Кампания на Балтийском море.

Во время Крымской войны - Балтийский театр имел второстепенное значение.

Первоначальные планы войны русского флота, идея которых относится еще к первым годам XIX века, сводились к стремлению утвердиться на датских проливах, решив тем проблему обороны Балтики. Однако, по мере приближения войны, в связи с общим поворотом русской политики в сторону нерешительности и ожидания, столь активная цель являлась уже нереальной. Отказ от экспедиции на Босфор на юге - приходится сопоставить с отказом операции и в направлении датских проливов.

Это имело своим следствием тот же идейный крах, как мы видели в Черном море. Принимая во внимание высказанное выше состояние Балтийского флота, он должен был привести к последствиям, в оперативном отношении - еще более безотрадным.

Перед угрозой англо-французского выступления на Балтийском море - протяженное русское побережье оставалось почти беззащитным, а русский Балтийский флот -значительно слабее тех морских сил, которые противник мог бросить сюда. Неожиданное сознание собственной слабости повлекло, как это обычно бывает, переоценку последней и, в связи с утратой основной идеи кампании - вызвало полный отказ от каких бы то ни было действий в открытом море. Флот был брошен к усилению приморских крепостей Кронштадта и Свеаборга.

Эта картина может быть дополнена следующими историческими штрихами:

Ставший во главе флота, сменивший Меньшикова, генерал-адмирал в. к. Константин Николаевич не нашел иного способа выработки плана военных действий, как при помощи анкет обращенных ко всем выдающимся по своему служебному положению лицам с вопросом - как быть? Ответы были получены самые различные: кто советовал соединенно, всеми тремя дивизиями Балтийского флота, дать бой в открытом море, кто - разделить его на две части - одну выдвинув вперед, а другую - оставив у Кронштадта, другие - все сосредоточить в Кронштадте, и т. п. Понадобилось созвать специальную комиссию (под председательством престарелого адмирала Рикорда, впоследствии командовавшего флотом), чтобы разобраться в этих мнениях. Эта комиссия решила - «если противник позволит», сосредоточить все три дивизии в Свеаборге.

Примечание. Сама идея плана комиссией была формулирована так. «превосходные силы ожидаемого в Балтийском море неприятельского флота не дозволяют нам вступить с ними в открытый бой с какой-либо надеждой на успех. Посему мы должны, по необходимости, остаться в положении чисто оборонительном под защитой крепостей наших, но будучи в совершенной , готовности перейти в наступление...

...«Если неприятель появится в наших водах прежде очищения Кронштадтского рейда и гавани ото льда и, притом, как предполагается, в весьма превосходных силах, то принужденный остаться в Кронштадте флот должен быть расположен таким образом, чтобы, усиливая оборону Кронштадта, вместе с тем обеспечивать и собственную безопасность».

Для случая же, если противник появится во время навигации, было решено, как сказано, сосредоточить весь флот в Свеаборг.

Идеи, с которыми флот вступил в войну, сводилась, в конечном счете к пассивно оборонительному образу действий. Предположения, при наличии благоприятной обстановки перейти в наступление, гасились самой идеей, вложенной в основу плана - сохранения флота для помощи крепостям.

Ко всем недостаткам Балтийского флота как в отношении его состояния вообще (см. выше), так и в отношении его оперативных предположений, следует отнести также и дезорганизацию командования им.

Примечание. На Кронштадтском рейде находился назначенный командующим флотом адмирал Рикорд. Кроме него, без флага пребывал почти постоянно после объявления войны генерал адмирал, в. к. Константин Николаевич, который постоянно вмешивался в распоряжения Рикорда. Наконец, части флота вне Кронштадта - дивизия в Свеаборге и шхерная флотилия - Рикорду не были подчинены.

Подобную картину мы видим и в Севастополе, после ухода Меньшикова к Бахчисараю. Последний своим приказом назначил следующее взаимоотношение старших начальников: Корнилов командовал флотом; адм. Станюкович - командовал портом; генерал Миллер - гарнизоном, но никто из них не был подчинен друг другу. Лишь потом, по взаимному сговору, перед лицом неприятеля, они просили Корнилова возглавить оборону.

Этих изложенных обстоятельств достаточно, чтобы понять, почему в последовавших затем действиях на Балтийском море, русский флот, одна дивизия которого оказалась в Свеаборге, а две - в Кронштадте (вопреки всем предположениям), был обречен на полнейшую пассивность.

В апреле 1854 г. началась война. Но уже 15 марта, в стремлении предупредить русских в Дании, английская эскадра, под командой адмирала Непира, в составе 19 лин. кораблей и 26 пароходов прошла Бельт.

