Глава ХХХIII. Кампания на Черном море 1914-1917 г.г.

Говоря о боевых операциях на Черном море, нам приходится говорить о работе стратегии как раз на том театре, который являлся ареной самых заветных целей русской политики - путем к Константинополю и Прошвам, а дальше к Средиземному морю.

Россия преследовала агрессивные цели в отношении Турции. Ее политика была проникнута наступательной идеей. Ее требования к стратегии сводились к тому же, к осуществлению, прежде всего, наступательной войны. В этом была существенная разница между политическими заданиями флота здесь и в Балтийском море, где оборона - была главнейшей тенденцией как политики, так и стратегии. Если командованию Балтийским флотом во время войны приходилось, как видно из предыдущих глав, самому выступать и бороться против идеи обороны, то командованию Черноморским флотом эта задача была не только облегчена, но наоборот, она всецело сообразовалась с господствующими тенденциями.

Однако работа политики и стратегии, по установившемуся в России обычаю, не шла параллельно.

Разница между ними вырисуется вполне отчетливо, если проследить, как наряду с активным стремлением политики, складывался и формировался пассивный уклон, воспитывались оборонительные тенденции в самом флоте, в кругу его командования, разрабатывавшего стратегические планы. Обе идеи активная и пассивная, - здесь также нашли своих выразителей. Но пассивная идея, в противоположность положению на Балтике, гнездилась прежде всего в стратегических предпосылках и в самом командовании Черноморским флотом.

Какие же условия скидывали эту пассивную оборонительную тенденцию?

Первым и исчерпывающим условием было - соотношение сил; вторым - общая стратегическая обстановка на русском театре войны, и наконец, третьим - личные взгляды командования Черноморским флотом.

Черноморский флот слабел с каждым годом по мере устарения его боевых средств и не пополнения таковых вновь выстроенными кораблями. Фактически, к моменту начала войны в составе

Черноморского флота были лишь слабые суда, частью устаревающие, частью совершенно устарелых типов. Новые же корабли (3 дредноута, миноносцы и лодки) могли быть готовы не ранее 1915-го года.

Вступление в войну Англии повлекло за собой задержание, а затем включение в состав английского флота двух строящихся для Турции дредноутов. Но за то Германия усилила флот турок присылкой линейного крейсера новейшей постройки «Гебен» и легкого «Бреслау». Корабли эти прорвались в Дарданеллы еще до вступления в войну Турции.

Таким образом, к началу войны с Турцией, соотношение сил на Черном море было таково:

А. Линейные корабли.

Из этой таблицы видно, что русские линейные корабли:

1) уступали противнику в количестве тяжелой артиллерии, являвшейся главным вооружением судов этого класса. Один «Гебен» фактически мог сражаться с тремя сильнейшими русскими судами, превосходя их качеством своей артиллерии (как более современной) н имея крупное преимущество в виде сосредоточения всей артиллерии на одном его борту.

2) главным недостатком нашего линейного флота, был малый ход - 15-16 против 17 и 28 узлов. Это имело глубочайшее влияние на весь ход операций на Черном море, и предопределило передачу в руки противника стратегической и в особенности тактической инициативы. Наш флот не мог догнать германо-турецкого, а в бою - был затруднен выбором выгодных тактических позиций. «Гебен» с его 28-ми узловыми ходом фактически являлся хозяином положения на Черном море, будучи неуловимым для русских сил, обязывая их выполнять свои операции всегда соединенно, ибо каждой отдельной части - он мог противопоставить силы, ее превосходящие.

Его ход - значительно превосходил также и ход русских крейсеров.

Что касается прочих судов, крейсеров и миноносцев, то их данные показаны на ел. таблице:
 

Здесь преимущества, в особенности в отношении миноносцев новейшей постройки, были на стороне русского флота. Это раскрывало перспективы их использования, но последние парализовались двумя обстоятельствами: 1) отсутствием достаточно быстроходных крейсеров, которые могли бы обнаружить противника, 2) условиями атаки неприятеля в его порту, прикрытом хорошо укрепленным Босфором.

Но преимущество в миноносцах, наряду с крупными недостатками линейных сил, в общем итоге не меняло соотношения, устанавливаемого последними.

Следующими данными, определяющими стратегическое положение нашего Черноморского флота - являлись свойство и оборудование театра.

Черноморский театр нами уже описан при изложении Крымской войны. В условиях Мировой войны те же его свойства имели влияние на ход военных действий. База - по-прежнему в Севастополе, удаленном от Босфора. За протекшие 50 лет другой базы, более придвинутой к последнему, оборудовано не было. Не было подготовлено политического соглашения с Болгарией и Румынией о предоставлении нашему флоту возможности пользоваться их бухтами в качестве маневренной базы при действиях против Босфора. Следовательно, флот по-прежнему был затруднен наблюдением и блокированием Босфора, т. к. для пополнения запасов он должен был уходить в далеко отстоящий Севастополь и прекращать на это время операции в море. По сравнению с Крымской войной разница была лишь в том, что современный паровой флот еще менее самостоятелен, еще в большей зависимости от питающих баз, в особенности, в смысле пополнения запасов топлива.

Оборудование театра состояло из главной базы - в Севастополе, судостроительной базы - в Николаеве, укреплений - Очакова, Керчи и Батума.

Севастополь перед войной был перевооружен, но недостаточно. Его орудия не превосходили 10", что не обеспечивало порт и. флот от дальнего морского бомбардирования. Новые батареи (12"/50 кал.), во время войны закончены не были. Флоту постоянно приходилось считаться с необеспеченностью своей базы.

Очаков и Батум - существовали в полуупраздненном состоянии. На их уничтожении настаивало военное ведомство, руководствуясь общим стремлением сокращения числа крепостей. Больших трудов морскому министерству стоило задержать осуществление этой пагубной меры, которая делала бы свободным для противника подход к Николаеву и лишала бы флот единственной более или менее защищенной базы для действий в районе Кавказско-Турецкой границы Батума.

В Керчи - собственно крепости уже не существовало, лишь временная батарея прикрывала вход в Азовское море.

