(1806-1854)

Владимир Карнилов (Корнилов) не относился к знатному роду. Родился он 1 февраля 1806 года. Его отец, отставной моряк, владел крохотным имением. Как и многие небогатые дворяне, Владимир весной 1821 года поступил в Морской кадетский корпус. Очевидно, юноша получил неплохую домашнюю подготовку, ибо уже через 2 года его выпустили на флот мичманом. Несколько кампаний на Балтике дали необходимый опыт перед боевым крещением. В 1827 году эскадра Балтийского флота направилась на Средиземное море, чтобы совместно с морскими силами других великих держав прекратить уничтожение мирных жителей Греции турками. На корабле "Азов" с эскадрой шел мичман Корнилов. Командир корабля М. П. Лазарев, ставший воспитателем целой плеяды выдающихся моряков, обратил внимание на молодого офицера. Он выбросил за борт французские романы, которыми Владимир зачитывался, и усадил его за книги по морскому делу. Корнилов участвовал в знаменитом Наваринском сражении. "Азов", находившийся в гуще баталии, заслужил Георгаевский кормовой флаг, а Корнилов получил несколько русских и иностранных наград за то, что "командовал тремя пушками нижнего дека и действовал как весьма деятельный и храбрый офицер". После возвращения на Балтику Лазарев дал молодому офицеру блестящую характеристику:

"Во время перехода от Архипелага до Кронштадта он исполнял должность флаг-офицера, но до того всегда командовал вахтою. Весьма деятельный и по познаниям своим искусный морской офицер, которому с надеждою можно доверить командование хорошим военным судном".

В сентябре 1830 года лейтенанта Корнилова назначили командиром строящегося тендера "Лебедь". Он наблюдал за его сооружением, а после ввода в строй за несколько месяцев сделал образцовым, получив опыт командования. А осенью 1832 года по просьбе контр-адмирала М. П. Лазарева, назначенного начальником штаба Черноморского флота, Корнилова направили на юг. Тогда на Черное море Лазарев собирал офицеров своей школы, известных по совместным плаваниям и сражениям: П. С. Нахимова, Е. В. Путятина, В. И. Истомина и других.

В марте 1833 года В. А. Корнилов прибыл на Черноморский флот. Сразу же по просьбе Лазарева, стоявшего с эскадрой в Константинополе, его вместе с Путятиным направили для съемок проливов Дарданеллы и Босфор. Лейтенанты блестяще выполнили поручение. В 1834-1835 годах, командуя бригом "Фемистокл" на Средиземном море, Корнилов поражал иностранных моряков качеством постройки судна и выучкой экипажа. С ноября 1836 года Корнилов командовал корветом "Орест", с января 1838 года - фрегатом "Флора". И тот, и другой достраивали под его наблюдением, и оба молодой моряк сделал образцовыми.

В октябре 1838 года на верфях Николаева был заложен 120-пушечный корабль "Двенадцать Апостолов". По ходатайству Лазарева, в январе следующего года командовать им назначили В. А. Корнилова. Он рьяно взялся за дело, добился, чтобы корабль был оснащен лучшей по тому времени артиллерией. В ходе постройки Корнилов ввел немало усовершенствований. На "Двенадцати Апостолах" впервые в русском флоте были установлены и опробованы на практике бомбические пушки. Командир занимался всем, начиная с подбора материала для постройки до подготовки моряков. Качество и размеры корабля произвели впечатление на побывавшего в Николаеве главного кораблестроителя английского флота Вильяма Саймондса.

Одновременно в плаваниях 1836-1842 годов В. А. Корнилов выступал в качестве начальника штаба эскадры при М. П. Лазареве. Он готовил десанты на побережье Кавказа и лично участвовал в высадках. К примеру, высадка у реки Туабсе 12 мая 1838 года прошла успешно по плану, который составлял Корнилов. Пришлось моряку побывать и под пулями. Генерал Н. Н. Раевский писал после высадки:

"Начальник левой половины гребных судов капитан-лейтенант Корнилов имел весьма большое влияние на успех высадки. Когда огонь с кораблей прекратился по случаю движения гребных судов к берегу, капитан-лейтенант Корнилов открыл с гребных судов сильный и удачный огонь, который он продолжал до самого берега. С самой большой быстротой он двинул все гребные суда, сохраняя между ними отличный порядок, чрез что все войска вышли на берег без малейшего беспорядка. Наконец, с десятью солдатами Тенгинского пехотного полка и столько же матросами он из первых выскочил на берег для занятия точки, весьма важной для прикрытия прибывающих войск".

За отличие при Туабсе Корнилова произвели в капитаны 2-го ранга. В последующих высадках у реки Шахэ (1839), у Туабсе и Псезуапе (1840) он также показал умение и мужество и получил в 1840 году чин капитана 1-го ранга. Позднее моряк продолжал исполнять обязанности начальника штаба эскадры.

