Глава 31. Начало войны и кампания 1914-го года на Балтийском море.

Главным театром для России во время войны - был западный сухопутный театр. Роль второстепенных театров, в том числе и Балтийского моря, определилась, прежде всего, с точки зрения значения их для главного театра, действия на котором были решающими для исхода кампаний.

В этом смысле, Балтийское море имело значение:

1) как возможный путь для вторжения противника в глубокий тыл и фланг развертывания русских армий. Его десант в Финляндии грозил образованием нового фронта. Движение отсюда на Петербург угрожало этому важнейшему административному центру, богатой промышленности района и, наконец, могло отрезать Европейскую Россию от единственного незамерзающего порта, через который проходили главные пути ее сообщений с заграницей во время войны - от Мурманска. Десант вглубь Финского залива, угрожая тем же направлениям, выводил противника на выгодное положение для удара по тылам нашей армии. Важнейшее значение имели также районы Рижского залива и, отчасти, Курляндского побережья, куда непосредственно примыкал северный фланг развертывания сухопутных сил;

2) как путь для русского вторжения в Германию, для перенесения действий через побережье на ее территорию;

3) как путь сообщения между отдельными пунктами побережья Балтики, Германии и России, со Швецией. Здесь, через воды Балтийского моря могла быть замкнута северная часть кольца блокадною окружения, отрезавшего Германию от внешнего мира.

Фактически, благодаря громадному преимуществу германского флота в силах сравнительно с флотом России, первое направление приобретало доминирующее значение. Опасность десанта на русское побережье покрывала собой другие предположения и легла как важнейшее задание русскому флоту.

Оценка перспектив последнего производилась исключительно с этой точки зрения.

Вопрос о вторжении в Германию, в виду относительной слабости русского флота, являлся нереальным в течение всего времени войны.

Борьба на морских сообщениях, приобретавшая особое значение ввиду общей стратегии Мировой войны на море, по той же причине - для русского флота являлась второстепенной задачей, достижимой лишь в незначительной степени, т. к. сообщение Швеции с Германией в средней и северной Балтике - проходило преимущественно в шведских территориальных водах, а в южной - через район, коим германский флот обладал вполне прочно.

Основной идеей кампании русского Балтийского флота была оборона побережья, охрана со стороны моря фланга и тыла армии.

Балтийское побережье России, при большой протяженности открывало противнику несколько направлений, из коих каждое было сопряжено с той или иной степенью угрозы для общего положения. Лишь при наличии соответственных морских сил, при оборудованном театре, как в отношении обеспечения и безопасности базирования флота, так и крепостной береговой и морской минной защиты флот мог, ее выполнить полностью, сдерживая наступление противника в нескольких направлениях, препятствуя ему произвести десантные операции крупного масштаба.

Но слабый состав и неудовлетворительное оборудование театра не давали основания, в обстановке начала войны, русскому Балтийскому флоту поставить задач больших, нежели защита одного направления - на Финский залив, к столице.

Географические условия Финского залива благоприятствовали созданию здесь мощных рубежей обороны.

На пути с моря в глубину залива мы видим ряд как бы естественных позиций, на которых флот при наличии береговой обороны и минного поля, перекрывающего ширину залива, мог бы оказать сопротивление неприятельским силам, даже значительно его превосходящим. Такими позициями являлись: (см. карту).

1) Линия Даго - Эрре, 2) Нарген - Поркаллауд, 3) Гогланд - Тютерс - Аспе, 4) Сескар - Лавенссари и, наконец, вход в Невскую губу - между маяками Шепелевым и Стирсудденом.

В предвидении войны с Германией русский морской генеральный штаб наметил создание главной оборонительной линии между Наргеном и Поркаллаудом, где ширина залива могла быть перекрыта огнем дальнобойных орудий, установленных на обоих берегах его. Здесь предположено было создать основной рубеж обороны, сюда же должна была быть перенесена и главная база флота.

Принципиально этот вопрос был решен в 1912-м году, и с 1913-го года здесь начата была постройка крепости и Ревельского военного порта, с расчетом закончить их в 1917-м году.

К моменту начала войны работы только только были начаты. Вся оборона основывалась на нескольких батареях временного характера, не представлявших никакого серьезного значения. Сухопутного фронта совершенно не было, и фланги позиции, в случае одновременного с флотом наступления армий противника были открыты.

Непосредственно с главной, Ревель-Поркаллаудской, позицией связывалась Флангово-Шхерная позиция, представлявшая ряд слабо укрепленных пунктов к западу от Поркаллауда (см. схему).

Оборудование Фланговой и Центральной позиций к моменту начала войны состояло всего из 6 батарей, в составе 4 - 8" и 20 - 6" орудий (см. схему 81).

Наиболее существенным препятствием противнику являлось минное поле, которое с началом войны должно было быть поставлено между Наргеном и Поркаллаудом.

Но если крепостная защита основного рубежа обороны Финского залива была почти не оборудована, то базирование флота, сосредоточенного к ее району, находилось в еще менее удовлетворительном состоянии.

Согласно плану обороны - таковое было назначено в Ревеле. Ревельский порт к началу войны был только что начат постройкой, имеемого оборудования едва хватало для обслуживания одной бригады крейсеров, приписанной к этому порту. Вследствие этого главным силам флота пришлось базироваться на Свеаборг.