Недостаток сил, дурно оборудованный театр, неудобное расположение баз для ведения операций против Босфора - затрудняли положение русского флота к моменту начала войны на Черном море.

Командование флотом, поскольку оно не было склонно к активности и мысль его устремлялась в сторону оборонительных побуждений, здесь, в самом анализе условий, в которые был поставлен Черноморский флот, черпало веские аргументы для обоснования оборонительной тенденции, казалось, так не вяжущейся с идеями наступательной политики.

Но оно получало еще более убедительные влияния, которые должны были и дальше гасить наступательные, стремления, если бы таковые даже и были - я той военно-политической обстановке, которая сложилась на Черноморском театре к моменту начала войны.

Как известно, Турция не сразу объявила войну Россия. Она вступила в нее три месяца спустя после начала военных действий между Россией и Германией. В течение этого времени ее положение оставалось неопределенным.

Первые недели Мировой войны вызвали необходимость сосредоточения всех сил России на западном фронте против Австрии и Германии. Вступление в войну Турции - знаменовало бы собой образование нового фронта, требуя соответственного количества войск на Кавказ. Это несомненно отразилось бы на прочности нашего положения на западной дранице. Такая директива и была дана от ставки министерству иностранных дел.

Россия в этот период делала большие усилия, чтобы предупредить выступление Турции; она забила «полный отбой» предыдущей политике, вплоть до отказа от каких либо посягательств на проливы и предложения Турции гарантий ее неприкосновенность.

Но Черноморскому командованию не надо было слишком напоминать о необходимости осторожности и избежания рискованных поступков, могущих осложнить политическое положение. Оно само было склонно к обороне, и его планы таковую предусматривали в первую очередь.

Морским генеральным штабом было предположено три варианта плана:

Первый - для 1913 - 14 гг. при превосходстве нашего флота над турецким (без «Гебена») предусматривал наступление главных сил к Босфору для его блокады и боя с флотом противника, в случае попытки его войти в море.

Второй - для наиболее невыгодного нам периода 1914 - 15 гг. при превосходстве турецкого флота, в состав которого должны были вступить два линейных корабля тина «дредноут». Он предусматривал оборону нашего флота на подготовленной позиции с переходом в наступление в случае ослабления турецкого флота.

Наконец, третий вариант плана - для периода времени после 1916-го года при превосходстве нашего флота, в связи с вступлением в строй бригады линейных кораблей типа «Императрица Мария» - предусматривал энергичные наступательные действия против Босфора.

Но ни один из вышеперечисленных планов войны не мог быть приведен в исполнение в точности впредь до полного-выяснения обстановки на Черном море, вследствие чего окончательное установление плана военных действий на Черном море было предоставлено командующему Черноморским флотом адмиралу Эбергарду.

Это - с одной стороны развязывало руки и предоставляло инициативу Эбергарду, а с другой - характеризовало отсутствие вполне сложившихся идей в самом генеральном штабе. Черноморскому флоту была поставлена условная задача и не дано определенного указания для составления плана кампании.

В результате, план кампании Черноморского флота на случай войны в Черном море, составленный в 1914-м году, отражал в себе всю неопределенность заданий и ряд противоречий, которые не могли, в целом, дать определенной идеи, столь же отчетливой, какую мы видим в плане Балтийского флота перед Мировой войной.

С одной стороны в нем мы видим стремление к активным операциям («получить господство на море» дабы этим надежно защитить наши берега, освободить армию от обороны берегов, прикрыть ее тыл и дать возможность перевозить войска морем для усиления Кавказской армии, прервав морские сообщения противника). С другой - находим и такую мысль: «для России занятие Константинополя и проливов решило бы весь многовековый ближневосточный вопрос, но, не имея на это по крайней мере в начале войны сил, Россия в 1914-м году принуждена ставить себе целью только оборону берегов...»

И эта последняя точка зрения получила развитие в плане на 1914-й год.

Таким образом, все обстоятельства, как то - соотношение сил, особенности театра, политическая обстановка и, наконец личные убеждения командующего Черноморским флотом, все это в целом сложило оборонительную тенденцию, как главную в планах командования на первоначальный период войны. Случилось так, что несмотря на агрессивную политику России, несмотря на то, что захват Константинополя и проливов был виднейшим стимулом для войны, - оборона берегов, явилась руководящей мыслью подготовки к кампании на Черном море.

План Черноморского флота предусматривал бой с противником, в случае приближения его к нашим берегам, на заранее подготовленной позиции.

Иначе говоря, та же идея, что на Балтийском море, была приложена и здесь, в совершенно другой обстановке, при совершенно ином соотношении сил.

Позицию предполагалось установить в районе Одесского залива на направлении, казавшимся командованию особенно угрожаемым: Одесса-Николаев. Флот должен был сосредоточиться в Севастополе и ждать подхода противника, чтобы здесь, в благоприятных для себя условиях, дать ему бой.

Эту операцию Черноморское командование почитало главной и, невидимому, не слишком задумывалось над тем, что германо-турецким силам невыгодно в этой обстановке искать боя, так как преимущество их перед русским флотом было слишком (в артиллерийском отношении) невелико, чтобы идти на риск одновременного прорыва минного поля и открытого боя с линейными судами.

Активные действия предусматривались в виде обеспечения помянутой главной операции, постановкой минного заграждения у Босфора и ведением разведки в море.

Как выше сказано, после начала войны с Германией русское министерство иностранных дел делало попытки оттянуть или устранить вовсе вступление в войну Турции. Это нашло себе отражение в директивах командующему Черноморским флотом, коему было приказано «избегать явно агрессивных мероприятий, могущих послужить поводом для вступления Турции в войну». При этом министр иностранных дел, в согласии с мнением союзников, сообщил адмиралу Эбергарду о том, что с политической точки зрения представляется нежелательным, чтобы инициатива разрыва с Турцией исходила бы от нас.

На основании этого, командующий Черноморским флотом составил план действий, тогда же утвержденный ставкой, по которому «флот, сосредоточившись в Севастополе и будучи в постоянной боевой готовности, занимает, впредь до новых указаний, выжидательное положение, имея негласное наблюдение за турецким флотом при посредстве пароходов, совершающих рейсы между нашими портами и Константинополем».

