “Беспощадным”?

— Жалко, — вздохнул Алексей Николаевич. — Сердцем к нему прирос. Век буду вспоминать. И вам буду благодарен, Григорий Пудович. Вы так многому меня научили...

А через минуту Кабистов уже с жаром рассказывал о “своем” корабле. Нет, это не эсминец, а канонерская лодка. Но все равно это грозный боевой корабль. Быть его командиром — большая честь. И Кабистов был по-настоящему счастлив.

Алексей Николаевич оправдал надежды. Он стал хорошим командиром. Через несколько месяцев ему уже поручили командовать дивизионом канонерских лодок. Этот дивизион впоследствии прославился во многих боях. Он участвовал в освобождении Крыма и Одессы, воевал на Днестре и Дунае.

Простились мы и с нашим комиссаром. Это было, пожалуй, самое тяжелое расставание. Матросы ходили потерянные, сами не свои, словно отца провожали. Тимофей Тимофеевич Бут, человек большой и щедрой души, действительно стал родным для каждого из нас. Но ему, с его неукротимой, бьющей через край энергией, уже стала тесной палуба миноносца. Его назначили на крейсер “Красный Крым” заместителем командира по политической части (так теперь стали называться наши комиссары). Мы продолжали служить в одной эскадре. Бут часто приходил на “Беспощадный” и всегда был здесь самым желанным гостем.

Меня назначили командиром дивизиона эскадренных миноносцев. “Беспощадный” входил в этот дивизион, так что, по существу, я не расставался с кораблем, который стал мне так дорог. Командирам не положено иметь любимчиков, но “Беспощадный” всегда был моим любимцем.

Нашу часть в шутку называли дивизионом “буки”, так как названия кораблей начинались с буквы “б”: “Бдительный”, “Безупречный”, “Беспощадный”, “Бодрый”, “Бойкий”. Один лидер миноносцев “Ташкент” нарушал единообразие. Соседний дивизион, состоявший из миноносцев типа “7-У”, величали дивизионом “умных”, там и названия кораблей были соответствующие: “Смышленый”, “Сообразительный”, “Способный” и так далее. Оба дивизиона нередко вместе ходили в операции, моряки их крепко сдружились.

Командиром “Беспощадного” стал капитан 3 ранга Виктор Александрович Пархоменко — образованный, способный офицер, прошедший большую боевую школу. Высокий, широкоплечий богатырь, веселый и добродушный, он быстро завоевал уважение и любовь экипажа. Лучшего командира для “Беспощадного” и желать было нельзя. Пока корабль ремонтировался, я часто приглашал Виктора Александровича на другие миноносцы, в боевых походах нередко поручал ему командовать кораблем, внимательно приглядывался к его действиям, если требовалось, советовал, как лучше сделать тот или иной маневр. Это была не только проверка нового командира. Походы помогали ему закрепить ранее приобретенный опыт да и поучиться у других командиров.

Несколько раз мы с Пархоменко ходили в осажденный Севастополь. Эсминец вез грузы, крайне необходимые защитникам города: боеприпасы, медикаменты, продовольствие. На борту были и сотни бойцов с полным снаряжением — пополнение для сражающегося гарнизона. Переход мы рассчитывали так, чтобы в Севастополь прибывать вечером. Но даже в сумерках нам приходилось отбиваться от самолетов противника. Вход в севастопольские бухты всегда был сложнейшим экзаменом для командиров. Нас вынуждали беспрерывно маневрировать среди разрывов бомб и снарядов. Малейшее замешательство, малейшая ошибка грозили бедой. Пархоменко покорял своим бесстрашием. На мостике корабля он чувствовал себя в своей стихии, распоряжался спокойно и умело. Ночью, разгрузив корабль, мы открывали огонь по вражеским позициям. Выпускали почти весь запас снарядов. Потом брали на борт раненых и до наступления рассвета отправлялись в обратный путь к кавказским берегам. Эти опасные рейсы наши эскадренные миноносцы совершали регулярно. Благодаря мастерству командиров кораблей и экипажей, плавание проходило успешно, корабли возвращались без повреждений.

Миноносцам работы хватало. Они почти не стояли в базе. Участвовали в набеговых операциях, сопровождали транспорты, перевозили войска и особо важные грузы, несли дозор. Отсутствие любого корабля в строю создавало для остальных дополнительные трудности и заботы. Все мы с нетерпением дожидались, когда закончится ремонт “Беспощадного”, а он затягивался. Только в сентябре 1942 года ремонт наконец был завершен и любимец мой снова вышел в море.