Свеаборгу вторично готовилась ответственная роль. Как в Крымскую войну, решение перенести сюда базирование диктовалось желанием выдвинуться в западную часть Финского залива, чтобы иметь возможность встретить противника задолго перед подходом его к Кронштадту. Те же побуждения руководили переводом флота в этот район и накануне Мировой войны. Но как тогда флоту пришлось встретиться с необорудованным портом, ветхостью и совершенной недостаточностью укреплений для защиты стоянки флота, то же в буквальном смысле повторилось и теперь.

Свеаборгская крепость будучи усилена скоро после Крымской войны, с тех пор очень мало совершенствовалась. Ее вооружение было уже архаическим, крепость не имела сухопутного фронта и могла быть, как и флот, состоящий на ее рейде, подвергнута бомбардированию и с берега, и со стороны моря.

Что касается портового оборудования Свеаборга, то в ней, подобно Артуру, не было ни одного дока для больших судов, которым приходилось для ремонта и исправления аварий в подводной части ходить в Кронштадт. Вход на Свеаборгский рейд был неудобен для больших судов и требовал расширения, что ставило в трудное положение линейные суда, в первое время обязанные стоять на дурно защищенном внешнем рейде, подвергаясь опасности атак и подводных лодок.

Судостроительные и ремонтные средства Свеаборга были незначительны.

Флот, сосредоточенный в передовом районе Финского залива, в зимнее время оказывался отрезанным покровом льда от Кронштадта, единственного порта в Балтийском море, имевшего сравнительно хорошее оборудование и береговую защиту.

Кронштадт был усилен в период подготовки перед Мировой войной вынесением укреплений на мыс Ино и Красную Горку, образовавших передовой укрепленный район при подходе в Невскую губу.

Что касается прочих крепостей, то - Либава была разоружена и подлежа на уничтожению с началом военных действий: Усть Двинск - в том виде, в коем он был перед войной, не имел решительно никакого боевого значения.

Оборона наиболее важного направления - на Финский залив и подступов к Петербургу - являлась, как сказано, его единственной задачей для начала войны.

Таковая формулировка основной задачи Балтийского флота не исключала, однако, нескольких вариантов возможных решений, в зависимости от действий противника и обстановки.

При наступлении в Финский залив главных сил германского флота - русскому не оставалось другого выхода, как боем на Центральной позиции попытаться остановить его, хотя, впрочем, лишь с небольшими шансами на успех, ввиду превосходства боевых средств на стороне неприятеля.

Если же такового наступления со стороны немцев не последовало бы, или они медлили его выполнением, то перед русским Балтийским флотом являлась бы возможность перенести операции в открытое море, начав борьбу еще там, противодействуя противнику и расширив собственную оборонительную зону.

Но перед Мировой войной общие предпосылки именно для пассивного решения задачи обороны на Балтийском море были особенно убедительны уже по причине слабости сил и подавляющего превосходства в них на стороне противника.

Всякая активная операция Балтийского флота, сопряженная с опасностью каких либо потерь, в еще большей степени ухудшала бы его положение в момент решительной встречи, и следовательно могла рассматриваться, с точки зрения местной обороны важнейшего рубежа в Финском заливе - нежелательной.

К этому еще надо присоединить традиционное опасение десанта на побережье Балтики, которое не сходит с очереди и признается вероятнейшим, начиная с Крымской войны. Прежде всего - его учитывали планы кампании. Идея германского десанта считалась чем то непреложным. Задача за противника решалась только в таком смысле и других возможностей не искалось. Немецкий десант обратился в предвзятую идею.

В действительности же, немцы решили сосредоточить все силы на Северном море, против главного врага - Англии, ограничившись на Балтийском море операциями второстепенного значения, демонстрациям и наблюдением. Они ожидали английского наступления с той же тревогой, как мы на Балтийском ожидали наступления их.

Действия германского наблюдательного отряда в Балтийском море должны были встретить для себя благоприятную обстановку. Всякие его операции, особенно в первые дни войны, оценивались русским главным командованием, прежде всего, как подготовка генерального наступления германского флота на Финский залив, вызывая соответственные приготовления к бою на Центральной позиции. Германские демонстрации уже поэтому достигали своей цели, ибо впечатление, ими производимое, совпадало с опасениями русского командования.

Однако, несмотря на гипноз германского наступления, несмотря на пассивные тенденции, исходившие из верхов главного командования, активная идея жила на Балтийском флоте, прежде всего в лице командовавшего им адмирала Эссена. Она не сходила с очереди в его предположениях как до войны, так и первых дней ее. Но она получила лишь практический смысл с того момента, когда возникло сомнение в реальности германского наступления, когда действия германского наблюдательного отряда, носившие явно демонстративный характер, были расшифрованы командованием Балтийского флота и последнему стал ясен план развертывания германских сил.

Это выяснилось не сразу. В первые дня войны мы застаем Эссена столь же встревоженным за судьбу Финского залива, как и высшее командование.

Основной идеей развертывания русского флота перед Мировой войной, было сосредоточение всех сил Балтийского флота к Главной позиции, чтобы дать здесь бой противнику при его намерении форсировать Финский залив.

Действия минных и легких сил, опираясь на Флангово-шхерную позицию, в тыл и фланг наступающему противнику, дозоры крейсеров в устье залива - ее дополняли.