Однако, уже к середине августа обстановка переменилась, германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау» прошли Дарданеллы Этим установилось соотношение сил, указанное на стр. 532, т. е. при преимуществе на стороне турецкого флота.

Принимая во внимание, что уничтожение «Гебена», обеспечивая за нами неоспоримое господство на Черном море, могло бы удержать Турцию от выступления, командующему флотом 18-го августа, по соглашению с министром иностранных дел, было разрешено, в случае появления «Гебена», действовать по усмотрению, дабы использовать могущую выгодно для нас сложиться тактическую обстановку встречи с ним. Во исполнение этого, флот дважды в сентябре крейсеровал в полном составе в западной части моря, но оба раза не встретил турецких судов.

Но разрешение «действовать по усмотрению» было дано не надолго. Опасение раздразнить Турцию взяло верх и в министерстве иностранных дел сочли даже самый факт крейсерства Черноморского флота в море могущим вызвать войну.

Прошлая директива была отменена, и дана новая: "не искать встречи с турецким флотом, если он не займет явно угрожающего положения".

Согласно этого приказания Черноморский флот до войны с Турцией выходил в море лишь с учебными целями, не удаляясь от Севастополя дальше, чем на 60 миль, и конечно, уже не ища встречи с «Гебеном».

В результате этих директив, создавалась обстановка, весьма напоминающая начало русско-японской войны, когда флот до последнего момента не знал - будет ли война, а директивы свыше поддерживали уверенность в возможности избежать ее.

Командующий же флотом Эбергард не проявлял в этом отношении достаточно беспокойства и спокойно ожидал новых директив, не принимая должных мер на случай внезапного начала войны. Между тем, казалось бы именно ему, бывшему флаг-капитану русской эскадры в Порт Артуре, ответственному свидетелю атаки японцев 26-го января 1904-го года, следовало особенно учитывать опасность внезапного нападения неприятеля, и от него, более, чем от кого либо, можно было требовать мер, исключающих возможность неприятелю застигнуть врасплох наш Черноморский флот.

28-го октября 1914-го года, вернувшись из учебного плаванья в Севастополь, командующий флотом получил телеграмму о решении Турции начать войну. В то время флот, за исключением минной дивизии и единичных вспомогательных судов, находился в Севастополе (вне Севастополя были: минная дивизия в Евпатории, заградитель «Прут», посланный в Ялту за расположенной там войсковой частью, которую он к рассвету 29-го должен был доставить в Севастополь; в Одессе - кан. лодки «донец», «Кубанец» и заградитель «Бештау», в Батуме - загр. «Дыхтау» и воор. пароход «Березань», в Очакове - загр. «Буг»).

В ночь с 28 на 29 октября в 3,5 ч. утра два турецких миноносца внезапно атаковали в Одесской гавани канонерскую лодку «Донец», которая затонула от попавшей в нее торпеды.

В 6,5 часов утра «Гебен» подошел к выходу из Севастопольской бухты, прошел через крепостное минное заграждение, бывшее в этот момент незамкнутым сделал несколько залпов по рейду и батареям (последние отвечали) и повернул в море. На пути отразив атаку дивизиона миноносцев, он встретит возвращавшийся из Ялты «Прут» и обстрелял его. «Прут» был затоплен своей командой, т. к. при продолжении боя явилась опасность взрыва мин, находившихся на его борту. В тот же день на рассвете турецкие крейсера бомбардировали Новороссийск и Феодосию и поставили мины в Керченском проливе, на которых взорвались 2 парохода.

Таким образом, картина внезапного нападения на Порт-Артур через 10 лет была воспроизведена с поразительной точностью. Отсутствие должных мер охранения, дурная организация рейдовой службы как тогда, так и теперь, обусловили первый успех неприятелю.

Только к трем часам дня флот мог выйти в море. У командующего возникло опасение, что противник поставил мины; и выход флота задержался, пока фарватер не был протрален.

Три дня флот оставался в море, крейсируя в безуспешных поисках «Гебена», после чего вернулся в Севастополь.

Когда флот вышел, по приказанию Эбергарда, на подходе к, Севастополю было поставлено минное заграждение, не предусмотренное планом, из числа запаса мин, предназначавшегося для заграждения Босфора.

По получении в ставке известий о нападении турецкого флота, адмиралу Эбергарду была предоставлена полная свобода действий и было указано, что главной его целью является воспрепятствование неприятельскому десанту, который, по имевшимся сведениям, подготовлялся в Константинополе.

Слухи о десанте являлись несомненно ложными, так как ни обстановка, ни наличные силы турок не давали основания рассчитывать на возможность такового.

В дальнейшем, сведения указывали на намерения турок произвести внезапную высадку в районе Одессы. Вследствие этого, Эбергарду было подтверждено, что главной целью Черноморского флота является воспрепятствование десанту вообще, и в районе Одессы в особенности, и было приказано принять меры наблюдения за противником.

Задача эта в полной мере разрешалась лишь путем приобретения, после решительного боя с противником, полного господства на Черном море. По уже в ближайшее время после начала войны выяснилось, что противник (турецкий флот, оперировавший на Черном море, фактически состоял из линейного крейсера «Гебена», легких крейсеров «Бреслау», «Меджидие» и «Гамидие» и больших миноносцев. Прочие суда в море не выходили, оставаясь на Босфоре в качестве поддержки береговых батарей) пользуясь своим преимуществом в скорости хода, избегает решительного боя, при чем наш флот, не имея в своем составе быстроходных крейсеров, не только лишен возможности вести за противником действительное наблюдение, но и не может парализовать деятельности турецких легких крейсеров.

При такой обстановке единственным средством принудить неприятеля к решительному бою являлась бы тесная блокада Босфора, которая вместе с тем пресекла бы всякую его деятельность на Черном море. Однако, тесная блокада Босфора не могла быть осуществлена, как вследствие того, что по близости него не было в нашем распоряжении удобного пункта для устройства блокадной базы, так и потому, что решительный бой у берегов противника, при отсутствии явного над ним превосходства в силах, представлялся опасным, ибо наши поврежденные в бою корабли могли бы не дойти до своей базы - Севастополя. Вследствие этих соображений, деятельность Черноморского флота ограничивалась: заграждением Босфора, обстрелом имевших стратегическое значение пунктов побережья и периодическим крейсерством в поисках противника, пользуясь случайными, (преимущественно агентурными) сведениями об его появлении в море.

