Глава IV. Сражение при Лиссе (Австро-Итальянская война).

Развитие броненосного судостроения.

С.-Американская междоусобная: война не имела крупных боевых столкновений эскадр в открытом море, а имевшие место сражения в ней не дали определенных идей для тактики больших соединений парового флота.

Опыт следующей, Австро-Итальянской войны, и в частности, бой при Лиссе, имевший место всего 5 лет спустя после боя «Merrimac»'а с «Monitor»'ом, представляет тем больший интерес, что это было первое после Трафальгара морское сражение, в котором приняли участие значительные силы с обеих сторон.

Истекшие 5 лот для того быстрого темпа, которым дало развитие военно-морской техники в это переходное время, оказались весьма содержательными. Новое судостроение быстро продвинулось вперед и определило иные качества боевых кораблей. Идея броненосных судов окрепла, и каждый следующий тип их вносил существенные усовершенствования сравнительно с предыдущими.

Прогресс броненосного судостроения в Европе после знаменитых плавучих батарей, участвовавших в сражении под Кинбурном, и до Лиссы, отмечен следующими этапами:

Первым броненосным кораблем явился французский линейный корабль «Gloire», построенный в 1858 г. (еще до «Merrimac»'а) по проекту знаменитого французского инженера Депюи-де-Лома. Он был переделан из двухдечного деревянного корабля, у которого был снят верхний дек, причем полученный запас веса использован на бронирование 4" плитами. Его ход - 13,5 узлов, вооружение - 34 - 50 фн. орудия в батарее и два тяжелых - на верхней палубе. Корабль этот безусловно превосходил своей мощностью все, существовавшие до него. (См. черт. «Gloire»)

На постройку «Gloire» англичане, встревоженные появлением этого нового типа, ответили созданием «Warrior», который в противоположность первому был весь построен из железа, имел более сильную артиллерию. 4,5" броню и ход - 14 узлов. (см. черт. «Warrior»).

После серии кораблей близких по типу «Warior», англичане заложили в 1861-м году корабль, покрытый броней по всему борту - "Minotaur" и с более сильным вооружением (броня - 5,5" из 22 орудий - 7" по 6,5 тонн и 4 - 9" по 12 тонн заряжающихся с дула).

Наконец, в 1864-м году, по проекту знаменитого английского инженера Рида был построен броненосный корабль «Bellerophon», появление которого составило крупный этап: это был первый корабль построенный с системой водонепроницаемых отсеков, т. е. той системой по которой корабли строятся с некоторыми последующими усовершенствованиями, и до сих пор.

«Bellerophon» имел броню в 8", его артиллерия была сосредоточена в средней части, в центральной батарее. Этот корабль к рассматриваемому моменту начала Австро-Итальянской войны был сильнейшим.

С другой стороны, на основании опыта междоусобной войны, совершенствовался и развивался тип башенного корабля - монитора, получившею свое типовое наименование в честь своего прототипа - «Monitor»'а. В тоже время уже назревала идея постройки мореходного башенного корабля крупною водоизмещения, идея, осуществленная несколько лет спустя.

Как видно, прогресс техники - был стремителен. Несколько лет дали коренные изменения в военном судостроение.

Причины, побудившие Италию начать с Австрией войну, в общих чертах, сводились к следующему: после 1859-го года Италия не вполне завершила свое объединение, так как Папская и Венецианская области еще не были присоединены, а оставались - первая под покровительством Франции, вторая - Австрии. Не имея достаточно сил, чтобы отнять у Австрии Венецию, Италия воспользовалась ее войной с Пруссией. заключила с последней в апреле 1866-го года союз и вслед за тем сама объявила Австрии войну.

С 1860-го года, в предвидении этой войны, Италия начала усиленную постройку флота, который к 1866-му году достиг значительного состава (см. таблицу). В отношении типов судов, ее корабли вполне соответствовали новейшим английским и французским той эпохи.