При этом весь район к западу Главной позиции - оставлялся на произвол судьбы: Ботнический залив, Або-Оланский район, Моонзунд, Рижский залив не были обороняемы; противнику представлялась возможность пользоваться ими. Все силы, повторяю, были сосредоточены только и исключительно для обороны Финского залива.

Балтийский флот, по его боевому расписанию, к началу войны состоял из:

1) Кр. «Рюрик», под флагом командующего флотом, и при нем эскадренный миноносец «Новик».

2) Действующая эскадр а, в составе:

а) линейных кораблей: "Андрей Первозванный" (в момент начала войны бывший в доке в Кронштадте, чинившийся от полученной незадолго перед тем аварии), «Павел I», «Слава» и «Цесаревич».

б) бригады крейсеров, в составе «Громобой», «Паллада»,. «Баян», «Адмирал Макаров».

в) 1-я минная дивизия в составе 2,5 дивизионов миноносцев (21)

г) отряд транспортов (5) с плавучей мастерской

3) Оборона Главной позиции и общий резерв в составе:

а) резервного отряда: стар. лнн. кор. «Имп. Александр II», уч. судна «Петр Великий», I дивизиона миноносцев (8) и 2-х вспомогательных судов.

б) бригады крейсеров 1-го резерва; «Россия», «Олег», «Богатырь», «Аврора» (позже -  «Дианы», находившейся в капитальном ремонте).

в) бригада подводных лодок - два дивизиона (II) с 2-м транспортами.

г) партии траления мин заграждения.

д) плавучих и вспомогательных средств.

4) Оборона Флангово-шхерной позиции.

а) отряд заградителей в составе: «Амур», «Енисей», «Волга», «Ладога», «Онега» и «Нарова». Отряд этот должен был вступить» в состав обороны Флангово-шхерной позиции лишь после постановки главного минного заграждения.

б) 2-я минная дивизия - 4 дивизиона (31) с плавучей базой.

в) отряд канонерских лодок: «Храбрый», «Бобр», «Сивуч», «Кореец», «Гиляк» и «Грозящий».

Затем, - плавучие средства, суда охраны рейдов, службы связи и суда тыла (Кронштадта).

Первой мерой, обеспечивающей развертывание флота - являлась постановка Центрального минного заграждения, которую должны были выполнить минные заградители. Своевременное ее выполнение в первые моменты войны являлось основным условием всего развертывания Балтийского флота. Поэтому, все внимание, в период подготовки операции, сосредоточивалось на ней. Боязнь опоздать выставить минное заграждение, вместе с чем срывался бы весь план обороны, характеризует отношение командования флотом к оценке событий, предшествовавших началу войны.

Для обеспечения постановки предполагалась крейсерская завеса в устье Финского залива, главные же силы флота должны были выйти в район перед позицией, и в случае наступления противника боем задержать его, чтобы успеть выставить заграждение.

В дальнейшем, главные силы должны были сосредоточиться на Главной позиции и ждать подхода немцев, чтобы дать им здесь решительный бой.

Нижеследующая таблица и прилагаемая схема иллюстрируют план развертывания Балтийского флота:

Общая задача: оказать решительное сопротивление противнику при попытке ею прорваться в восточную часть Финского залива, дав ему бой на Главной позиции Ревель - Поркаллауд.

Развертывание сухопутных войск для защиты Финского залива предусматривало сосредоточение VI армии в составе XVIII и XXII армейских корпусов, гв. стрелк. бригады, 67, 74 и 84 пех. дивизий, 3 бриг. 1 гвар. кавалерийской дивизии, Казачьего дивизиона и гарнизона крепостей; всего в составе - 128 бат., 62 зек. и сот., 432 ор., 320 пул., 26 инженерных рот, 9 креп, арт. бат., 7 конных и 8 пеших сотен пограничной стражи.

Главные силы - в районе Петербурга.

По плану войны, Балтийский флот был подчинен главнокомандующему VI армией.

Первый период войны на Балтийском море прошел под знаком ожидания наступательной операции немцев па Финский залив. Развертывание флота в районе Центральной позиции было выполнено по указанному выше плану.

Предполагалось, что наступление немцев может последовать еще до начала объявления войны, постановка же заграждения поперек Финского залива, прекращавшего свободу мореплавания на оживленном торговом пути, сама по себе представляла мероприятие, сопряженное с крупными последствиями. Неопределенность положения и общая растерянность, сопровождавшие дни 30 -31 июля, вселяли неуверенность в решение этого важнейшего для обороны вопроса. Командующий флотом Эссен несколько раз телеграфировал в Петербург с просьбой указаний: ставить заграждение или нет? Не получая разрешения, тревожась за обеспечение развертывания флота, он в конце концов, послал телеграмму, с предупреждением, что если не получит определенного ответа о политическом положении, то утром 31-го сам поставит минное заграждение. Положительный ответ пришел тогда, когда флот был готов сниматься с якоря для выполнения и прикрытия этой операции.

Через несколько часов заграждение было поставлено. В тот же день флот закончил свое развертывание. Дозорная завеса крейсеров была выставлена в море еще в ночь с 25 на 26 июля.

Либавский порт и крепость было приказано приготовить к уничтожению, равно как и портовые сооружения в Ганге: в случае же наступления противника заградить и уничтожить эти оба порта.

Дни, протекшие до получения сведений о выступлении Англии, были крайне тревожными для русских, ожидавших со дня на день появления германского флота в устье залива.