В первый поход, в ночь с 5 на 6 ноября, с миноносцев было поставлено заграждение у Босфора и 6 ноября под прикрытием флота была произведена бомбардировка Зунгулдака с целью воспрепятствовать вывозу угля из Гераклийских копей, для которых последний был главным вывозным пунктом.

После этой операции, на обратном пути флот потопил несколько турецких транспортов, везших в анатолийские порты продовольственные запасы и материалы для анатолийской армии. 7 ноября, испытав по пути сильный шторм, флот вернулся в Севастополь. В тот же день кр. «Бреслау» бомбардировал Поти.

Следующим походом флота было крейсерство у анатолийского побережья. 17 ноября флот бомбардировал портовые сооружения и здания в Трапезунде, и в ночь с 17-го на 18-е заградители поставили минные заграждения на рейдах Транезунда, Платаны и Самсуна.

На пути к Севастополю, адмирал Эбергард получил из морского генерального штаба сообщение, что «Гебен» находится в море. У флота уголь был уже на исходе, вследствие чего предпринимать специальных поисков «Гебена» не представлялось возможным, и флот продолжал свой путь, не слишком рассчитывая на случайную встречу с противником.

Утром 5-го ноября погода была тихая, легкий туман, горизонт дурной, в особенности в W и NW части.

Не ожидая встречи с «Гебеном», флот шел в ел. порядке: линейные корабли во главе с «Евстафием» в одной кильватерной колонне, 3 дивизиона (среди которых 1-й дивизион новых миноносцев) за линейными кораблями. Крейсеры («Алмаз», «Память Меркурия» и «Кагул») в дозоре в 3,5 мил. впереди флота (см. схему № 88).

Такой походный порядок совершенно не соответствовал обстановке вероятного боя, каковой мыслился в виде случайного и быстротечного столкновения («Гебен», встретив флот, превосходивший его силой артиллерии, вероятно - как надо было ожидать - стремился бы избежать его Уже это обстоятельство предъявляло самые строгие требования к быстроте перестроения флота в боевой порядок, и - непременно - отвечающего этому походного порядка.

Порядок, которым шел Черноморский флот, с этой точки зрения являлся самым неподходящим, именно:

1) Линейные корабли, чтобы выстроиться в строй, допускающий полное использование их артиллерии, должны были затратить много времени на поворот (чтобы лечь на курсовой угол ок 90°), если противник откроется по носу (что и было особенно вероятным).

2) Находящиеся сзади миноносцы могли не успеть выйти в атаку.

Так и случилось.

Около 12 ч. 10 мин. 18 ноября дозорный крейсер «Алмаз» увидел милях в трех впереди себя «Гебена», шедшего эскадре навстречу. Линейные корабли начали ворочать влево (см. схему № 88). Вскоре после поворота головного («Евстафия»), на дистанции в 40 каб. он увидел «Гебена», в стороне от которого шел «Бреслау». Противники вышли сразу из тумана и оказались на дистанции действительного огня не только главной, но и противоминной артиллерии.

Однако по правилам «централизованной стрельбы», установленным в Черноморском флоте, огонь не мог быть открыт одним головным кораблем, т. к. управляющий стрельбой флота артиллерист был на втором в строю лин. корабле ( Златоусте»), который в это время заканчивал свой поворот и стрелять еще не мог.

Между тем, минуты текли. «Гебен» повернул вправо и ложился на курс, параллельный русским лин. кораблям (см. схему).

В конце концов, Эбергард приказал «Евстафию» открыть огонь, не дожидаясь «Златоуста». «Евстафий» сделал залп, которым накрыл противника, дав сразу несколько попаданий. «Гебен» ответил, и бой начался.

Но тут то и произошла путаница. «Евстафий» не показал установки прицела «Златоусту», который взял ошибочное расстояние и его передал флоту. Ошибка - была около 20 каб. и весь огонь других судов оказался выброшенным на большие перелеты. Фактически, только «Евстафий» попадал в противника.

Бой продолжался всего 14 минут, после чего «Гебен» повернул и скрылся в тумане.

Миноносцы - которым было приказано атаковать «Гебена», не успели выйти вперед и даже не видели его.

Результат боя - повреждения и потери на "Евстафии", которые, однако, не вывели его из строя. «Гебен» же получил несколько попаданий и был поврежден, но не существенно.

Таким образом, благодаря неудачному походному порядку Черноморского флота, его негибкой организации, в особенности - управления огнем, Черноморский флот упустил случай поразить своего главного врага.

После боя Эбергард, считаясь с недостатком топлива на эскадре, не преследовал противника и вскоре повернул в Севастополь.

18-го ноября флот вернулся в Севастополь; 21-го кр. «Гамидие» бомбардировал Туапсе; 2-го декабря флот вышел снова в море, ввиду полученных сведений о выходе противника: 5-го вернулся, а 8-го кр. «Бреслау», показавшийся ввиду Севастополя, обстрелял тралящий караван; 10-го «Гебен» обстрелял Батум.

Такое чередование операций русского и турецкого флотов характерно для войны на Черном море не только в первое время, но и в последующие годы. Наш флот не имел надежной разведки, он мог только случайно встретить неприятеля, но и в этом случае, благодаря своему малому ходу, не был бы в состоянии принудить его к бою.

11-го декабря командующий Черноморским флотом получил сведения, что турки предполагают высадить войска в районе Батума. Флот вышел и, направляясь к Батуму, прошел вдоль анатолийского побережья до Синопа, и по 15-е декабре оставался в море, нигде не встретив противника.

Через несколько дней флот снова вышел в море, имея целью постановку минного заграждения у Босфора и закупорку путем затопления пароходов Зунгулдакской гавани, дабы прекратить оттуда вывоз угля.