Как видно, главным классом итальянского флота являлись броненосные фрегаты, которые по тому времени были весьма мощными судами, особенно два новейших "Re-o-Italia" и «Re de - Portogallo». Из прочих - обращает на себя внимание - башенный таран «Affondatore», только что законченный постройкой, на который итальянское командование возлагало особенно большие надежды. Этот корабль был построен целиком по опыту боя «Monitor»'а с «Merrimac»'ом, в значительно улучшенном виде воспроизводя тип первого из них. Применение тарана в этом бою не осталось бесследным. Беспомощность артиллерии пронизать броню противника заставила обратить внимание на развитие тарана, что и привело к постройке специально таранного судна «Affondatore».

Деревянные суда еще не были исключены из строя, но они служили лишь для вспомогательных задач.

Что касается австрийского флота, то он к моменту начала войны был в следующем составе - таблица на стр. 73.

Отношение силы флотов, австрийского и итальянского, было далеко не в пользу первого. Итальянцы превосходили в отношении численности почти в два раза, в отношении артиллерии - в полтора. К этому еще надо прибавить, что в отношении готовности и состояния материальной части перед началом войны итальянские суда были, по крайней мере за несколько месяцев до войны, более исправными.

Состав и вооружение судов итальянского флота, участвовавших в сражении при Лиссе.

Состав австрийского флота, участвовавшего в сражении при Лиссе.

Характеризуя состояние итальянского флота, Вильсон пишет: «Принимая в расчет только суда и орудия, можно было считать его равным, если не выше, по качеству флотам Франции, Англии и Соединенных Штатов, бывших в то время трем главнейшими морскими державами. Итальянцы высказали независимость, приняв типы, в то время считавшейся прекрасными, а при постройке «Affondatore» были приняты во внимание уроки, преподанные американской междоусобной войной. Однако, хотя по-видимому все и казалось прекрасным, но недостаточно только истратить миллионы на флот их надо истратить производительно и разумно. Итальянцы слепо верили материальной силе и забыли о моральной. Они забыли о том факте, что не суда и пушки выигрывают сражения, что наилучшие суда окажутся бесполезными без искусных командиров, так же как и лучшее орудия без умелых артиллеристов. Они держали в плавании большую эскадру, но не подготовили команды к войне постоянным упражнением в стрельбе и тактике парового флота. Хорошие действия флота прежде всего зависят от качеств матросов и офицеров, которые им управляют, и низкий уровень личного состава флота уничтожал превосходство его материальной частик..

На примере итальянского флота, которому суждено было быть разбитым вдвое слабейшим его противником, мы может видеть вполне отчетливо, значение того, что называется «моральным элементом» в деле боевой подготовки.

Помимо материальной части и общего уровня подготовки личного состава, виднейшее значение при военных действиях имеют качества руководства и, прежде всего, качества боевого вождя. Итальянским флотом незадолго перед войной был назначен командовать адмирал Персано, совершенно неспособный к этой роли, нерешительный, сделавший свою карьеру в министерстве далеко от строевого флота. С его действиями мы ознакомимся ниже, нока только отметим, что, прибыв на флот, он совершенно пал духом и высказал отвращение к каким-либо решительным поступкам. Он начал с того, что досаждал министерству всевозможными требованиями, исполнением которых он обусловливал возможность перейти к активным действиям. «То он толкует о том, что ждет стальных снарядов; то ему надо переместить орудия с одного судна на другое, то ему не хватает пушечных лафетов, то снарядов для Армстронговских пушек, то быстрых разведочных судов, то транспортов, то докторов, то сиделок, то механиков, то лейтенантов, то переговорных труб, то матросов,. то лоцманов»... Это было непрерывное «нытье», тем более неуместное, что, как сказано, его флот был много сильнее флота противника. Конечно, он ничего не сделал, чтобы подготовить флот к его боевым задачам.

Совершенную противоположность Персано представлял командующий австрийским флотом, адмирал Тегетгоф.