В это же время капитан изучал опыт подготовки моряков за рубежом, опубликовал перевод книг "Морская служба в Англии", "Мачтовое дело", "Артиллерийское учение". На базе анализа иностранного и отечественного опыта он готовил инструкции и приказы для моряков своего экипажа.

С 1842 года как командир "Двенадцати Апостолов" Корнилов занимался обучением команды. 1 августа он привел корабль на Севастопольский рейд, вскоре подготовил инструкцию для экипажа по основным вопросам организации корабельной службы. Капитан 1-го ранга считал, что "без методы и терпения нельзя ожидать успеха ни в каком ученье", что "всякое искусство тогда только прочно вкореняется в ум и память человека и тогда только может быть применено им к разным обстоятельствам, когда обучение основано на рассуждении и понятии цели и назначения всего, к нему относящегося". Он относил эти слова не только к офицерам, но и матросам, что в николаевские времена выглядело необычно. Воспитывая быстроту при действии моряков на учениях, он не превращал ее в самоцель, считая, что без знания других предметов быстрота может привести лишь к беспорядку.

Корнилов считал необходимым возбудить у моряков интерес к изучаемому делу и потому поощрял состязательность. Обучение команд он полагал делом систематическим, с переходом от простого к более сложному. Он писал: "Для усовершенствования команды в военно-морском деле командир занимает оную в удобное время учениями, разделяя эти учения на общие и одиночные и имея для них заранее составленную табель, дабы чрез систематическое наблюдение не упустить ни одного предмета". Он внимательно наблюдал учения и производил их разбор, чтобы устранить недостатки в действиях командиров. Корнилов добивался единообразия требований офицеров к подчиненным, знания индивидуальных способностей обучаемых. Учения по специальным предметам (например, артиллерийские) он предлагал проводить специалистам, а не строевым офицерам, которым следовало возглавлять учения общие. В основе успеха экипажей он видел личный пример офицеров и отмечал:

"Командир обязан обращать особенное внимание на поведение каждого офицера и каждого лица, в его команде состоящего, дабы, зная их достоинства, он мог употреблять их по способностям, а в случае надобности или опасного предприятия - мог бы всегда избрать таких, коих искусство и мужество обещали бы успех".

Корнилов учил подчиненных и учился у них сам, впитывая все интересное. Он постоянно совершенствовал свои знания, много читал, прибегал к опыту знаменитых флотоводцев.

Моряк заботился о гигиене, питании, обмундировании, отдыхе команды. В результате забот Корнилова на Черноморском флоте "Двенадцать Апостолов" могли сравниться по качеству постройки и подготовке экипажа лишь с "Силистрией" П. С. Нахимова. Однажды на учениях корабль догнал бриг "Эндимион" английской постройки.

Самым значительным трудом, впитавшим опыт и познания моряка, стали "Штаты вооружения и снабжения судов Черноморского флота", включавшие полную номенклатуру всего, что должно было находиться на боевых кораблях, с описанием предметов. Автору приходилось определять соответствие тех или иных изделий (пушек, компасов и т. п.) современным требованиям. Работа была начата в 1837 году, и в 1840 году печатание "Штатов" завершилось. Лазарев высоко оценил труд Корнилова, а современники считали, что лучшей справочной книги по морской части в мире не существовало.

Как человек читающий, Корнилов в 1843 году обратил внимание Лазарева на бедственное положение Севастопольской морской библиотеки. Став секретарем-казначеем комитета директоров библиотеки, он немало сделал для пополнения фондов и привлечения читателей. Когда новое здание библиотеки сгорело, он много сил потратил, чтобы восстановить библиотеку.

В 1840-х годах моряк заинтересовался пароходами как новым видом судов, не зависящих от ветра. Он изучал все, что мог достать по механическому делу, посещал паровые суда на Черном и Балтийском морях. В подчинении Корнилова, как командира 38-го флотского экипажа, состоял пароходофрегат "Бессарабия", и капитан 1-го ранга посчитал необходимым назначить его командиром лучшего из офицеров "Двенадцати Апостолов", Н. А. Аркаса. Понятно, что когда Лазареву удалось в 1846 году получить разрешение на постройку специального пароходофрегата с Машиной мощностью 400 лошадиных сил, главный командир послал в Англию для заказа судна именно Корнилова. Моряк избрал лучшие судостроительные предприятия Англии, внес свои улучшения в проект и в 1848 году привел новопостроенный "Владимир" в Севастополь. Лазарев считал судно образцом для заказа последующих пароходов.