Военные действия начались бомбардировкой Либавы германскими крейсерами, которыми, кроме того, было поставлено минное заграждение перед входом в порт. Эта бомбардировка, ввиду уже принятого решения оставить Либаву, никакого значения не имела, лишь ускорив приведение в исполнение приказания об уничтожении портовых средств.

У входа в Финский залив неприятель не показывался (первые донесения о появлении германских крейсеров в виду о. Даго были получены от 12-го августа). Этот факт свидетельствовал, что первые и наиболее благоприятные моменты для ожидавшейся операции к Финскому заливу германским командованием упущены, и русское командование Балтийским флотом учло, что ему предоставляется время, каковым оно может воспользоваться для упрочнения своего положения на театре.

Политическая обстановка первых дней войны представлялась весьма неопределенной. Невыясненным также считалось положение Швеции. Между тем, выступление последней на стороне Германии могло самым радикальным образом изменить стратегическую обстановку на Балтийском театре.

Ввиду этого, Эссен решил предъявить находившемуся в районе Готланда шведскому флоту ультимативное требование перейти в Карлскрону и не выходить оттуда на все время войны России с Германией, в противном случае угрожая его уничтожением.

Послав донесение командующему VI армией, Эссен с эскадрой в полном составе вышел в море, чтобы там ожидать разрешения предъявить шведам ультиматум.

Конечно, Эссену немедленно были посланы отменительные радио. Следствием этой несостоявшейся операции была директива, ограничивающая его инициативу и уточняющая задачу флота: «верховный главнокомандующий не допускает активных действий при настоящей политической обстановке. Главная задача флота - прикрыть столицу, что теперь достигается главным образом его положением в Финском заливе.

С этих пор устанавливается как бы опека командования VI армии и ставки над Эссеном.

Между тем, в этом походе, несомненно нецелесообразном с точки зрения политической конъюнктуры момента, виновато прежде всего само главное командование, недостаточно ориентировавшее Эссена, благодаря чему последний был вынужден сам оценивать обстановку и сам искать решения.

Флот вернулся в залив, имея ночью случайную встречу с неприятельским дозором.

В период 12 - 21-ое августа немцы ограничивались демонстративными операциями. Их крейсеры подходили к устью Финского залива, показываясь в разных местах, что, в целом, производило впечатление приготовлений к крупной операции, в чем еще более убеждали многочисленные агентурные донесения.

Все это вызывало с русской стороны лишь одно: приготовление к бою на позиции. Флот находился все время в напряженном ожидании. Командование VI-й армией было склонно во всем видеть опасные признаки готовящегося десанта.

Сказанное чрезвычайно облегчало задачу германских крейсеров, которые могли предпринимать рискованные операции, не подвергаясь опасности быть разбитыми нашим дозорным крейсерским отрядом. Такой несомненно рискованной операцией была постановка с парома (оборудованного в минный заградитель) «Дейтшланд» минного заграждения в районе между о-вом Оденсхольм и Ганге. «Дейтшланду» удалось под прикрытием кр. «Аугсбург» и «Магдебург» и 3-х миноносцев 17 августа поставить заграждение почти на виду русских крейсеров, которые, не распознав хорошенько типов германских судов, приняли их за сильнейшие себя корабли, держались сначала на пределе видимости, а затем отошли в глубину залива.

Однако, расчет немцев на то, что поставленное заграждение предотвратит операции русского флота в открытом море, не оправдался.

После того, как заграждение было обнаружено (оно была обнаружено на другой же день, т. к. взорвались два нейтральных парохода, несколько мин всплыло, а некоторые были прибиты к берегу), адмирал Эссен сделал выводы, как раз обратные тем, которые были желательны немецким операторам. В своем донесении главнокомандующему он указал, что из факта заграждения немцами устья Финского залива вытекало отсутствие намерения противника входить в залив, и просил разрешения перейти к активной деятельности, самим начав ставить мины заграждения у неприятельских берегов, полагая, что при создавшейся обстановке, главная задача флота от этою не могла пострадать. Означенное представление не встретило, однако, сочувствия в штабе VI армии, и директивы флоту изменены не были.

Между тем, немецкие крейсера, до сих пор не встречая прямого противодействия со стороны русских, которые их ни разу далеко не преследовали, становились все смелее.

Они тогда решили произвести разведку в средней части Финского залива, атаковав наши дозорные суда в районе Ревеля.

В этой операции должны были принять участие два новых крейсера («Аугсбург» и «Магдебург), два старых, несколько новых миноносцев и одна подводная лодка (впервые на русском театре), приведенная на буксире к входу в Финский залив, а затем долженствовавшая действовать вместе с кр. «Ayгбypг».

Примечание «Аугсбург» должен был навлечь на себя погоню русских крейсеров, выведя их на лодку, чтобы дать ей возможность атаковать наверняка

Операция должна была начаться походом «Аугсбурга» и «Магдебурга» с миноносцами в среднюю часть залива, где они должны были атаковать русские суда.

Прорвавшись в ночь на 26-е августа, германский отряд был застигнут сильным туманом.