Он нашел австрийский флот действительно в плачевном состоянии. Австрия держала в мирное время в кампании лишь небольшую эскадру (3 фрегата и 3 кан. лодки), вследствие чего большинство призванного по мобилизации личного состава было абсолютно незнакомо не только с судами, но и с морской службой вообще. Но в то время, как Персано проводил неделю за неделей в полной бездеятельности, Тегетгоф, имея перед собой гораздо большие затруднения, с неготовыми судами (новые корабли еще не были вполне закончены) и с действительно плохим снабжением, все же создал флот. Он сумел вдохнуть энтузиазм в личный состав, с громадной энергией принялся за его обучение, заботясь прежде всего о том, чтобы дать не достававшую практику. Каждый день флот выходил в море, суда маневрировали вместе, командиры приобретали опытность, комендоры постоянно упражнялись в стрельбе. Так же энергично он принялся за приведение в порядок материальной части.

Учитывая материальную слабость своего флота, Тегетгоф весьма большое значение придавал его тактической подготовке, рассчитывая здесь, в тактике, найти данные, компенсирующие его силы. Подобно Нельсону, он постоянно совещался с офицерами, стараясь привить им собственные взгляды на ведение боя, чтобы гарантировать единство боевых устремлений всех начальников в бою. Он стремился к тому, чтобы возместить слабость своих орудий сосредоточенными залпами всего борта в одно место неприятельского судна, рассчитывая таким образом поразить его броню, и в этом духе тренировал артиллеристов.

Но самым замечательным как в характере Тегетгофа, так и в тех идеях, которые он стремился привить флоту - это было стремление к решительным действиям, находящее свое выражение в тактике боя - в решительной атаке противника. «Устремляйтесь на неприятеля, топите его» - было лозунгом Тегетгофа. Всем кораблям он рекомендовал таранный удар, как наиболее решительный и действительный. Тегетгоф быстро завоевал сердца личного состава. Веря сам в победу, он пропитал этой верой и своих подчиненных.

Здесь, в области руководства и подготовки - было решительное преимущество австрийцев перед итальянцами, преимущество в значительной степени обусловленное наличием энергичного, талантливого вождя.

Театром морской войны явилось Адриатическое море. Здесь итальянцы обладали двумя портами: на севере Анконой, где и были сосредоточены главные силы их флота, на юге - Отранто. В 70 милях от Анконы находился главный порт австрийского флота - Пола. Австрия владела восточным берегом Адриатики, Италия - западным.

Среди островов, прилегающих к австрийскому побережью, особое значение имел остров Лисса, являвшийся как бы ключем к этой части моря. Он был укреплен, имел австрийский гарнизон в 2000 человек.

27 июня, т. е. на 7-й день по объявлении войны, Тегетгоф с 6 кораблями и 1 фрегатом подошел к Анконе, рассчитывая, что главные силы итальянского флота еще не сосредоточились здесь, частью идут сюда из Таранто. Это оказалось неверно: - итальянцы уже были, за исключением одного корабля («Affondotare»), в полном сборе.

Три часа Тегетгоф ожидал выхода противника. Итальянцы не спешили. Потеряв много времени на приготовления и сборы, они вышли, наконец, на рейд Анконы, но, не проявив никакого желания вступать в бой, стали на якорь. Австрийцы, видя, что итальянцы не стремятся к сражению, удалились.

Между тем, время шло. Итальянский народ и общественное мнение требовало от флота решительных успехов, требовали реализации тех громадных сумм, которые на флот были затрачены. Бездействие Персано, в особенности после ставшего известным факта невыхода его при появлении австрийцев, вызвало взрыв негодования. Морской министр умолял Персано выйти. «Неужели вы желаете сказать народу - писал он, -который в своем безумном тщеславии считает своих моряков лучшими в свете, что несмотря на 12 миллионов, которые мы прибавили к его долгу, собранная нами эскадра - неспособна встретить врага? Нас побьют камнями. Сделайте что-нибудь, сразитесь с австрийцами, высадитесь на их берегу, атакуйте Лиссу, только действуйте»... Персано ответил, что «нужно подождать еще два или три дня»...