20 декабря 4 заградителя, под прикрытием дивизиона миноносцев, должны были поставить минные заграждения в Босфоре. Для закупорки же Зунгулдака - было приготовлено 4 старых парохода, загруженных камнем и приспособленных для быстрого затопления. Эту последнюю операцию должны были прикрывать кр. «Алмаз» и дивизион миноносцев.

Одновременно, для обеспечения операции флот вышел в море.

В ночь с 21-го на 22-е декабря - отряд минных заградителей благополучно выполнил постановку (поставил 600 мин) у Босфора и пошел обратно на север, прикрываемый до темноты флотом.

С темнотой, флот отправился на соединение с отрядом, предназначенным для заграждения Зунгулдака.

Пароходы шли отдельной колонной, сильно растянувшейся. Один из них вследствие повреждений котла потерял ход и шел отдельно на буксире лин. кор. «Ростислав». Параллельно с ними в некотором отдалении, милях в 12-15, шли линейные корабли.

Ночью 24-го декабря головной пароход «Олег» наткнулся на 4 турецких миноносца, выпустивших в него несколько снарядов, произведя пожар, после чего они разошлись.

На рассвете следующего дня «Брестау», остававшийся вблизи экспедиции, атаковал отставший пароход отряда «Атос», который был затоплен своей командой, личный же состав попал в плен. Это было вне видимости флота.

Наконец, с большим опозданием против намеченного плана, флот подошел к Зунгулдаку. По плану предполагалось «Ростиславу» и «Алмазу» подойти к Зунгулдаку по пути, протраленному миноносцами, обстрелять берег, после чего должны были быть подведены транспорты для затопления.

По сведениям русского командования, Зунгулдак не имел береговой защиты. Однако оказалось, что турки успели поставить на берегу несколько орудий, которые начали тотчас и оживленно обстреливать миноносцы, приблизившиеся к берегу. Это было неожиданностью.

В то же время флот, державшийся в море, милях в 9, увидел на горизонте большой дым, который командующий флотом приписал «Гебену», и на основании этого начал перестраиваться в боевой порядок. «Алмаз» и «Ростислав», пошли так же на соединение к флоту. Пароходы остались под охраной дивизиона миноносцев.

Между тем, выяснилось, что дым принадлежит «Бреслау», который (как потом установлено, турки имели заранее от разведки сведения о готовящейся операции заграждения Зунгул-дака) держался все время в районе операции. Оба русских крейсера «Кагул» и «П. Меркурия» были посланы для преследования. Но догнать его, уступая в ходе, они, конечно, не могли.

Тем временем Эбергард ожидал появления других судов противника и держал флот соединенно в море, отказавшись от обстрела Зунгулдака.

Затем он отказался вовсе от продолжения операции. Вести пароходы обратно казалось затруднительным, оставаться в море долее из-за приближавшегося к концу запаса угля было невозможно, и Эбергард приказал снять людей с пароходов, а сами пароходы утопить в море, что и было выполнено.

Флот пошел обратно в Севастополь. «Бреслау» следил за ним, показываясь на горизонте. На другой день - он обстрелял миноносцы, шедшие несколько в стороне от флота.

25-го декабря флот вошел в гавань.

Операция - осталась совершенно безрезультатной. Позже узнали, что турки, приняв тральщики за суда с десантом, были готовы сами взорвать важнейшие сооружения на угольных копях. Если бы с нашей стороны был высажен хотя бы небольшой отряд, то они вероятно сами упредили бы его работу начав взрывать портовые и угольные сооружения. Но десант не входил в расчеты Эбергарда.

Некоторой компенсацией этой неудаче - служила удачная постановка заграждения У Босфора, на которой 26 декабря подорвался «Гебен», возвращаясь из крейсерства в Черном море. Он получил взрыв двух мин и на некоторое время был выведен из строя.

К концу декабря выяснилось, что периодические выходы в море Черноморского флота недостаточно препятствовали туркам снабжать через море свою армию и подвозить к ней подкрепления через порты восточной части анатолийского побережья. Вследствие этого, адмиралу Эбергарду было приказано прекратить морские сообщения с анатолийским побережьем и не допускать высадки его войск в этом районе, для чего возможно дольше оставаться с флотом в открытом море.

29 января то же приказание было подтверждено, при чем предписывалось прекратить всякое сообщение противника по Черному морю впредь на две недели, каковой срок был необходим для переустройства нашей Кавказской армии после Саракамышских боев.

Изложенное изменение первоначальной директивы в смысле перемещения главной Задачи Черноморского флота в южную часть Черного моря было основано на том, что к этому времени вполне определенно выяснилось, что главные усилия турок на сухопутном театре войны сосредоточивались на Кавказском фронте, вследствие чего Одесский район уже не мог явиться для них объектом сериозной операции. Этот район к данному времени уже был прикрыт от второстепенных и случайных действий противника выставленным в Одессе большим минным заграждением, возведенными на побережье временными батареями и сосредоточенным к побережью ополчением.

Начиная с 3 января и до середины февраля адмирал Эбергард блокировал восточную часть анатолийского побережья, при чем флот лишь на короткие сроки заходил в Севастополь для пополнении запасов, остальное же время крейсеровал в блокируемой зоне, центром которой являлся Трапезонд.

Во время этой блокады флот несколько раз обстреливал прибрежные пункты и порта, уничтожал сосредоточенные в них выгрузочные средства, потопил несколько пароходов и большое количество парусных судов, поддерживающих сообщение между Константинополем и анатолийским побережьем. К концу 1914 г. пароходное, п вообще регулярное сообщение противника с Анатолией, было фактически прекращено за исключением случайных, обычно малых, парусников, пробиравшихся вдоль берега.

В то же время набеги германо-турецких крейсеров не прекращались. Материальные результаты этих набегов были ничтожны, и Они часто не стоили того угля который его суда тратили на переход. Но моральное их значение - было велико,. Сухопутное командование, незнакомое с условиями морской войны, каждое появление неприятельского корабля оценивало как угрозу высадки десанта, весьма нервничаю, требуя от флота прекратить эти набеги. Еще больше нервничали обыватели и прибрежные жители, в особенности те сановные и богатые дачники юга, которые имели здесь поместья. Они вздували панику.