Около 1 ч. 30 мин. «Магдебург», потерявший свое точное место на карте, выскочил на мель у о-ва Оденсхольм, в 500 м. от берега. Попытки сняться - окончились полной неудачей, крейсер крепко засел на камнях

В эту ночь в дозоре были русские крейсера «Паллада» и «Богатырь», которые из -за тумана отстаивались в Балтийском порту. Миноносцы (1-й дивизион) по той же причине стояли у входа в Лапвик Таким образом в море русских судов не было.

Когда «Магдебург» сел на камни, пост службы связи Оденсхольма тотчас донес о том в Ревель, вследствие чем немедленно было приказано «Олегу» и «России» приготовиться сняться с якоря, начал готовиться и «Рюрик». «Палладе» и «Богатырю» было передано, как только прояснит, идти к месту аварии германского крейсера.

Подошедшие русские крейсера («Паллада», «Богатырь»), обстреляли «Магдебурга», с которого большая часть команды была уже передана на миноносец, отваливавший от его борта под огнем русских крейсеров. Этому миноносцу удалось уйти, скрывшись в тумане. Подошедший было «Аугсбург», также отошел.

«Магдебург» перед снятием команды был подорван. Снять не удалось его впоследствии и русским.

На немцев авария «Магдебурга» произвела громадное впечатление. Они срочно затребовали поддержки из отечественных вод, и отряд германских судов, в том числе и одна дивизия старых линейных кораблей, получили приказание идти в Финский залив. Однако, по выяснении невозможности спасти «Магдебург», этот поход был отставлен.

Помимо потери одного из лучших крейсеров, потери, тем более тяжелой, что через несколько дней при нападении на Гельголандскую бухту англичане утопили еще три крейсера, (см. глава 23), гибель «Магдебурга» имела тяжелые последствия для дальнейших операций германского флота. Русскими были найдены секретные сигнальные книги, при помощи которых немцы производили шифрование радио. Это дало не только русскому, но и английскому флотам надежнейшее средство разведки, благодаря которому они в большинстве случаев точно и заблаговременно могли знать о готовящихся операциях германского флота (см. Бой у Доггер-банки и Ютландское сражение). Немцы потом много раз меняли шифры, но организованная служба дешифрования уже без особого труда открывала их. Другим важным трофеем - была записная книжка-дневник одного из кондукторов «Магдебурга», из которой русские узнали о действиях германских крейсеров и место поставленного заграждения. Все эго значительно осветило обстановку и дало возможность командованию Балтийским флотом точно учесть состав сил противника, действующего в тот момент на Балтике.

После гибели «Магдебурга» германский отряд не сразу вернулся. На другой день «Аугсбург», прийдя на вид наших дозорных крейсеров, пытался использовать подводную лодку для их атаки. Однако эта попытка не удалась.

2-го сентября отряд русских крейсеров вышел в море, чтобы атаковать неприятельскую дозорную линию, которая, по предположениям, держалась в районе Стейнорд - Виндава. Однако, этот доход результата не дал. Факт появления русских сил в отдаленном районе произвел соответственное впечатление на немцев, вызвав усиление деятельности германского Балтийского отряда.

Все продолжавшиеся демонстративные бомбардировки маяков я наблюдательных пунктов, появления на вид берегов и пр., уже не достигали своей цели в отношении воздействия на русское командование флотом (хотя они всегда ее достигали в смысле воздействия на воображение сухопутного командования). Теперь нужен был другой, более оригинальный способ. Таким способом явилась демонстрация десанта.

Действительно, вскоре агентурная разведка и перехваченные радио сообщили русским, что готовится германская десантная операция в районе Курляндии.

Обеспокоенная этими сведениями, ставка известила Эссена. Последний в своем ответе донес, что он считает «единственным средством воспрепятствовать успеху такого предприятия - выход наличных сил флота Балтийского моря к месту высадки для решительного боя с неприятельским флотом, прикрывающим десант, и нападение на транспорты с войсками. Вместе с тем он писал, что «подобный выход флота возможен только при условии освобождения от поставленной флоту ранее задачи охраны столицы с моря, так как при выполнении операции на неприятельский десант могло случиться уничтожение всего нашего флота. Частичный же успех парализовал бы все предприятие немцев.

В ответ на это командующему Балтийским флотом было сообщено, что «задачей Балтийского флота остается охрана столицы со стороны моря. Необходимо сохранение флота для этой цели». В дальнейшем директивы ставки становятся еще более категорическими:

«Согласно полученных от верховного главнокомандующего указаний на случай десанта - совершенно необходимо не рисковать нашим флотом, чтобы им помешать производству десанта в глубине Финского залива». В другом случае ставка телеграфирует приказание верховного главнокомандующего: флоту оставаться в Финском заливе, «даже если будет достоверно, что высадка началась».

Таким образом, верховное командование продолжало оставаться на той точке зрения, что флот не должен выходить в море.

В общем, командование Балтийским флотом правильно оценивало обстановку, видя, что обычно перед ним лишь вспомогательные силы противника, что его операции - не более как демонстрации, которые могут легко быть обращены в частичное его же поражение. Последнее могло вызвать усиление Балтийского отряда за счет ослабления состава главных сил на театре Северного моря, но это вряд ли натолкнуло бы немцев на решительное наступление в Финский залив, ибо, в связи с положением в сухопутных фронтах, немцы уже не могли выделить крупную армию для десантной операции.

Это сознавалось в кругах Балтийского командования, о чем можно заключить из представлений Эссена о необходимости изменения задач флоту.