Наконец 8-го июля 11ерсано вышел в море, но не сделал ничего, чтобы найти австрийцев. 13-го он вернулся. Негодование итальянцев не знало предела.

Наконец, получилось решительное приказание короля и министерства «выйти в море, чтобы предпринять против неприятельских крепостей или флота такие действия, которые привели бы к успеху».

Персано, во исполнение данных приказаний - решил атаковать Лиссу, имея смутное представление о вооружении этого острова, не располагая даже картами его.

16-го июля Персано вышел с флотом для атаки Лиссы, «Affondatore», которого он до сих пор поджидал, должен был присоединиться к нему в море.

Вперед, для рекогносцировки острова был выслан начальник штаба, который доложил, что порт Св. Георгия, Манего и Камиза (см. карту) защищены сильными укреплениями, но что, хотя они и расположены высоко, их можно сбить судовым огнем.

На рассвете 18 июля Персано решил атаковать Лиссу, для чего 1) адмирал Вакка на корвете «Guiscardo» с тремя броненосцами должен был бомбардировать Камизу с целью отвлечения гарнизона от б. св. Георгия 2) Адмирал Альбнни с неброненосными судами должен был атаковать порт Манего и высадить десант, 3) Командор Сандри с канонерскими лодками должен был перерезать телеграфный кабель, идущий на материк. 4) Посыльные суда «Exploratore» и «Stella-d-Italia» должны были наблюдать подходы с моря, первый в северном, второй в западном направлениях, 5) Главные же силы, из 8 броненосцев под командой Персано, должны 6ыли атаковать порт св. Георгия.

План действий не был достаточно разработан заблаговременно, на передачу распоряжений ушло много времени. Вследствие этого, во-первых с острова австрийцами было донесено, до перерезания кабеля, о появлении итальянцев, а во-вторых - бомбардировка началась значительно позже и до вечера не привела ни к каким определенным результатам.

Вакка, придя в бухту Комнза, понял, что укрепления расположены слишком высоко и недоступны для судовой артиллерии, вследствие чего отправился в Манего на помощь Альбини. Последний тоже решил, что сбить укреплений нельзя, а потому не высадил десанта. Затем Вакка пошел на присоединение, к главным силам, в б. св. Георгия.

Персано решил тогда высадить десант в другом месте отложив атаку до следующего дня.

Между тем на острове, пока итальянцы возились с кабелем, был получен от Тегетгофа ответ - «держитесь до прихода флота», что значительно подбодрило австрийцев, и гарнизон начал усиленно готовиться к отражению противника.

Таким образом, отсутствие заранее разработанного плана, неверная и неточная разведка, привели к тому, что итальянцы в первый день операции ничего не достигли. Внезапность - была нарушена, силы - разбросаны.

На следующий день итальянцы опять ничего не добились. Провозившись с приготовлениями до вечера, они не успели высадить десант, так как сильно засвежело.

20-го погода окончательно испортилась.

Персано, видя, что он потерял много времени, решил во чтобы то ни стало произвести высадку. Два броненосца должны были бомбардировать Комизу, а остальные напасть на порт св. Георгия. На случай же появления австрийцев не было выработано никакого плана, не сделано никаких приготовлений, как будто Персано забыл про существование австрийского флота.

В тоже время Тегетгоф, получив телеграмму с Лиссы о начале операции итальянцев, сперва принял это за демонстрацию, предполагая, что затем итальянский флот направится на север. Прождав безрезультатно в море сутки, он 19-го направился к Лиссе.

В момент, когда Персано хотел начать следующую попытку атаковать остров, он получил сообщение от посыльного судна о приближении австрийского флота.

Ему предстояла большая забота - собрать разбросанный флот. выстроить его, приготовиться для боя: он был застигнут врасплох.