Дивизион “буки” пополнился одним из лучших своих кораблей. Это было радостное событие не только для нас, но и для всей эскадры.

Хозяева Черного моря

Обстановка на Черноморском театре осложнялась. До конца выполнив свою задачу, в июле 1942 года, после восьми месяцев боев, героический гарнизон Севастополя по приказу Ставки оставил город. Еще до этого наши войска ушли с Керченского полуострова. В руках противника оказалась большая часть Черноморского побережья. Фашистские войска захватили Новороссийск, бои шли в районе Туапсе, где немцы пытались прорваться на побережье. В распоряжении Черноморского флота теперь было, по существу, всего две оборудованные базы — Поти и Батуми — да и те находились под постоянной угрозой вражеского удара с воздуха.

И все же советские моряки оставались хозяевами Черного моря. Ни в одной точке побережья гитлеровцы не были гарантированы от неожиданных, сокрушающих огневых налетов наших кораблей. Фашистское командование так и не осмелилось ввести в Черное море свои крупные военно-морские силы, не смогло наладить нормальных морских путей сообщения, а немецкие гарнизоны на берегу жили в постоянном страхе.

Корабли Черноморского флота совершали рейды подчас в самые отдаленные районы моря. Ходили в такие рейды и эсминцы нашего дивизиона.

Упомяну только о некоторых операциях, в которых участвовал “Беспощадный”.

21 октября 1942 года крейсер “Красный Крым” и эскадренные миноносцы “Сообразительный” и “Беспощадный”, отбивая атаки вражеской авиации, доставили в Туапсе 3350 бойцов, 11 орудий и 37 минометов.

На другой день “Красный Кавказ”, “Харьков” и “Беспощадный” перевезли в Туапсе почти четыре тысячи бойцов. Во время швартовки на корабли напали четыре вражеских торпедных катера. Они выпустили восемь торпед, но меткий огонь с наших кораблей сбил катера с боевого курса. Торпеды не попали в цель и взорвались у берега, не причинив нам никакого вреда.

27 октября “Беспощадный” и “Бойкий” доставили в Туапсе 1400 бойцов.

1 декабря “Бойкий” и “Беспощадный” направились в рейд в район Калычи — Киап, к румынскому берегу. Им предстояло пройти в общей сложности 1200 миль. Чтобы на такое расстояние хватило мазута, им заполнялись не только все топливные цистерны, но и некоторые погреба боезапаса, кормовые дифферентные и креновые цистерны. Эсминцы в назначенный срок прибыли в заданную точку и открыли огонь. Удар по вражеским объектам был успешным: на берегу наблюдались взрывы и пожары. Артиллеристы “Беспощадного” вновь отличились своим мастерством.

Вернувшись из дальнего рейда, “Беспощадный” конвоировал транспорты, вновь доставлял пополнение на фронт под Туапсе, а 26 декабря отправился в поход к западным берегам Черного моря. Вместе с “Сообразительным” он совершил налет на вражеские суда в районе острова Фидониои и обстрелял побережье Румынии.

На этот раз довелось поработать и торпедистам старшего лейтенанта Лушина. Наши корабли обнаружили в тумане вражеские транспорты. “Бойкий” выпустил по ним сразу все шесть своих торпед. “Беспощадный” сначала произвел трехторпедный залп, а затем, развернувшись, выпустил остальные три торпеды. Кроме того, артиллерийским огнем наши корабли тяжело повредили неприятельскую канонерскую лодку, которая пыталась прийти на помощь транспортам.

31 января 1943 года отряд кораблей в составе крейсера “Ворошилов” и эскадренных миноносцев “Бойкий”, “Беспощадный” и “Сообразительный” получил приказ нанести артиллерийский удар по войскам противника в районе Новороссийска. Артиллеристы “Беспощадного” выпустили по врагу двести снарядов. Мощный огонь наших кораблей так ошеломил гитлеровцев, что они не смогли произвести ни одного ответного выстрела. Командование Закавказского фронта высоко оценило действия моряков.