Вскоре после возвращения Корнилова произвели в контр-адмиралы. Лазарев намеревался поручить ему работу над "Мачтовым делом" и "Артиллерийским учением". Однако неожиданно освободилось место начальника штаба. В апреле 1849 года В. А. Корнилов стал исполняющим должность начальника штаба Черноморского флота. Лазарев, обосновывая его назначение, писал:

"Контр-адмиралов у нас много, но легко ли избрать такого, который соединил бы в себе и познания морского дела и просвещения настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага и честь нации?".

Начальника штаба затопил поток бумаг разного рода, в 40-х годах число входящих и исходящих документов ежегодно достигало 70 000. Чтобы не отрываться от деятельности флота, Корнилов получил разрешение главного командира регулярно выезжать в порты и на корабли. Он следил за состоянием дел и занимался боевой подготовкой. Еще в первые годы на посту начальника штаба моряк объехал порты, верфи, мастерские и склады, изложил в докладных действительное положение вещей и внес предложения по улучшению дел.

Посещая корабли, выходя ежегодно в 1849-1851 годах с отрядами разных судов в море, контр-адмирал добивался единообразия боевой подготовки. В частности, он распространял правила артиллерийского учения, разработанные для "Двенадцати Апостолов", на другие корабли. Моряк проинспектировал в общей сложности свыше 50 кораблей разных рангов. Так как линейные корабли плавали реже, чем легкие, он предложил часть экипажа последних сделать переменным, чтобы пропустить через крейсерства большинство моряков. Предложение было принято.

По инициативе Корнилова была организована школа для юнкеров Черноморского флота (молодых дворян, которые служили унтер-офицерами на кораблях и по экзамену выходили офицерами). Она должна была дать "однообразное образование в науках, необходимых морскому офицеру".

Приходилось совершенствовать работу гидрографического депо, приводить в порядок маяки Черного и Азовского морей. В 1850 году управление черноморских и азовских маяков было непосредственно подчинено начальнику штаба, который утвердил соответствующее положение. В 1847- 1850 годах Г. И. Бутаков и И. А. Шестаков провели съемки берегов Черного моря, и в 1851 году по их результатам была подготовлена лоция. Вообще, Корнилов поощрял научные исследования моряков, что должно было способствовать уточнению карт и представлений о портах и городах, берегах и водах, которые посещали российские корабли.

Корнилов, как и М. П. Лазарев, был активным сторонником развития парового судостроения и считал, что за механическими двигателями - будущее. Он часто выходил в море именно на пароходах. Зная о росте численности винтовых кораблей за границей, он настаивал на постройке таковых в России. В ноябре 1851 года прибыла построенная в Англии винтовая шхуна "Аргонавт", в сентябре 1852года Корнилов утвердил постройку винтовых корветов "Воин" и "Витязь" на английских верфях. Однако моряк добивался развития парового судостроения на отечественных предприятиях, усовершенствования кораблестроительной базы, передачу заказов на паровые машины заводчику Мальцеву. Благодаря усилиям Корнилова удалось получить разрешение на постройку 2 винтовых кораблей и переделку в винтовые 2 парусных; всего в 1853 году были заложены или заказаны по инициативе начальника штаба 10 винтовых судов разного ранга. Однако они были достроены уже после войны.

Чтобы правильно использовать новую технику, Корнилов писал в приказе по флоту в октябре 1853 года:

"Пароходам, имеющим артиллерию, усугубить заботливость об усовершенствовании тревоги; особенно стараться усилить носовую и кормовую артиллерию... Пароходным командирам надлежит также иметь под руками всевозможные средства исправления повреждений в машине, в котлах, паровиках и трубах. Пароходные командиры должны также обдумать меры, дабы всегда предупредить замешательство, могущее произойти от перебитого штуртроса, ибо руль на пароходе еще важнее, чем на парусном судне, за неимением на пароходе правильной парусности, заменяющей иногда руль". Позднее он предлагал командирам паровых кораблей учитывать преимущества своей дальнобойной артиллерии, не подставлять выстрелам противника борт, то есть колеса и машину. В крейсерстве у Босфора он заметил, что разные сорта угля дымят по-разному, и рекомендовал перед крейсерством подбирать уголь для скрытности.

Лишь через полтора года Корнилова утвердили в должности начальника штаба: в Петербурге знали, что грамотный опытный офицер, хотя и благонамеренный, способен на решительные действия. Посему, когда 11 апреля 1851 года скончался адмирал М. П. Лазарев, главным командиром назначили не Корнилова, а престарелого генерал-лейтенанта М. Б. Берха. Начальник штаба оказался в сложном положении, ибо фактически находился во главе флота, не имея необходимых прав. Он писал об этом:

"Положение мое фальшиво. Имея только случайное и при том косвенное влияние на главные артерии механизма управления Черноморским флотом, - на интендантство и строительную часть, - я могу подпасть без вины нареканию, но что мне до того. Буду делать, что смогу".