Англичане, не встречая сопротивления, потеряв много времени, 21-го мая - подошли к Поркалауду, втечение 10 дней производя рекогносцировку Свеаборга и ожидая подхода французской эскадры.

Русский Балтийский флот к этому моменту состоял из 24 лин. кор. (кроме того 7 старых), 23 пароходо-фрегатов и для обороны шхер - 26 гребных кан. лодок. Т. о. по количеству судов он не уступал Непиру.

При наличии боевой предприимчивости русские могли бы восполъзоватъся этим моментом и атаковать англичан. Но такой поступок, как видно из вышеизложенного, совершенно не укладывается в выработанных предположениях.

Но когда затем присоединились французы и союзная эскадра достигла состава 28 линейных кораблей (из коих 14 было винтовых) и 31 пароходо-фрегата - ее силы явились уже безусловно превосходящими те, которые им мог противопоставить русский Балтийский флот.

Положение пришедших союзных сил было незавидным. Английское и французское командование постоянно пререкались между собой: определенного плана, кроме общего воздействия на Россию, у них не было. Париж и Лондон постоянно вмешивались, требуя непременно эффектных, радующих общественное мнение Англии и Франции, побед. Русский флот стоял по портам, и в море перед ними объекта не находилось. Для действий против берегов - они не располагали десантною армией.

Все это привело к тому, что действия союзников вылились в ряд разрозненных случайного происхождения операций: иного значения, кроме того, что они приковывали внимание русского командования к побережью и удерживали здесь русские войска - они не имели.

Предполагавшаяся в 1854-м году атака Свеаборга со стороны моря не состоялась. Подойдя к нему, союзники решили, что их сил недостаточно, и ушли обратно в Поркаллауд. Здесь они получили приказание атаковать я взять Бомарзунд, чтобы, завладев Оландом, предложить его Швеции с целью побуждения последней за это войти в состав коалиции. Для выполнения такой задачи из Франции был выслан 12.000 экспедиционный отряд.

С уходом союзного флота в Оланские шхеры, для наблюдения за Кронштадтом, где, как сказано, находились главные силы русского флота, был оставлен отряд в составе 5 винтовых и 4 парусных линейных кораблей. Казалось, сама судьба давала русским случай стряхнуть с себя оперативное оцепенение и броситься на слабые силы «блокирующего» отряда. Но гипноз, в коем они пребывали, был так велик, что русский флот не вышел.

В то же время Бомарзунд после 4-х дневной осады - пал. Б октябре союзники ушли из Балтийского моря.

Кампания 1855-го года прошло в несколько другой обстановке. В распоряжении обеих сторон была целая зима, чтобы к ней подготовиться.

Русские сосредоточили внимание, главным образом, на повышение обороноспособности Кронштадта, батареи которого были усилены. Между прочим, ими были впервые применены изобретенные проф. Якоби мины заграждения. Крупным мероприятием была постройка втечение зимы 30 малых паровых канонерских лодок для действий в шхерах.

Дислокация флота - осталась прежней. Новых планов - выработано не было.

Союзники также деятельно готовились к этой кампании. Оба командующих флотами были заменены другими, более энергичными. В 1855-м году союзный флот состоял исключительно из паровых судов - 20 винтовых линейных кораблей и 32 пароходо-фрегатов.

У русских, как и раньше, не было ни одного винтового линейного корабля.

Союзники весной подошли к Кронштадту, но отказались от его атаки. Главные силы - остались блокировать его, отдельные же отряды были высланы в "погромные экспедиции" против отдельных пунктов побережья (так в эту кампанию союзники произвели набеги на Транзунд, Биорке, Котку, Ловизу, Экенес, Ганге, Бьернеборг, Карлебю, Нарву, Пернов и пр.).

В середине мая к союзникам пришли 36 паровых канонерских лодок, предназначенных специально для действий против Свеаборга, вслед за чем они начали подготовку этой операции.

28 июня Свеаборг был подвергнут бомбардированию. Несмотря на значительные разрушения, причиненные этой слабой н устарелой крепости, стратегически операция осталась безрезультатной, т. к. высадка десанта не входила в предположения союзников, прорваться же на внутренний рейд - онн не рискнули.

В августе англо-французский флот отошел к Наргену, до осени продолжая набеги на побережье. В ноябре - вернулся к своим портам.

Русский флот оставался совершенно безучастным зрителем событий и лишь после того, как союзники ушли, пароходо-фрегаты сделали поиск к устью Финского залива.