Но больше всего нам запомнилась ночь на 5 февраля, когда началась знаменитая Новороссийская десантная операция. Черноморский флот высаживал два крупных десанта в пригородах Новороссийска — Южной Озерейке и Станичке. Ночью отряд огневого содействия десанту подошел к району высадки. Корабли следовали в строю кильватерной колонны: в голове — эсминцы “Беспощадный” и “Сообразительный”, за ними — крейсеры “Красный Кавказ” (под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Н. Е. Басистого) и “Красный Крым”, концевым шел лидер “Харьков”. В 2 часа 31 минуту “Беспощадный” открыл огонь по берегу осветительными снарядами. За полчаса он произвел полтораста выстрелов. Ослепительные шары чертили небо, озаряя местность, по которой обрушили удар своих тяжелых орудий крейсеры и лидер. Выпустив почти полторы тысячи снарядов, крейсеры и лидер ушли, а “Беспощадный” и “Сообразительный” продолжали вести огонь по вражеским объектам. В 3 часа 45 минут к берегу подошли сторожевые катера с штурмовым отрядом. Разгорелся бой. Десантники сражались самоотверженно. Но силы были неравными, и им так и не удалось продвинуться в этом районе. Однако их усилия не были напрасны. Бойцы отвлекли на себя внимание противника. Тем временем отряд десантников под командованием майора Цезаря Куникова почти без потерь высадился в районе Рыбного завода и, захватив плацдарм, положил начало освобождению города.

В боях росло боевое мастерство моряков, совершенствовались их тактические приемы. Мы все успешнее взаимодействовали с другими родами войск. Помнится, во время набеговых операций на Крымское побережье отлично сработались с летчиками. Раньше при обстреле вражеских объектов корабли были вынуждены обходиться без корректировки, стрелять по площадям. Это давало недостаточный практический эффект. А вот при огневых налетах кораблей на Ялту, Феодосию, Анапу нашу стрельбу стали корректировать ночные бомбардировщики, и результаты оказались куда лучше.

При обстреле Феодосийского порта дело происходило так. Самолеты сбросили над объектами осветительные бомбы. “Беспощадный” и “Бойкий” открыли огонь. Летчики, наблюдая с высоты за разрывами снарядов, передавали поправки на корабли. Это обеспечило большую точность огня. Выигрыш был не только в этом. Видя осветительные бомбы, фашисты и не подозревали, что их обстреливают корабли. Они решили, что подверглись бомбежке с воздуха. В продолжение всего налета немцы не произвели ни одного выстрела по кораблям.

Наши набеги на побережье сеяли панику в стане врага. Дленные немцы на допросах говорили, что гитлеровские офицеры с большой неохотой шли служить в портовые города и засыпали свое командование рапортами с просьбой перевести на службу в гарнизоны, расположенные в глубине Крымского полуострова, подальше от берега.

Советские моряки были хозяевами моря. Наши надводные корабли и подводные лодки проникали в любой его район — грозные, могучие, неуловимые. И в числе этих кораблей почти всегда оказывался Краснознаменный “Беспощадный”. Команда его значительно обновилась, но молодежь быстро перенимала опыт ветеранов, стремилась не отставать от них. Это ей удавалось потому, что у нее были замечательные учителя, такие, как Козинец, Бормотин, Носков, Селецкий, Алешин, Землянухин, Вакуленко, Сихнешвили, Куксов.

Деятельность “Беспощадного” проходила у меня на глазах. В походах чаще всего мой штаб находился на этом корабле. Я знал, что Пархоменко и его подчиненные быстрее и точнее других поймут и осуществят мой замысел, а равняясь по флагманскому кораблю, и другие эсминцы будут действовать четко: в море, в бою сила примера необычайна, об этом знает каждый командир.

“Беспощадный” живет!

Давно кончилась война. Не грохочут больше залпы над морем, а если и послышатся орудийные выстрелы, они теперь никого не тревожат: люди знают, что эти выстрелы — учебные, это тренируются корабельные артиллеристы, чтобы не потерять точности глаза и отшлифованности каждого движения.

Цветет советская земля, которую народ наш отстоял в смертельных боях, выходил, украсил трудом своим. На месте недавних развалин и пепелищ выросли города, еще более прекрасные, чем прежде. Над синими бухтами поднялся из руин новый Севастополь, гордый и счастливый, овеянный бессмертной славой.

Над Родиной нашей царит мир, добытый в битвах, освященный кровью героев. Дорогой ценой завоеван он, и народ бережет его как зеницу ока. Вот почему на земле, в воздухе, на морских просторах продолжают нести неусыпную вахту советские воины, верные сыновья своего великого народа.