Один из броненосцев сообщил, что вследствие полученных повреждений он сражаться не может, и пошел самостоятельно в Анкону. У Персано осталось 9 броненосцев, которые он поспешно собрал, выстроил в строе пеленга по курсу NW, предполагая, что противник идет оттуда. Затем увидев неприятеля от N, он повернул туда, перестроившись в кильватер.

Тегетгоф подходил, имея флот в строе последовательных клиньев (см. сх. № 10), причем впереди шел клин из 7 сильнейших бр. кораблей, с флагманским «Фердинандом Максом» -  во главе. Выдвинув вперед броненосцы и расположив их в таком строе, Тегетгоф, по-видимому, намеревался прорвать неприятельскую линию (прием еще парусного флота), а затем направить удар на слабейшую из отрезанных частей, возлагая большие надежды на таранный бой.

С утра 20-го, как сказано, было очень свежо, и Тегетгоф сомневался, удастся ли вступить в бой в такую погоду, когда суда сильно качало, стрельба, и вообще действия у орудий, были затруднительны. Но с 9 ч. утра начало постепенно стихать.

В 10 ч. 35 мин. приблизившись к противнику, он поднял сигнал: «броненосцам ринуться на неприятеля и потопить его». И вслед за тем, идя полным ходом (8-10 узлов) австрийцы легли на итальянцев.

Между тем Персано, не имевший определенного плана боя, поднял массу сигналов с указанием, кому что делать. Эти сигналы, касавшиеся различных перестроений, нисколько не разъяснили флагманам и командирам намерений их адмирала.

Как только флот выстроился и австрийцы были недалеко, Персано вдруг решил пересесть на «быстроходное поворотливое cудно», и оставаясь вне строя руководить боем издали. Он оставил «Re-d-Italia», на котором до сих пор был его флаг, я перенес его на «Affondatore» (который, кстати сказать, отличался своей неповоротливостью, но Персано имел какое-то пристрастие к этому кораблю). Хуже всего было то, что никто из других командиров не имел понятия об этом намерении адмирала, увидев только шлюпку, которая отвалила от "Re-d-Italia" и сразу не поняв в чем дело. Персано снова поднял ряд сигналов: «уменьшить расстояние между судами», «нападать на неприятеля, когда подойдет», и пр. Но некоторые суда, не обратившие внимание на перенос флага, не обращали внимания также и на сигналы «Affondatore», полагая адмирала на «Re-d-Italia». В результате - линия итальянцев растянулась, в середине ее оставался большой промежуток.

В то время, как у итальянцев шла описанная неразбериха, австрийцы приближались в полном порядке, имея точные и ясные директивы Тегетгофа. В 11 часов они открыли огонь и Тегетгоф устремился в место разрыва итальянской кильватерной колонны и прорезал ее (см. схему № 10).

Отрезанный головной итальянский отряд адмирала Вакка тотчас повернул, с целью напасть на слабые концевые суда австрийцев. В то же время Тегеггоф, сделав поворот, атаковал центр неприятельской линии, а второй австрийский отряд под командой Петца, хвост ее.

Бой разделился как бы на три участка: 3 итальянских броненосца («Re-d-Italia», «Palestro» и «Affondatore») сражались со всеми броненосцами Тегетгофа, три других держались против отряда Петца, а Вакка гнался за австрийскими канонерскими лодками, которые, пользуясь преимуществом в ходе, от него уходили, отвлекая корабли Вакка от места боя.

Таким образом, Тегетгофу удалось сосредоточить силы в решительном направлении боя, ибо таковым был удар на группу кораблей Персано.

Сражение быстро превратилось в беспорядочную свалку. Все было заволочено дымом, суда едва разбирали своих от чужих.

Но блестящий маневр Тегетгофа был в значительной мере дискредитирован стрельбой, которая, как с той, так и с другой стороны не достигала своей цели, ибо снаряды не пробивали брони. Они губили людей, производили пожары, но даже находящиеся под сильнейшим обстрелом корабли имели способность продолжать сражаться.

