Учеба пошла впрок

Порядок, при котором командир после каждого боевого похода “отчитывается” перед товарищами о своих действиях в море, установлен на бригаде с началом войны и строго выдерживается. Разборы походов с участием всех командиров подводных лодок стали предметной учебой, которая много дает и слушателям и докладчику. Тут раскрываются “секреты” побед и неудач, обогащается коллективный опыт, проверяется правильность сделанного кем-либо вывода. Равнодушных в аудитории , не бывает. Докладчику задают много вопросов, с ним спорят, каждый желающий высказывает свое мнение и предложения. Суждения прямые и откровенные, без дипломатии. Да и как может быть иначе? Ведь здесь собрался свой брат-командир, вчера возвратившийся или завтра уходящий в море, в боевой поход. Бывает, докладчику приходится туго. Вгонят его в пот и краску, если он начал не договаривать, а еще хуже — выдумывать и приукрашивать. Такие случаи, хотя и редко, но бывали. И считается, что легче отчитаться о походе перед командованием, чем на таком разборе, перед командирским форумом.

Слушали и наши доклады — участников последнего выхода группы лодок. Обсуждение было активным.

Первый выход для совместных с авиацией действий не принес существенных успехов. Только лодка Балина потопила большой немецкий транспорт. Его доклад и был выслушан с наибольшим интересом.

Я откровенно доложил о своих просчетах и о некоторых замеченных недостатках связи с самолетами. Обсуждение затянулось. Было ясно — новый метод хорош, но многие детали еще не продуманы, а "кое-что не отработано вовсе. Пришли к выводу, что нужно продолжать серьезно переучиваться.

Мало потопили кораблей противника не потому, что метод плох, а потому, что им еще как следует не овладели. В этом секрет и моего неуспеха. Готовясь к новому походу, будем еще серьезнее, настойчивее и вдумчивее учиться.

На лодке идет аврал: выгружается старая, негодная аккумуляторная батарея, готовятся аккумуляторные ямы, началась погрузка новой батареи. У Боженко, как говорится, хлопот полон рот. Менять батареи на подводной лодке не шутка. Даже вес каждого элемента солидный — больше полутонны. А сколько возни...

Нужно лично убедиться, как в яме установлен каждый бак, правильно ли ведется расклинка. Батарея должна представлять единый монолит. Нельзя допускать зазора между баками. Это может привести к смещению их во время качки, нарушению крепления всей батареи.

Не может главстаршина не посмотреть и за качеством заливки верхних крышек баков специальным варом. Если сделать это небрежно, то при кренах и дифферентах через неплотности в крышках будет просачиваться кислота. А это сразу резко понизит изоляцию батареи. Кстати по пути следует проверить, приняты ли участвующими в погрузке людьми все меры предосторожности при работе с кислотой.

Электрики тщательно, плотно и надежно крепят межэлементные соединения и шины. Малейшая слабина нарушит контакт, и при больших силах разрядного тока такие крепления будут сильно нагреваться, угрожая безопасности плавания. Власов, Дерендяев, Макаров, вооружившись громадными заизолированными ключами “крути, Гаврила”, изо всех сил поджимают гайки.

Морское правило — лучше семь раз перепроверить в базе, чем один раз иметь неприятность в море, — твердо усвоено старшиной и его группой.

Мотористы ремонтируют дизеля, да и остальной личный состав по горло занят приготовлением материальной части к новым плаваниям. И все-таки по вечерам мы упорно учимся и тренируемся.

Ежедневно на несколько часов собираю офицеров. С" ними нужно настойчиво заниматься. К нам пришло много молодежи, а “старички” пошли на выдвижение. Старший помощник Гладков стал командиром новой подводной лодки. Его сменил старший лейтенант Хрусталев.

Штурман Иванов назначен дивизионным специалистом, а его место занял старший лейтенант Морозов. Вместо Дворова давно плавает Ушаков. Из училища прибыл молодой минер лейтенант Рогов.

Мы очень тщательно проанализировали с офицерами свой поход и походы подводных лодок Балина, Тураева и других. Всем ясно, что теперь к нам предъявляются более высокие требования.

Повысились требования, например, к радистам. От них зависят быстрота и безошибочность приема данных о противнике от самолета-разведчика. Одновременно от вахтенных офицеров и рулевых горизонтальщиков требуется большая точность в управлении лодкой и в удержании ее на заданной глубине. Всплывать придется на короткий, но точно обусловленный по времени срок для прослушивания радистами эфира. По-новому стоит задача и перед мотористами. Теперь на них возлагается не только обеспечение зарядки аккумуляторных батарей, но при необходимости и длительная погоня за обнаруженным авиацией противником.

От сигнальщиков и вахтенные офицеров требуется умение быстро опознавать самолеты. Радиолокации на нашем корабле нет. А нам предстоит действовать в одном районе со своими самолетами. Раньше достаточно было короткого доклада: “Самолет!” — и лодка немедленно погружалась. Мы предпочитали десять раз уйти под воду от своего самолета, чем один раз не погрузиться от самолета противника. Теперь не всегда можно позволить себе эту роскошь. Ведь часто будут встречаться свои самолеты, с которыми необходимо будет вступать в связь. За противником придется гнаться, а частые погружения могут затянуть, а иногда и сорвать погоню.