Противник значительно превосходит в ходе и потому был фактически неуловим для Черноморского флота. Тому показательной была операция у Зунгулдака, когда «Бреслау» мог совершенно безнаказанно следить за флотом, время от времени появляясь в его видимости, а русские корабли не имели хода, чтобы его догнать.

Эбергард полностью насиловал механизмы судов, держа их. постоянно в море, кончил тем, что размотал их, но ничего он не мог сделать для прекращения набегов.

До весны 1915-го года деятельность Черноморского флота протекала преимущественно в крейсерстве в море, поскольку позволяло состояние механизмов и условия погоды.

Вступление в строй новых подводных лодок дало возможность держать очередную лодку на подходе к Босфору.

Но эта деятельность не препятствовала, однако, турецким крейсерам периодически выходить из Босфора и производить. налеты на отдельные пункты нашего побережья.

В марте на минах около Одессы взорвался и затонул (верхние части корпуса остались над водой) турецкий крейсер «Ме-жидие», который был через некоторое время русскими поднят и зачислен в его списки под наименованием «Прут».

Конец марта - апрель 1915 г. Черноморский флот пребывал в постоянной готовности выйти к Босфору на случай успеха операции союзников против Дарданелл. Получая сведения о присутствии в море турецких судов, он выходил, но затем тотчас возвращался и принимал полные запасы в ожидании радио, вызывающего его к Босфору. Прямых известий о ходе операции он не имел и они доходили до него с большим опозданием.

12-го марта, в качестве очередной диверсии, флот выходил к Босфору для бомбардировки батареи.

Во время этого похода - суда подверглись атаке турецкой подводной лодки, что явилось новым фактором борьбы на Черном море.

7-го мая в 6 часов утра у мыса Айя показался «Гебен» и скрылся на юго-запад.

Наш флот тотчас вышел в море и направился к Босфору.

К рассвету 9 мая флот подошел, имея перед собой тралящую партию. Командующий флотом с «Евстафием», «Златоустом» и

"Ростиславом" держался в милях 20 - 25 от Босфора. Два же других корабля - «Пантелеймон» и «Три Святителя» - имея перед

собой три пары тральщиков, пошли на Босфор для обстрела батарей северной части пролива.

Предстояло пройти непосредственно вблизи поставленных ранее минных заграждений и сделать несколько галсов перед устьем пролива, в расстоянии 30 - 40 каб. от входных маяков.

Когда тралы уже были заведены и назначенные для бомбардировки корабли легли на назначенный курс, ими было получено радио от командующего флотом, требующее присоединения этих судов к флоту.

Последним был обнаружен кр. «Гебен», который шел к Босфору от берегов Анатолии.

Эбергард, до подхода посланных к Босфору обоих кораблей, начал бой на дальних дистанциях держась на кормовых курсовых углах и стараясь не сближаться с противником Тем временем подошли «Пантелеймон» и «Три Святителя», которые, заняв свои места в строю, приняли участие в стрельбе. «Гебен» увеличил дошедшее до 70 каб. расстояние и пошел на предельную дистанцию, свыше 110 каб., где и держался вне дальности огня.

Затем «Гебен» круто повернул к Босфору и скрылся.

В последующем, вступление в строй первого русского дредноута на Черном море - л. кор. «Императрица Мария» (июнь 1915 г.), новых миноносцев (всего 9), а также новых подводных лодок (- 4) - значительно усиливало Черноморский флот, теперь он безусловно превосходил германо-турецкий.

Однако, другой фактор стратегической обстановки - преимущество в скорости на стороне неприятеля («Мария» - 21 узел, «Гебен» - 28) было тем же, и стратегическое положение Черноморского флота осталось почти тем же. Как и раньше, флот продолжал свои крейсерства, с тою только разницей, что теперь было две маневренных группы (1-я - «Мария», 2-я - старые ко-рабли), которые чередовались в море.

Обстрелы Зунгулдака, бомбардировки Босфора, действия против торговли и анатолийского побережья - продолжали быть главным содержанием боевых операций русских линейных сил и миноносцев. В этих операциях они имели ряд частных успехов. Количество потопленных турецких торговых судов было

очень велико (главным образом каботажных, которых было уничтожено несколько тысяч); морские сообщения противника, были фактически прерваны. Но основная проблема - приобретение полного и безусловного господства на море, т е. уничтожение или тесное заблокирована судов неприятеля полученными подкреплениями - не решалась.

Несомненно большого успеха флот достиг при оказании содействия флангу кавказской армии.

Кавказская армия, действуя наступательно в Анатолии, выделила особый приморский отряд, который повел наступление от Батума по берегу моря в направлении к Трапезунду. Дороги в этой местности идут только по берегу, сама страна как бы отгорожена от моря горными хребтами. На этой береговой полосе турки создали несколько оборонительных позиций, левым флангом упиравшихся в море, а правым - в неприступные горные хребты. В борьбе на прибрежной полосе принял участие Батумский отряд судов. Он был временного состава, часто менялся, сначала в него входили вспомогательные суда, а потом миноносцы, канонерские лодки и, наконец, линейный корабль «Ростислав». Деятельность последнего была особенно полезна нашей наступающей армии. Его 4 - 10" орудия с большим эффектом разбивали турецкие позиции, вселяя панику в турецкие окопы. Огонь «Ростислава» с миноносцами - был сильным обеспечением наступления нашей прибрежной группы и в успехе своего наступления она обязана целиком их содействию

Следует также отметить работу транспортной флотилии, учрежденной в предположении десанта на Босфор. Она выполнила в течение 1914-15 г.г. ряд крупных перевозок войск на кавказское побережье и между портами Черного моря.

К началу 1915-го года союзниками было решено предпринять операцию против Дарданелл для занятия проливов и Константинополя (см. гл. 29).