Главное устремление противников, в особенности австрийцев, было направлено к тому, чтобы использовать таран. Но эта задача была не проста, т. к. корабли на циркуляции легко уклонялись от таранного удара.

Наконец, «Re-d-Italia» получил повреждение руля и потерял способность управляться. Этим тотчас воспользовался Тегетгоф, бросившись на «Фердинанде Максе» с целью его таранить, что и удалось ему. Таран «Фердннаида Макса» врезался в борт «Re-d-Italia», который тотчас затонул. «Фердинанд Макс» не получил при этом никаких повреждений. Другое судно «Palestro» загорелось, вышло из строя, а затем взорвалось.

Персано тщетно делал сигналы Альбини, отряд которою не принял никакого участия в бою.

Несмотря на гибель двух судов, у Персано к концу боя все-таки оставалось 9 броненосцев, так как к нему прибыл «Terribile» из Комиза, и оп безусловно мог считать себя сильнее австрийцев.

Но он не решился продолжать сражения, тем более, что ощущал недостаток угля, потраченного в операциях предшествовавших дней. Люди были утомлены. Дух их надломлен.

Персано отошел.

Противники держались до вечера в виду друг друга, затем Персано пошел к Анкону, Тегетгоф - в б. Манего на Лиссе.

Итальянская операция потерпела полную неудачу.

Обращаясь к итогам описанной операции и боя, мы видим со стороны итальянцев, помимо их неудовлетворительной подготовки, ряд крупнейших ошибок:

1) Неправильно избранная цель операции. Эта цель явилась не следствием точного стратегического расчета, а, как видно, родилась из желания «сделать что-нибудь». Если бы даже итальянцам и удалось захватить Лиссу, то это все равно ни к чему бы не привело, так как Тегетгоф был свободен для того, чтобы ликвидировать результаты этой операции. Персано и итальянскому командованию, вообще, надо было прежде всего позаботиться. чтобы овладеть морем, что было возможно путем нанесения решительного поражения австрийскому флоту. Если бы это им удалось, то тогда и Лисса и прочее побережье Австрии были бы открыты для них. Силы итальянского флота вполне позволяли это.

2) Мы отметили уже, что операция была предпринята без надлежащей подготовки и, в частности, без разведки. Следствием этого явилась задержка.

Удивительное легкомыслие Персано во время выполнения операции, когда он не принял никаких мер, чтобы обеспечить себя со стороны австрийского флота, разбросал свои силы, и пр. - составляет поразительный факт, объяснение которому можно найти только в том, что он совершенно не отдавал себе отчета в обстановке, действовал наобум, рассчитывая на случай, что «авось» австрийцы не придут. Подобные этому нелепости имеют место в история. Они обычны тогда, когда командование не подготовлено к войне, когда оно руководствуется не столько стремлением выиграть кампанию, сколько решение узкой частной задачи второстепенного значения, и в этих шорах располагает свою мысль.

3) Картина боя, и в особенности последних перед ним моментов, вполне увязывается с той характеристикой руководства итальянским флотом, которую можно было составить еще до сражения, наблюдая деятельность Персано. Качество этого флотоводца до сих пор в военно-морской истории не превзойдены: они остаются пределом глубочайшей военной неспособности.

Но следует отметить, что Персано, как и большинство состава итальянского флота не подлежал обвинению в личной трусости. Предание его суду по обвинению в «неспособности, небрежности, неповиновении, трусости и измене» было несомненным преувеличением в отношении последних трех инкриминировавшихся ему преступлений.

Что же касается вообще личного состава итальянского флота, то он дрался в большинстве с отменным мужеством, о чем свидетельствует подвиг командира «Palestro», который отказался покинуть свой горящий и через некоторое время взорвавшийся корабль, заявив - «кто хочет, может уходить, я же останусь», и команды, последовавшей его примеру с криками: «да здравствует Италия»

Однако, история войн учит, что для того, чтобы порыв храбрости привел к успеху, необходимо знание, подготовка, искусство, как со стороны исполнителей, так и в особенности со стороны командования. Военная доблесть - первое условие военного искусства, но оно далеко не исчерпывается ею.