Примечание. Характерным показателем явился факт окончания кампании большей частью флота еще до ухода союзников из Балтики.

Так закончилась война на Балтийском море.

Следует упомянуть еще об атаке англо-французским отрядом Петропавловска на Камчатке. 4 фрегата, 1 пароход и 1 бриг союзников под прикрытием своего огня, которому с русской стороны мог противодействовать лишь 1 фрегат и слабая. наскоро выстроенная батарея, пытались высадить десант. Несмотря на двукратную атаку, она была отбита русскими.

Занятие союзниками Севастополя, при невозможности их дальнейшего наступления вглубь России, угроза берегам Черною и Балтийского морей, - не знаменовали еще полного разгрома России. Ее армия была цела, на Кавказе русские войска одержали ряд успехов, занявши пограничные турецкие области, взяв Карс - важный стратегический пункт в этом районе.

Но дальше воевать Россия не могла. Ее финансовое хозяйство было в конец расстроено войной, экономические ресурсы - исчерпаны. Вопрос уже шел не о тех целях, с которыми она начала войну, а о сохранении ее собственной безопасности. Россия должна была капитулировать.

Условия капитуляции были тяжелыми. Постановлением Парижской конференции, которую подписать русское правительство было вынуждено, Россия была лишена права иметь на Черном море военный флот, за исключением нескольких посыльных судов и станционеров. Этим пресекалась ее наступательная политика в Ближнем Востоке; черноморское побережье, выход к морю со стороны юга России, ставился в положение опасное от вторжения противника. Турция освободилась от русского влияния - Англия могла занять его место. Россия потеряла Вессарабию, была отброшена от Дуная, и плавание по этой реке было поставлено под международный контроль. На Балтике - Россия была лишена права укреплять Оланд. Лишь некоторое исправление в ее пользу границ с Турцией - вот то немногое, что она приобрела.

Обращаясь к причинам военных неудач России, главнейшими из них являлись:

1) Несоответствие внешней политики России, явно ведшей к войне, с теми реальными боевыми средствами, которыми она располагала. Именно политика создала условия, при которых Россия была обречена на поражение.

2) Неподготовленность к войн русских армий и флота, выразившаяся в их технической отсталости, дурном вооружении, несоответствии боевой подготовки современным требованиям, плохом обучении и исключительно неудачном руководительстве.

3) Самый характер политических целей, кои преследовались Россией, указывал на громадное значение флота в случае вооруженного столкновения, ибо ареной такового служило прежде всего море, открывавшее подступ к русскому побережью и являвшееся кратчайшим путем к проливам, куда устремлялся русский империализм и откуда грозило наступление морских сил иностранной коалиции.

Флот был необходим для России. Сильный, отвечающий сложности и значению этих задач - боевой флот.

Но такого флота Россия не имела. Высадка союзников на Крым и неудача кампании вообще - были прямым следствием этого.

4) Россия не имела к тому времени развитой металлургической промышленности, что определяло ее техническую отсталость. Но кроме этого, косность и военное невежество руководящих лиц содействовали дальнейшему углублению последней: в России недооценивали значения новейших технических изобретений, не учли и громадной роли парового двигателя для флота. Его оценили лишь во время самой войны.

5) Как видно из изложения событий, русская морская стратегия выказала полную несостоятельность, сведя задачи флота лишь к местной обороне отдельных пунктов. Свобода действий на море - была предоставлена противнику.

Противник был неискусен, дурно организован и еще хуже руководим. Лишь полная бездеятельность в море русского флота могла дать ему победу. Это последнее - и было непосредственной причиной успеха неприятельской экспедиции на Крым.

6) Именно благодаря тому, что деятельность русского флота в море была парализована и море оставалось в руках противника, Россия должна была разбросать свои сухопутные силы для охраны побережья, не зная, куда противник направит свой удар. Помимо войск, сосредоточенных на западной границе 200.000-ная армия была прикована к берегам Балтики, а другая армия - была раскинута по побережью Черного моря. Последствием этого была невозможность для России собрать в Крыму силы, которыми она могла бы сбросить союзников в море.

Если бы, хотя на одном из двух морей, Балтийском или Черноморском, господствовал бы русский флот - то сосредоточение армии было бы облегчено и обстановка войны была бы иная.

Крымская война свидетельствует о том, в какой мере был необходим России сильный, современный, хорошо организованный и вполне подготовленный боевой флот. Он являлся основным условием, с одной стороны, обороны берегов ее, а с другой - выполнения наступательных задач, которые тогда преследовались русской политикой.