Приготовления, а затем и начавшаяся операция, выдвинули Босфорский вопрос во всей его исторической полноте. Интересы России при этом не могли быть игнорированы. Англия не могла, без опасения лишиться мощного союзника для борьбы с Германией, устранить Россию от участия в операции, а затем предполагавшегося дележа турецких владений. Не столько нуждаясь в оперативном содействии Черноморского флота, сколько заботясь о том, чтобы втянуть Россию в дальнейшее ведение войны до «победного конца», Англия, сначала косвенно, а затем со все большей определенностью, возраставшей по мере неудач России на фронте и нарождавшегося стремления к ней к выходу их войны и сепаратному миру с Германией, давала заверения в обеспечение интересов России на Босфоре. Когда, под влиянием тяжелых поражений, в русском обществе и правительственных сферах сложилось сильное течение против продолжения войны (конец 1915-го года), между Россией и Англией, по инициативе последней, было заключено соглашение, удовлетворявшее вожделения русских империалистических кругов. В дальнейшем оно играло роль стимула к побуждению России продолжать войну во что бы то ни стало.

Эта сложная политическая постановка Босфорского вопроса, в основе которой лежала определенная идея "подогревания" империалистических вожделении царской России, несомненно достигла своей цели.

Идея Босфорской операции захватила широкие круги, близкие к командованию. Возникали многие проекты Босфорской экспедиции, при чем большинство из них, имея в основе недоверие к искренности союзников в этом вопросе, ставили его в плоскость самостоятельного шага России, крупной операции десанта, той операции, идея которой более 30 лет уже культивировалась в сознании генеральных штабов и в частности на Черноморском флоте.

«Надо захватить Босфор теперь же, иначе мы его никогда не получим» - положение, общее многим проектам предполагаемой экспедиции. «Теперь и самим, ибо союзники могут обмануть»...

В связи с началом операции в Дарданеллах и постановкой вопроса о Босфоре, роль и значение Черноморского флота, как основной силы для его решения, изменилась.

Мы не можем, не рискуя выйти далеко за пределы этого сжатого очерка войны на Черном море - уделить достаточно внимания проектам экспедиции, разрабатывавшимся в штабе

Черноморского флота и в ставке. Но важно отметить общую линию поведения черноморского командования в этом вопросе.

«В ближайшее время» - писал Янушкевич, Эбергарду - «предполагаются совместные действия англо-французского флота с участием их десантного корпуса против Дарданелл. Черноморскому флоту надлежит оказать возможное содействие, в виде демонстрации у проливов, которая, в зависимости от достигаемого нашими союзниками успеха, может быть развита, включительно до занятия Босфора совместно с Черноморским флотом н флотом англо-французским...».

Тогда же был разработан план совместного с союзниками занятия Константинополя, при чем было предназначено для оккупации Босфора двинуть V-й Кавказский корпус (под нач. ген. Истомина в составе около 27.000 ч.).

Командующий черноморским флотом адмирал Эбергард выдвинул вопрос о необходимости, в связи с предстоящим операциями против Босфора - занятия в качестве промежуточной для флота базы - рейда Бургаса. Но этот проект ввиду опасения министерства иностранных дел вызвать осложнения отношений с Болгарией - был отклонен. Ему было указано, что в тот момент флоту ставилась цель не большая, нежели оттяжка внимания турок от Дарданелл, подготовка наших будущих действий у Босфора путем вылавливания мин и бомбардирования ближайших к устью батарей, что наконец, десантный корпус нами приготовляется лишь для оккупации условленного района Босфора при условии, что союзниками захвачены Дарданеллы и Мраморное море, иначе говоря - когда турки уже надломлены.

Таким образом, первоначальные планы ставки в отношении Босфора не мыслились в качестве самостоятельной операции, а лишь в мере согласования ее с действиями союзников, в зависимости от успешности последних.

Черноморский флот был готов выполнить перевозку десантного оккупационного корпуса. Его транспортная флотилия была способна поднять крупные соединения войск, а при напряжении всех средств - армию в составе 4-х корпусов.

Со вступлением в строй «Императрицы Марии» вопрос об обеспечении операции со стороны моря не возбуждал особых сомнений.

Но осуществление десантной операции в крупном масштабе не находило себе признания в ставке, не полагавшей возможным снять для этой цели войска с фронта.

Неуспешный ход операции союзников, принужденных, в конце концов, ликвидировать ее, соответственно отразился и на планах русского командования.

В дальнейшем, и до конца войны, идея о Босфоре не сходит с очереди, но в связи с все ухудшающимся положением на фронте она откладывается и, в конечном счет получает значение последней операции, долженствующей завершить войну на южном фронте, предупредив об этом союзников.

Осенью 1915-го года выступила на стороне держав согласия Болгария. Это осложнило обстановку на Черном море для русского флота. Собственно, сам болгарский флот, вследствие своей слабости (он .состоял из нескольких миноносцев и одного посыльного судна), не представлял особых затруднений. Но - увеличивалась береговая линия противника, которую надо было наблюдав, и это, пожалуй, было самым главным - германо-турецкие подводные лодки получили возможность базировался на болгарские порты.

27 октября Черноморский флот бомбардировал Варну, при чем некоторые корабли подверглись атакам подводных лодок правда, не удавшимся.

Период октябрь - ноябрь главное внимание Черноморского флота привлекается к болгарскому побережью.

В начале ноября вступила в строй "Екатерина II". Вступление "Екатерины II" дало возможность командующему флотом разделить морские силы на три группы, из коих каждая превосходила «Гебена» силой своего артиллерийского огня, (1-я гр. - «Мария», 1 крейсер и миноносцы; 2-я - "Екатерина", также крейсер и миноносцы; 3-я - линейные корабли типа «Ев-стафий» с миноносцами).

Эти группы предназначались для ведения по очереди крейсерских операций, и в частности в районе Босфора.

Среди последних следует отметить операцию у Босфора 4 - 9 января 1916 юда, когда миноносцам удалось навести «Гебена» на «Екатерину II» и между ними, на предельных дистанциях произошел короткий бой, после чего «Гебен», пользуясь своим неизменным преимуществом в ходе, ушел в Босфор.

Весной 1916-ю года оживились операции на Кавказском

фронте, при чем от флота требовалось вновь решительное содействие продвигавшемуся по анатолийскому побережью сухопутному отряду. Это вызвало дальнейшее усиление Батумского морского отряда, сюда были переведены сначала один, а потом и другие корабли бригады «Евстафиев».