6-го сентября в Балтийском море появился сильный отряд германских судов, в составе которого, помимо линейных кораблей второй линии, был и кр. «Блюхер», переведенный на время этой операции из Северного моря. Этот отряд также ограничился демонстрациями. Но мотив последних был несколько другой. Немцы стремились, демонстрируя легкими силами у устья Финского залива - вызвать за собой погоню русских крейсеров и навести их в море на свои главные силы и там их уничтожить. Этот план не удался, так как присутствие «Блюхера», (ошибочно принятого наблюдательными постами за крейсер - дредноут «Молътке») остановило русских от неосторожных маневров в открытом море.

Главные силы русского флота в полном составе под командой Эссена вышли к устью Финского залива и заняли выжидательное положение. Но и этот выход флота возбудил беспокойство ставки, которая прислала свою обычную умеряющую телеграмму о недопустимости риска.

В период 23 - 26 сентября немцы предприняли демонстративную высадку на Виндаву, которая не вызвала со стороны русского командования ответных мер, кроме развертывания наших сил на случай, если бы противник распространил свои действия на зону Финского залива.

Однако, ввиду того, что Виндава уже определилась как объект частых неприятельских демонстраций, в район Моонзунда была переведена 1-я минная дивизия.

В числе боевых эпизодов сентября следует отметить выход «Рюрика» (под флагом командующего флотом) и кр. «Паллада» в крейсерство к неприятельским берегам. У Эссена была мысль - воспользоваться первым штормом в безлунную ночь, прорваться незамеченным из Финскою залива и внезапно выйти к неприятельским берегам, чтобы атаковать неприятельские дозорные суда и пароходы с грузами для Германии. Выходя в штормовую погоду на «Рюрике» из Ганге, Эссен решил привести свой план в исполнение и, захватив с собой дозорный крейсер «Палладу», пошел в море. Дойдя до южной оконечности Готланда, отряд вернулся, так как погода столь засвежела, что «Палладе» было трудно держаться, а стрельба фактически была невозможна.

Этот поход вызвал большую критику в ставке. Казалось недопустимым, чтобы командующий самолично участвовал во второстепенных операциях. В этом видели опасный уклон Эссена к риску.

В общем, первый период кампании 1914 года прошел под знаком ожидания со дня на день решительного наступления германского флота в Финский залив. Это - настроение ставки и значительной части личного состава.

Лишь Эссен и ограниченный круг некоторых командиров и флагманов даваемую немцами оттяжку полагали целесообразным использовать для перенесения операций в открытое море. Но операции эти, до сих пор изредка предпринимаемые, еще не имеют определенного стратегического замысла.

Немецкий план путем демонстративных действий удержать русские морские силы от крупных операций в море - до сих пор имел полный успех. Отдельным немецким крейсерам - то бомбардировавшим Либаву н отдельные пункты побережья, то ставившим заграждения, то появлявшимся на вид маяков и дозорных крейсеров, вступая в перестрелку с последними - удавалось приковать внимание русских к Финскому заливу, поддерживая в нем уверенность в готовящихся операциях в этом направлении. Умело пущенные слухи, информация печати - содействовали тому же.

Что касается русского сухопутного командования, то бросив все силы на западную границу, оставив лишь второочередные части на побережье, которые не могли оказать сопротивления германскому десанту, если бы таковой состоялся, - оно не требовало от флота ничего более, как обороны Финского залива, и не сходило с точки зрения - ограничения действий флота только этими задачами.

Факт, что наступление немцев до сих пор не последовало, и русскому морскому командованию предоставлялось время, на которое оно в планах не рассчитывало, им был использован, для усиления береговой обороны, и расширения операционной зоны Балтийского флота, путем занятия, контроля, а затем и оборудования районов, брошенных в первые дни кампании на произвол судьбы: Моонзунда, Або-Оланда и устья Финского залива.

В Моонзунд было перенесено базирование первой минной дивизии, и сам Моонзунд явился фланговой позицией в новой обстановке.

В связи с затруднениями при плавании в устье Финского залива, уже загражденного неприятельскими минами, при наличии опасности от встреч с неприятельскими подводными лодками - возник вопрос об обеспечении выходов судов Балтийского флота в открытое море через шхеры Або-Оланского района, имеющего ряд внутренних глубоководных фарватеров. Этот район приобрел значение передовой маневренной базы флота.

Або-Оланд, равно как и Моонзунд, были включены в операционную зону Балтийского флота. Пока это не было решением вполне законченным, ибо не было уверенности в дальнейшем образе действий германского флота, еще слишком слабым било оборудование главной позиции Финского залива, довлели тенденции местной обороны подступов к Петрограду. Но практически, уже явилось возможным организовать здесь службу наблюдения, проложить новые фарватеры и, наконец, пользоваться Або-Оландскими шхерами и Моонзундом для операций.

Оборудование Центральной части Финского залива шло лихорадочным темпом.

Таким образом, первые два месяца кампании характеризуются выходом общего плана действий Балтийского флота из тех рамок, которые были положены в основание его развертывания в первые дни войны.

В конце сентября командующий Балтийским флотом адмирал Эссен составил новый план кампании, учитывая обстановку, каковой она сложилась за истекшие два месяца. Новый план предложенный Эссеном, сводился к тому, чтобы, не снимая с флота прежней задачи и пользуясь тем, что у противника невидимому пока действуют на Балтийском театре лишь второстепенные силы, предпринять широкие заградительные операции в южной части Балтики, у неприятельских берегов, создать там для него первые препятствия для операций против русского флота. Было составлено два варианта: один, когда заградительная операция предпринимается в большом масштабе с привлечением всех сил флота, и другой, меньший, с участием части их.