4) Не было законченного представления о способах ведения боя, не было идей, которые могли объединить и оформить отдельные стремления, воплотить, их в определенные, отвечающие обстановке и условиям боя, поступки: не было разработанной тактики боя.

5) Положительные стороны австрийцев нами отмечены в изложении. Имя Тегетгофа останется бессмертным в истории военно-морского искусства. Его стремление к победе, правильно осознанная им сущность морского боя, склонность именно к активному решению боевых проблем, наряду с проявленным тактическим искусством - явились важнейшими факторами успеха австрийцев.

Но вместе с тем ему пришлось считаться с некоторыми ошибками, допущенными в развитии операции. Из них главная - отсутствие разведки. Побывав у Анконы он вернулся, не установив наблюдения за итальянским флотом. Лишь случайно, благодаря исключительно неорганизованной подготовке итальянской операции, он узнал о нахождении его у Лиссы. Он мог не узнать об этом вовсе, и итальянцы успели бы выполнить намеченную операцию. Получив известие, он составил неверное предположение относительно дальнейших действий противника, и тотчас же послал разведчиков к Лиссе.

Эти ошибки составляют большую разницу между творчеством Нельсона и Тегетгофа. Нелъсон всегда старался не терять связи с противником, вцепиться и не отставать от него.

6) Наконец, общее заключение о бое при Лиссе сводится к тому, что неравенство материальных сил еще не определяет исхода боя. Оно может быть в значительной степени компенсировано хорошей подготовкой и умелым руководительством, в особенности при дурно подготовленном, неудачно руководимом противнике.

Итак, Лисское сражение было первым боем крупных соединений паровых броненосных судов и дало исходный боевой материал для построения идей о тактике морского боя вообще.

Выше, заключая описание Крымской войны, мы видели, что истолкование боевого опыта, по крайней мере в первое после него время, проходит под давлением наиболее ярких, поражающих впечатлений, которые дал этот опыт. То же приходится указать в данном случае, придется не раз указать и потом, при изложении других войн и сражений,

Таранный удар "Фердинанда Макса" явился центральным моментом боя. Таранная тактика Тегетгофа - явилась главным впечатлением Лисского сражения. При всегда существовавшей склонности придерживаться образцов, данных победителем в последнем случившемся сражении, значение этих впечатлений усиливалось особенно.

В тени остались мотивы, которые побудили Тегетгофа основать свой успех на таране, избрать именно этот, а не другой строй флота. Осталось незамеченным, что к тому он был принужден, вследствие того, что артиллерия была бессильна пробить броню противника, что иного способа действий, как тараном, для Тегетгофа не оставалось.

Естественно, с развитием артиллерии, эта предпосылка отпадала. Но импульс к построению тактики на основе таранного удара, решению вопроса о строе, придерживаясь «клиньев» был дан, представление о бое как о «свалке» отдельных судов - были сложены. Втечение последующего времени мы видим именно такие устремления в развивавшейся тактике морского боя. Они пережили развитие артиллерии, сказались на разработке правил и эволюций, их отклик мы видим и в Русско–Японскую войну, правда, сильно заглушенный, в силу изменившихся свойств боевых судов и обстановки боя.

С другой стороны, Лисское сражение выдвинуло вопросы о строях и эволюциях флотов. Эти вопросы начинают аналитически изучаться, составляются эволюционные книги, разрабатываются порядки выполнения эволюций, устанавливается номенклатура строя, которая в значительной части сохранилась и до нашего времени.

На технику Лисское сражение имело влияние в том смысле, что выдвинуло значение устройства тарана, который втечение долгого последующего времени считался, наряду с артиллерией, главным средством для нанесения удара в бою.