Старшина радистов Николай Пустовалов, его подчиненные Завгороднев и Бирев часами тренируются в приеме на волне самолетов. А летчики разведывательного авиаполка стали у нас частыми гостями. К нам приезжают не только стрелки-радисты и штурманы, но и командиры экипажей.

Крепнет и боевая дружба между летчиками и подводниками. Рулевые-сигнальщики под руководством мичмана Дорофеева и старшины 1-й статьи Игнатьева настойчиво тренируются в опознавании самолетов с большой дистанции и под разными ракурсами. Не менее упорно тренируются трюмные и мотористы Мичманы Елин и Рыбаков ставят своих подчиненных в самые трудные условия и заставляют находить правильные решения. Одним словом, все мы стараемся не забывать золотое правило: тяжело в учении — легко в бою.

Приезды к нам летчиков имеют еще одну положительную сторону. Они привезли фотографии многих обнаруженных ими вражеских конвоев. Снимки относятся к разным срокам, конвои — самые различные. Но есть в построении их нечто от усвоенного гитлеровцами шаблона. Корабли идут уступом, и так, что если подводная лодка атакует под определенным углом, то несколькими торпедами в залпе можно потопить не один корабль. Нам в прошлых походах дважды удавалось за одну атаку топить по два корабля. Но получалось это более или менее случайно. Ведь поле зрения в перископ небольшое, и редко удается видеть весь конвой. Другое дело — иметь в руках снимок с воздуха. Тут все ясно. И это помогает занимать правильную позицию при атаке, что в свою очередь позволяет топить по два корабля одним залпом.

В непрерывной учебе идет подготовка к походу. Получив боевой приказ, мы выходим в море с еще большей уверенностью в своих знаниях и силах. Одновременно с нами в числе других подводных лодок вышла и лодка бывшего нашего старпома капитан-лейтенанта Владимира Галактионовича Гладкова. От всего сердца желаю ему удачи,

...Снова море. Полярный день. Солнце не заходит за горизонт. Однако его все равно не видно. Над морем низкие свинцовые облака, часто туман. Это мешает самолетам вести разведку. А жаль. Хочется расквитаться за неудачи прошлого похода.

Пока нам предоставлена свобода действий. Дважды ходим через минные поля к берегу, но и у берега все тихо. Чувствуется добротная работа наших летчиков — торпедоносцев, бомбардировщиков, штурмовиков. Они навели здесь порядок. Даже мотоботов не видно и не слышно. Раньше их здесь плавало множество. И чувствовали они себя в безопасности, зная, что мы не будем тратить на них торпеды. Другое дело сейчас, когда у нас прибавилось авиации, и мотоботы стали целью для штурмовиков.Всплыли для зарядки. И вдруг старшина 2-й статья Корзинкин выскакивает на мостик с донесением, принятым Пустоваловым: большой конвой в составе нескольких десятков вымпелов идет на восток. Отстояться такому конвою негде. Нужно обогнать его, выйти к берегу и атаковать.

Короткие расчеты, приказания — и задача становится известной всему экипажу. Теперь дело за мотористами и электриками. Гнаться придется многие десятки миль. Кроме того, за время погони нужно зарядить аккумуляторы. Нагрузка на дизеля будет максимальной. Но ведь именно к этому и готовил Елин своих мотористов в базе. Поэтому он так уверенно заявил механику:

— Мотористы не подведут!

Такие же доклады поступают и от других групп. “Сигнальщики перископ и самолет врага заметят вовремя!” “Электрики с зарядкой справятся к сроку!”

За кормой вырос высокий бурун. Дизеля работают на максимальных оборотах. Мы гонимся за врагом, зная, что догоним, чего бы это нам ни стоило!

Дважды сигнальщики докладывали о самолетах и безошибочно опознавали; “Наши!”, и мы не погружались — это экономило время. Четыре раза уклонились от плавающих мин и один раз от перископа. Наконец зарядка окончена. Мы уже впереди конвоя. Видимость плохая, самолеты больше не летают. Но нам уже все необходимое известно: состав, скорость и направление движения противника. Пора к берегу. Пользуясь туманом, подходим к нему поближе и ныряем под минное поле.

В минном поле пережили, мягко выражаясь, несколько неприятных минут. В акустической рубке вахту несет Георгий Кондращенко. Правда, если громко сказать:

“Саша!” или “Пархоменко!”, акустик немедленно ответит: “Есть!”. Так его часто зовут в команде, и он к этому давно привык.

В день, когда он прибыл на корабль из учебного отряда, его фамилию перепутал дежурный по команде Бирев. Молодой матрос промолчал и не поправил его. Только через несколько дней мы узнали, что Пархоменко — не Пархоменко, а Кондращенко.

— Почему же вы молчали, когда вашу фамилию исказили?

— А эта тоже не плохая, мне нравится...