Главнокомандующий VI-й армией, которому флот был подчинен, отнесся отрицательно к этому плану, полагая, что пока не вступят в строй линейные корабли типа «Севастополь», до тех пор флот не может покидать Финского залива без опасения быть разбитым и оставить залив и столицу без прикрытия.

Мнение же верховного главнокомандующего формулировано в следующей его резолюции, сообщенной командованию флотом:

«Высочайше повелено действовать активно лишь по получении на то личного разрешения государя на допущение в бой дредноутов. Расширение зоны... и баз разрешено».

Указание на недопустимость использования дредноутов иначе как по повелению царя - составило знаменательную дату для всех последующих планов Балтийского флота. С этих пор устанавливается ограничение командования Балтийским флотом, вводится инстанция для получения права пользоваться теми силами, на которые так рассчитывал Эссен. Вместе с тем изымается главное условие, при котором активные операции последнего могут быть обеспечены и результат их закреплен - «дредноуты», введение в строй которых более чем удваивало бы силы Балтийского флота и готовность которых ожидалась в период сентябрь - декабрь.

Потом, этот вопрос прошел через разные стадии его решения, временами командующему удавалось частично получить разрешение на ту или иную операцию. Но спор о праве пользоваться дредноутами, первые из которых уже вступили в строй, - проходит красной чертой через всю историю отношений Балтийского флота и ставки до 1916-го года.

Активная деятельность русских вызывала беспокойство германского командования прежде всего за безопасность морских торговых путей, по которым беспрерывной рекой лилось из Швеции снабжение для Германии. Вследствие этого оно решило применить против русских выходов в море средство, уже зарекомендовавшее себя на западном театре - выслать подводные лодки.

Одной из них удалось 10-го октября взорвать крейсер «Палладу», возвращавшийся из дежурства в дозоре в устье Финского» залива.

Это явилось новым обстоятельством, сковавшим действия Балтийского флота. Теперь - самый выход в море стал явно опасным. Крейсерские дозоры пришлось убрать к рейдам, оставив в море лишь миноносцы.

Гибель «Паллады» произвела сильное впечатление на флот, но еще больше - в ставке. Последняя получила новое подтверждение своих опасений.

Положение Балтийского флота было тем труднее, что в его составе не было ни одной лодки современного типа. Из 11-ти, имеемых лишь одна «Акула» могла делать переходы к неприятельским берегам, прочие же были совершенно ненадежны в; техническом смысле.

В первых числах октября Англия прислала две подводных лодки (третья не дошла). Эта помощь была существенной. Но она ни в какой мере не отвечала масштабу той возможной помощи, на которую была способна Англия, флот которой вдвое превосходил флот немцев, а стратегическое положение на море не оставляло никаких сомнений в его прочности.

Как видно из предыдущего, ставка категорически высказалась против риска использования в активных операциях главных сил флота. В дальнейшем вопрос был уточнен, и под давлением настойчивых представлений Балтийского командования, а главным образом по его собственной инициативе, оно все-таки приступило к осуществлению плана постановки минных заграждений.

Но это не была та крупная операция, о которой командование ходатайствовало. Это были сначала малого, потом все более увеличивающегося масштаба операции, которые в целом, к концу периода темных ночей, дали обширную схему заграждений южной части моря у германских берегов.

Вот перечень этих операций: (см. схему № 83)

18 октября отряд миноносцев (4 миноносца П.О.Н. и «Новик») поставили заграждение в районе Мемеля, избежав встречи с неприятельским судном, в тот момент находившимся в море.

23 октября - те же миноносцы поставите заграждение западнее первого, выполнив постановку ночью в сильный шторм.

«Новик» поставил банку у входа в Пиллау.

6-го ноября - заградитель «Амур» под прикрытием отряда крейсеров поставил заграждение в районе банки Штольпе.

7-го ноября - полудивизион, миноносцев поставил заграждение к северу от Бюстерорта.

11-го ноября «Новик» поставил заграждение у Штольпе - банки между поставленным ранее «Амуром» и берегом.

13-го ноября 1-й дивизион миноносцев поставил заграждение к северу от Мемеля.

Потом, некоторая передышка ввиду наступления светлых лунных ночей, затруднявших выполнение постановки скрытно от противника.

1-го декабря заградительные операции возобновились. В этот день вышел для постановки отряд в составе заградителя «Енисей», бр. кр. «Рюрик», «Баян», «Адмирал Макаров» - все с минами, и при них - для несения дозорной службы «Олег» и «Богатырь», которыми было поставлено заграждение (две банки) ж северу от Риксхевта и одна банка к западу от Мемеля. В это время в море был неприятельский отряд крейсеров, но встреча не произошло.

31-го декабря 1914-го года с минами вышли «Россия», «Богатырь», «Олег», под прикрытием отряда крейсеров в составе:  «Рюрик», «Баян», «Макаров», при чем ими бьии поставлены мины: «Россия» - на меридиане м-ка Аркона, т. е. непосредственно на пути сообщения между базами западной части Балтийского моря (Киль) и восточными портами, другие суда - банку к сев вост. от о-ва Борнхольм.