Много перемен произошло за эти годы на наших флотах. Новое поколение военных моряков водит в походы боевые корабли. Изменилась техника флота. Теперь в руках моряков такое оружие, о котором мы, участники минувшей войны, не могли и мечтать.

Напрасно мы стали бы искать в гаванях корабли, которые когда-то входили в наш дивизион “буки”. Нет в составе флота и Краснознаменного эсминца “Беспощадный”. Он отслужил свою службу, до конца был воином и героем, ни разу не дрогнувшим перед врагом. Не сможем мы встретиться и со многими моряками этого корабля, которые отдали свои жизни в боях за родную землю.

Значит, нет больше “Беспощадного”?

Неправда! Он живет. Издавна повелось на нашем флоте: традиции прославленного в боях корабля передаются по наследству. Подвиги и слава не умирают. Они, как эстафета, переходят от поколения к поколению, сохраняясь и множась.

Традиции “Беспощадного”, боевой опыт его ветеранов, героизм матросов, старшин и офицеров не забыты. Действия “Беспощадного”, как и других кораблей, внимательно изучают на флоте, они отражены в экспозициях музеев.

Жива не только память о Краснознаменном корабле. Живы и трудятся на благо Родины многие его моряки.

На флоте широко известно имя бывшего командира “Беспощадного” Виктора Александровича Пархоменко, ныне вице-адмирала.

Служит на флоте комиссар “Беспощадного” Тимофей Тимофеевич Бут, ставший ныне контр-адмиралом. Каждый моряк миноносца испытал на себе обаяние этого страстного большевика, и, возможно, поэтому некоторые наши товарищи пошли по его пути, стали политработниками. Именно так поступил матрос-турбинист Марченко. После войны он окончил военно-политическое училище. Сейчас Алексей Алексеевич Марченко — капитан 3 ранга, заместитель командира по политчасти.

От него я узнал о судьбе Петра Вакуленко. Раньше думалось, что бывший старшина машинистов станет инженером, а он тоже избрал трудный и благородный путь воспитателя. Петр Максимович Вакуленко — заместитель командира корабля по политической части.

С Тихоокеанского флота пишет мне капитан 2 ранга Александр Михайлович Тихонов, в прошлом матрос-электрик с “Беспощадного”. Он закончил Военно-политическую академию.

Получил высшее политическое образование и матрос-торпедист Михаил Федорович Ширяев. Из него вышел хороший, инициативный политработник.

Недавно в Москве я встретился с человеком в гражданском пальто и шляпе, лицо которого показалось знакомым.

— Григорий Пудович! — воскликнул он.

По голосу и я узнал его.

— Соловьев!

Да, это тот самый Леша Соловьев, который во время стрельбы “Беспощадного” по берегу был радистом на корректировочном посту. Сейчас Алексей Степанович Соловьев — видный работник одного из министерств.

Приходят письма и от других моряков эскадренного миноносца. Изредка боевые друзья приезжают ко мне, чтобы вместе вспомнить прошлое, поговорить о жизни, о сегодняшних наших делах.

Выросли люди. Простые матросы стали офицерами, ответственными работниками: Пламенная любовь к Родине вела их на подвиги в годы войны, она и сейчас побуждает отдавать все силы, весь жар души всенародному делу строительства коммунизма.

Можно не сомневаться в энергии и упорстве этих людей: они прошли школу на “Беспощадном”!

Бывая на кораблях, я пытливо вглядываюсь в лица моряков. Это не те, с которыми я служил. Молодежь сменила ветеранов. На каждом боевом посту вижу юношей, которые никогда не были в боях, не слышали свиста осколков над головой, не видели зловещего зарева над пылающими городами и селами. О войне они знают только из книг и из рассказов бывалых людей. Но взгляните, как упорно они учатся, как мастерски управляют оружием и техникой, сколько воли и мужества в их взглядах. Это наша чудесная молодежь — пылкая, жизнерадостная, неутомимая в труде и учебе. Это сыновья и младшие братья тех, кто в жестоких боях отстаивал счастье и будущее своей Родины. Молодые матросы, старшины, офицеры — достойные наследники и продолжатели традиций героев. Подвиги отцов и старших братьев, слава наших Вооруженных Сил, добытая в огне сражений, вдохновляют их на самоотверженное служение Отчизне. Боевые корабли, могучее оружие флота — в надежных руках. Молодое племя советских моряков успешно решит любые задачи, с честью выполнит свой долг перед народом.