Влияние Крымской войны на в. и. искусство приходятся рассмотреть с двух точек зрения:

а) влияние на развитие военно-морского искусства вообще, и б) те особенные последствия, которые имела эта война на развитие русского флота и идей его, получивших преобладание в последующем.

Оба эти вопроса рассмотрим отдельно:

а) Крымская война закончила эпоху парусного флота, который уже не мог конкурировать с паровым, и положила начало броненосному флоту

Первые типы нарезного оружия и мин заграждения находят себе применение и в дальнейшем получают новое развитие и усовершенствование.

В то же время общий характер боевых операций на море в Крымскую войну не только на стороне побежденных, но и победителей - оставляет глубокое чувство неудовлетворенности, даже с точки зрения тех образцов искусства, которые были даны в эпоху парусного флота. Общая шаткость идей морской войны, примитивная разработка операций, нестройное их выполнение, и как общее явление, обычная дезорганизация командования - составляет характерную черту эпохи. Идея борьбы «за обладание морем», столь отчетливо сложившаяся в результате боевой деятельности парусного флота прошлых времен (Трафалъгарская кампания), здесь не заметна. Тот факт, что союзники овладели им, определился не столько искусством их стратегии, сколько соответствующим уклоном стратегии русской. Наоборот, обычно крайняя не обеспеченность англо-французских операций, начиная с перевозки войск в Варну и кончая высадкой на Крым - открывавшая предприимчивому противнику широкие и благодарные перспективы - свидетельствует, что принципы стратегии парусного флота как бы временно забыты.

б) Казалось бы, тяжелый урок Крымской войны должен был повлечь за собой коренной перелом в общем течении русской Военно-морской мысли, ибо дефекты подготовки флота к войне были очевидны, результат их - поразителен. Казалось бы, в основу дальнейшего развития русского флота должны были быть положены иные начала, страхующие от повторения тяжелого опыта, повторения роковых ошибок...

Поскольку это было так, о том нам расскажет история следующей большой морской войны - России с Японией. К этому мы еще не раз вернемся впоследствии. Но здесь - поставим другой вопрос, как был понят опыт Крымской войны и какие он родил тенденции, воспринятые после нее.

Для моряков было ясно, что кампания была проиграна благодаря преимуществу союзников на море, что слабость русского флота, лишившая его возможности противостоять превосходящему его флоту противника, собственно и обусловила возможность выполнения последним десантной операции на Крым.

Но сухопутная военная наука восприняла опыт Крымской войны иначе. Главную причину неудачи увидели, помимо технических недостатков, в ошибочном развертывании армии. Была посеяна, а затем культивирована мысль о том, что если бы дислокация русских войск была иной, то союзникам не удалось бы высадиться. Не то, что мы были слабы на море, а то, что неправильно были развернуты войска - вот что выдвигалось в качестве «основной, коренной ошибки». Таким образом, эта война не сдвинула сухопутные круги России в сторону признания значения флота, а наоборот, она как бы раздвоила единую стратегическую мысль на сухопутное и морское истолкование ее опыта.

С этих пор - они говорят на разных языках, и две последующие воины (Японская и Мировая, первая в особенности) рисуют картину глубочайшего разрыва «стратегии морского» и «стратегии сухопутного ведомства»...

Но и во флоте опыт Крымской войны был понят односторонне. Бросающаяся в глаза техническая отсталость флота, что было несомненным и очевидным фактом, приведшим к тяжелым последствиям, заслонила собой другие стороны этого опыта. В частности не вызывала жесткой критики самих идей, вложенных в русскую морскую стратегию. Тенденция приверженности берегу и отказ от активных операций не были осуждены в принципе, они были оправданы слабостью сил. Воспитание последующих поколений не было обращено именно на ту сторону опыта. Наоборот, старательной рукой правительства она как бы затушевывалась, затемнялась. В целях «поднятия духа и воспитания» внимание поколений моряков фиксировалось на геройской защите Севастополя, прославление каковой составило как бы культ в воспитании флота, придавая ему определенный уклон.

«Надо отдать справедливость героям, награждать и ценить их заслуги - писал в 1910-м году Н. Л. Кладо - но нельзя возводить в культ эпоху, характерными чертами которой были военная отсталость и военное невежество. Именно за таким культом пропадают те причины, которые привели к этим поражениям, и тем самым устраняют возможность ясного сознания и устранения этих причин»...

Этот культ Севастополя не прошел бесследно в дальнейшем ходе русской морской истории, он составил предпосылку к другой трагедии русского флота - в Порт-Артуре, питая моральным содержанием оборонительную пассивную тенденцию, которая была одной из главнейших причин наших неудач на море в Русско-Японскую войну.