Этот период характеризуется интенсивными действиями в юго-восточном углу Черноморского побережья. Флот содействовал своим огнем действиям флатовой группы войск, высаживал десанты в тыл туркам и, наконец, оказал содействие при занятии Трапезунда. Именно благодаря помощи флота, движение русских войск в приморском районе проходило вполне успешно.

Попутно с указанными операциями, в очередном порядке велось почти постоянное дежурство подводных лодок в Босфоре, прерываемое для смены.

Крейсерство лодок и миноносцев на путях турецкою каботажа, периодические нападения их на гавани анатолийского побережья и взятие и уничтожение многочисленных турецких фелюг и каботажных судов продолжались.

В это же время получили широкое развитие операции германо-турецких подводных лодок, нанесших крупные потери нашему торговому тоннажу. Положение было тем сложнее, что в наличии не было достаточных средств для борьбы с ними.

В числе мер, принятых командованием Черноморского флота, была организация защищенных легкой артиллерией бухт-убежищ по всему побережью, куда коммерческие суда могли заходить отстаиваться в случае обнаружения в море подводных лодок противника. Но такая организация не оправдала себя.

Впоследствии понадобилось принять иные меры - постановку мин и сетей и конвоирование коммерческих судов.

Однако, недовольство Черноморским флотом росло как в ставке, так и в общественных кругах. «Гебен» и «Бреслау» продолжали свои крейсерства и флоту не удавалось настичь их. Один раз тому была полная возможность, т. к. «Гебен» был обнаружен у кавказских берегов в то время, как наш флот мог успеть, заняв позицию у Босфора, преградить ему путь к возвращению (4 июля 1916-ю юда). Командование упустило этот случай. Несмотря на громадную помощь, оказанную флотом при действиях на фланге Кавказскою фронта, армейское командование продолжало нервничать.

Все это привело к тому, что в августе 1916-го года адмирал Эбергард был сменен.

Примечание. Как мы знаем, приблизительно в то же время был сменен и Кании. Причины - в значительной степени общи для обоих. Эбергарду, равно как и Канину, было предъявлено обвинение в недостаточной энергии и, кроме того, в неискусном руководительстве.

Несомненно, Эбергард и его оперативный штаб допустили ряд ошибок в управлении, начиная с неподготовленности, обнаруженной при первом нападении туров в 1914-м году и кончая отмеченным случаем упущения «Гебена» Но главная причина неудовлетворительной деятельности Черноморского флота заключалась не в этих отдельных ошибках и неудачах, а в том, что он, подобно Балтийскому, не имел отвечающих обстановке задач, был поставлен в условия, при которых он не мог надежно блокировать Босфор из-за отсутствия базы, не мог настигнуть "Гебена" по недостатку хода и не имел определенных директив для заминирования Босфора (Подробнее - см. нашу статью в "Морском Сборнике" 1926 г. № 8-9 «Кризис русского морского командования в 1916-м году»).

Вместо нею был назначен начальник минной дивили Балтийскою флота в.-адм. Колчак.

Вступление в командование Колчака имело несомненно положительное влияние, т. к. он принес с собой богатый опыт Балтийского флота и лично отличался крупной энергией, которой не хватало Эбергарду.

Колчак сразу же начал забрасывать Босфор минами, часто повторяя новые и новые постановки. В период 1916 - 1917 г.г. у Босфора было поставлено около 5000 мин. «Гебен» больше в Черном море не появлялся, и в этом отношении Колчак удовлетворил общественное мнение и сухопутное командование.

Что же касается общего характера кампании на Черном море, то таковая сохранила свои прежние черты и при новом командовании, подготовка экспедиции на Босфор, при полной неуверенности в том, что она будет назначена к исполнению; поддержка прибрежных армейских групп; бомбардирование побережья (несколько раз - Варны); крейсерства в море кораблей и подводных лодок (теперь сменявшихся непосредственно у Босфора, вследствие чего их дежурство стало непрерывным) и пр.

Новым условием обстановки на Черном море было вступление в 1916-м году в войну Румынии, что открывало перспективы поддержки наступления соединенной русско-румынской армии на юг, к Константинополю, на чем настаивал Колчак. Однако, боевые действия Румынии прошли в другом направлении, непосредственно на Австрию, и для нашего флота здесь не было того широкого применения, которое мыслилось в первом случае.

Румынский порт Констанца послужил базой для отряда судов, действующих в районе румынского побережья и устья Дуная.

Выступление Румынии кончилось полным ее разгромом. Черноморскому флоту пришлось действовать против ее побережья, занятого теперь противником. Бомбардировка Констанцы с целью уничтожения громадных запасов нефти, сосредоточенных там, была одной из последних операций русского флота в этом районе.

Осенью 1916-го года русский флот постигло большое несчастье - от неизвестной причины (вероятно, самовозгорание пороха) взорвался и погиб на рейде Севастополя лин. кор. «Императрица Мария». Это, однако, не имело решающего зна,-

... Черноморский флот в периоде усиленной. подготовки к десантной операции на Босфор. Работа командования была ориентирована, главным образом, в этом направлении.

Однако, революция, опрокинувшая фронт, конечно, захватила и Черноморский флот, массы которого бурно реагировали на события внутри России.

Революционный период деятельности Черноморского флота проходит по тем же путям, как и в других частях, как и в Балтийском флоте: сначала медленное, а потом приобретавшее все большее ускорение - падение боеспособности.

Судьба Черноморского флота была иной, нежели Балтийского. События на Украине, вступление немцев в Севастополь, заставили лучшую часть флота искать спасения от немецких рук в Новороссийске, занятом советскими войсками. Но Новороссийск не был оборудованной и защищенной базой, которая могла бы обслуживать флот. Последний с уходом из Севастополя, обрекался на гибель.

Часть флота, не желавшая возвращаться в Севастополь, была утоплена своими командами, часть - вернулась и впоследствии перешла на сторону белых. С занятием Крыма, эти корабли ушли сначала в Константинополь, а потом во французский порт - Бизерту, где они доживают свой век, стоя в порту и медленно разрушаясь...