Наконец, 11-го февраля 1915-ю года было поставлено заграждение к сев. от Риксхевта (на обратном пути едва не погиб «Рюрик», коснувшийся мели у Готланда, получив при этом сильные повреждения).

Заградительные операции составили главное содержание второй половины кампании 1914-ю года.

Настойчиво, пользуясь периодами темных ночей и свежих: погод, русские крейсеры и миноносцы выходили для постановок в море, рискуя встретиться с превосходными силами немцев,, наличие которых не раз подтверждалось сведениями разведки. Избежание этой встречи - являлось одним из необходимых требований для сохранения операции в тайне. Не раз бывало, что русские корабли ставили минные заграждения буквально «под самым носом» немцев, иногда видевших их силуэты и не отдававших себе отчета в подлинной цели появления русских судов в столь отдаленных районах от его баз.

Обычно корабли собирались на одном из рейдов Або-Оландского района, ночью проходили опасною в отношении неприятельских подводных лодок прибрежную зону, пересекали Балтику ло линиям наибольших глубин (где меньше вероятности натолкнуться на мины заграждения) и затем располагали курсы, чтобы ночью же появиться у неприятельских берегов.

В особенности сложны были позднейшие постановки мин, где самим приходилось плавать вблизи мест, ранее загражденных, чтобы дополнить старые заграждения постановкой новых

Примечание. Такие постановки, как напр. в глубине Данцигской бухты, уже много раз награжденной, представляли особую опасность.

Иногда наши отряды были в море одновременно с отрядами германских судов, иногда даже в крупных соединениях, но боевой встречи между ними не произошло. Это может быть к счастью русского флота, так как операции производились при поддержке лишь крейсеров, но не линейных кораблей, на коих до конца 1914-го года лежат запрет от главного командования.

Германское командование не было пассивным; оно периодически предпринимало операции в Балтийском море. Крейсеры появлялись в районах непосредственно вблизи расположения русскою флота, но все их операции имели лишь демонстративное значение, не были систематичны, и потому но приводили более к цели.

Германцы пытались демонстрациями высадки привлечь внимание русского командования к Виндаве, произвели налет на Ботнический залив, на подходах к Оланду и Финскому заливу, поставили мины, но в целом это не отразилось на свободе действий русского флота и не сократило его порыва в выполнении плана заграждений германского побережья.

Сопоставляя действия русских крейсеров и германского Балтийского отряда, нельзя не видеть, что в то время, как немцы оставались на том же образе действий, русские планомерно и систематически выполняли свой план заминирования неприятельских берегов и в конце кампании, несомненно, вырвали инициативу из рук врага.

В результате многочисленных заградительных операций русскими был установлен ряд заграждений на важнейших направлениях в южной части Балтийского моря (см. схему 82).

Германские суда начали взрываться на минах. В числе погибших был бр. кр. «Фридрих Карл», несколько миноносцев и пароходов. Были подорваны легкие крейсера «Аугсбург» и «Газелле».

«Дальнейшие несчастные случаи на минах - пишет германский историк (Фирле. Война на Балтийском море, т. I) - заставили начальника (Балтийского) отряда отложить всякие наступательные действия».

Вот результаты кампании 1914-го года на Балтийском море.

В перспективе широкого обзора отходят на второе место отдельные боевые действия, выполнявшиеся сторонами. На первое - выступает борьба за достижение цели кампании, борьба планов сторон. Эту борьбу наглядно можно видеть в общем ходе кампании 1914-го года: вначале - инициатива принадлежала всецело немцам, в середине кампании русские начинают оспаривать ее, к концу же, по осуществлении плана заграждений, они принудили противника к отказу от наступления.

Это был несомненный успех Балтийского флота.

В течение кампании 1914-го года на Балтийском море мы имеем случай наблюдать борьбу тенденций активной и пассивной обороны, сначала не слишком заостренную, а потом, принимавшую все более и более острые формы, до конфликтов включительно.

Ставка и командование VI-й армией, которому флот был .подчинен с первого дня кампании, жили под опасением германского наступления на Финский залив и систематически гасили активные попытки Балтийского флота. Эссен же, пользуясь своим авторитетом и беря на себя величайшую ответственность, стал в оппозицию такому ходу оперативной мысли, настойчиво насаждая противоположные устремления в операции флота. Он противопоставил себя общему стратегическому руководству и с поразительной энергией искал случая перейти к активным операциям, вынести оборону из узких рамок, которые были поставлены планом кампании и директивами флоту.

1914-й год является, в этом отношении, годом борьбы не только на фронте с противником, но борьбы внутренней, на почве расхождения основных взглядов на способы использования Балтийского флота.

В 1915-м году Эссен умер. Вместе с ним отошел беспокойный дух, который жаждал возможности бороться с инициативой врага, который не довольствовался пассивным положением флота. Эссен умер как раз тогда, когда силы Балтийского флота получили значительное подкрепление в виде ряда вновь выстроенных судов и для него открывались более широкие оперативные возможности. Но вождя, способного заменить Эссена, не было. Активная идея погасла вместе с ним, хотя его преемники и пытались подражать ему.

Вот почему кампания 1914 года представляет собой отдельный и светлый период в истории Балтийского флота, когда последний, будучи исключительно слаб, как он не был слаб потом, имел наиболее крупный стратегический успех.