Так и осталась за ним понравившаяся ему фамилия. Постепенно перешло к нему и имя героя гражданской войны.

Все внимание акустика сосредоточено на эхо-поиске. Проходим опасный в минном отношении район. Слышен однообразный писк посылок. В наушниках послышался еле заметный щелчок. Прямо по носу лодки. Эхо от малого препятствия. Вначале оно угадывалось только на слух. Но вот в записи на ленте рекордера появились точки:

— Мины!

Начинаем маневрировать. По-видимому, мы оказались на минной банке. В течение двадцати минут обошли восемь мин. Неприятно встречать на пути такие коварные сюрпризы. Кондращенко помог сегодня обнаружить мины и благополучно с ними разойтись...

Вот мы и у берега. К атаке все готово. Полосами идет туман. В перископ видимость ограниченная, успех будет зависеть от умения акустиков.

Круглов и Кондращенко непрерывно ведут наблюдение. Что-то слышно... Странно, это шум не от работы винтов, а какой-то трещотки. Либо акустический трал, либо “фоксер” — устройство для отвода акустических торпед. Очень трудно взять пеленг. Так или иначе, без причины звуков не может быть; видимо, идет конвой. И акустики спешат доложить об этом в центральный пост.

Сигнал торпедной атаки подается не звонками, а голосом, чтобы лишними шумами не обнаружить себя раньше времени.

Противная трещотка продолжает мешать Круглову, заглушает все звуки. Лишь изредка удается запеленговать шум то одного, то нескольких кораблей.

В перископ долго ничего не видно. Прорвала первую линию охранения, состоящую из сторожевых катеров. Их шум слышат Круглов и Кондращенко, а я вижу в перископ два катера. Исходную позицию для залпа заняли под выгодным курсовым углом, чтобы, как и рассчитывали по фотоснимкам летчиков в базе, атаковать одновременно две цели.

После прорыва второй линии охранения из тумана стали показываться основные суда конвоя. На крест нитей перископа подходят транспорт и миноносец. Раздумывать и рассматривать некогда.

— Пли!

И четыре стальные сигары устремились навстречу врагу.

Хочется атаковать вторично — кормой. Следуют быстрые, очень громкие команды, чтобы перекричать свист воздуха и шум принимаемой воды Лодка ложится на новый курс.

Слышны взрывы наших торпед — два близко и один глухой, далекий. Так и должно быть. Корабль охранения был к нам ближе. Поднимаю перископ и вижу тонущий миноносец. Транспорта не видно. Утонул он или закрыт туманом — судить трудно. Прямо на нас идет сторожевой корабль, он уже близко. Приходится принимать воду в цистерну быстрого погружения и входить на глубину. Это, к сожалению, срывает повторную атаку

Дробь трещоток (а их тут не одна) мешает не только нам, но и противнику. Начавшаяся через пять минут после выпуска торпед бомбежка очень неточна. Бомбы рвутся далеко, и вообще преследование, вопреки ожиданию, слабое.

Всего сброшено около сорока глубинных бомб. Лодка уходит под минным полем на север. Поздравляю команду с успехом. Нелегко досталась нам эта победа. Многие не спали двое суток. Тем радостнее сознание исполненного воинского долга. А спать, кажется, и сейчас никто не собирается. Выпускаются боевой листок и наша сатирическая газета.

Через час снова началась бомбежка, но теперь уже совсем далеко. В команде шутят: “Фашисты для начальства бомбят”. Но вопрос боцмана кладет конец зубоскальству.

— Почему вы думаете, что это нас преследуют? А может, это Гладкова бомбят?

Несколько часов спустя слова Дорофеева подтвердились. Мы перехватили донесение Гладкова: “Атаковал крупный транспорт, слышал взрыв своих торпед”. По времени атаки выходило, что бомбили именно его лодку.

Фашистский конвой североморцы разбили, что называется, в щепки. После подводников противника атаковали катерники, утопив полтора десятка кораблей. Остальных прикончили летчики. К месту назначения не дошел ни один транспорт. Учеба пошла на пользу, видимо, не только нам.

Никогда до этого гитлеровские конвои не терпели здесь такого полного разгрома разнородными силами флота, как в этот памятный день 15 июля 1944 года.

Погода установилась нелетная, и до конца срока пребывания в море мы действовали самостоятельно. Не раз ходили к берегу, но противника не обнаружили. Не встретили его и другие лодки. Видимо, гитлеровцы, обескураженные потерей целого конвоя, решали, как дальше осуществлять перевозки. А пока они приняли меры против нашего пребывания здесь. В районе зарядки мы трижды замечали перископ неизвестной подводной лодки, а сегодня уклонились от выпущенных ею торпед.

С сознанием исполненного долга, довольные собой, возвратились в базу. Здесь нас ждала теплая встреча, на этот раз с оркестром и двумя традиционными поросятами.

Офицеры, старшины и матросы лодки вновь удостоены правительственных наград. Многие получили недавно учрежденные медали в честь выдающихся флотоводцев Ушакова и Нахимова.