Так как Берх не в состоянии оказался управлять флотом, все большие обязанности возлагали на Корнилова, ему разрешили непосредственно обращаться в Главный штаб, однако прав по интендантской, кораблестроительной и инженерной части не предоставили. Скорее всего, в столице опасались, что- решительный и честный моряк начнет вскрывать финансовые злоупотребления. Один из современников писал:

"Корнилов был не только уважаем своими подчиненными за свои глубокие познания по всем отраслям морского и военного дела и за редкую справедливость к оценке подчиненных ему людей, но мы утвердительно говорим, что он был искренне любим всеми теми, кто сам честно служил... Правда, не любили его (но все-таки уважали) все те весьма немногие, у которых было рыльце в пушку".

Только работа на износ и полученный ранее опыт позволяли моряку добиваться улучшений во флоте. Усилия по подготовке экипажей и кораблей, совершенствованию портов, маяков, карт и многого другого, необходимого флоту, принесли свои плоды после начала Крымской войны 1853-1856 годов.

В кампанию 1853 года Корнилов организовал постоянные крейсерства двух практических эскадр и сам не раз выходил с эскадрой или отрядом пароходов в поисках турецкого флота. Он надеялся вступить в сражение и пополнить корабельный состав трофеями. Проведенные 12августа учения продемонстрировали, как неприятельская эскадра может атаковать севастопольский рейд, или как русская сможет его защитить. Опыт этого учения использовал П. С. Нахимов при атаке Синопа. Вице-адмирал руководил перевозкой войск на Кавказ, готовил флот. Как только стало известно о начале войны, Корнилов предупредил П. С. Нахимова, находившегося в крейсерстве. Он предложил меры к усилению обороны Севастополя. В начале октября 1853 года вице-адмирал рекомендовал адмиралу А. С. Меншикову занять и превратить в маневренные базы Синоп и Сизополь. Однако командующий морскими и сухопутными силами в Крыму отверг этот рискованный проект.

Уже 23 октября Корнилов с отрядом пароходов обошел берега Румелии от устья Дуная до Босфора в поисках турецкого флота. Выяснив, что турки готовят эскадру в Синоп, начальник штаба флота вернулся в Севастополь, послал фрегат с предупреждением Нахимову и сам со второй эскадрой вышел в район Варна - Бургас. Турецкий флот встретить не удалось, и Корнилов, пересев на пароходофрегат "Владимир", отправился в Севастополь. Утром 5 ноября с борта парохода увидели парусную эскадру и дым парохода. Приняв эскадру за корабли Нахимова (на самом деле то были фрегаты Осман-паши, направлявшиеся к Синопу), вице-адмирал приказал править на дым. Он намеревался пополнить флот так необходимыми ему пароходами. В жестоком бою "Владимир" овладел турецким пароходом "Перваз-Бахри", и Корнилов повел его на буксире в Севастополь, упустив возможность обнаружить турецкую эскадру, идущую в Синоп.

Вернувшись в Севастополь, Корнилов писал: "Имею теперь полное понятие о сражении пароходов между собою, об особой тактике, которые они должны соблюдать".

Получив известие от Нахимова о турецкой эскадре в Синопе, начальник штаба флота сделал все возможное, чтобы усилить крейсирующую эскадру кораблями и пароходами. Только неисправность части пароходов помешала пылкому моряку прибыть к началу Синопского сражения, но его паровой отряд успел принять участие в перестрелке с бежавшим турецким пароходофрегатом и буксировал поврежденные корабли эскадры Нахимова.

Зимой основные усилия уходили на ремонт кораблей, пострадавших за время кампании и особенно в Синопском сражении. В январе 1854 года вице-адмирал писал:

"Корабли наши покуда не в полной готовности. Герои Синопа потребовали мачт новых и других важных рангоутных дерев, а старики надорваны усиленным крейсерством в глубокую осень и нуждаются в капитальных исправлениях; меры берем, но нелегко исправить без запасов". К летней кампании корабельный состав был приведен в порядок. Однако так и не удалось моряку поторопить развитие отечественного парового машиностроения.

Одновременно Корнилов занимался усовершенствованием обороны Севастополя. Уже зимой моряки построили батареи в глубине рейда, а весной начали строить батареи при входе на рейд. Поперек Северной бухты протянули бон из бревен. На берегу организовали наблюдательные пикеты, погасили маяки, сняли навигационные знаки. На случай атаки Севастополя была разработана специальная инструкция. Она предусматривала отражение нападения с моря, но средств для усиления обороны крепости с суши не было.

В марте 1854 года Англия и Франция объявили войну России. Неоднократно английские и французские корабли появлялись перед Севастополем и другими портами, захватывали мирные суда, 11 апреля обстреляли Одессу и безуспешно пытались высадить десант. Основные силы Черноморского флота оставались в готовности. Корнилов распределил их на 4 эскадры по 3 корабля. Несмотря на присутствие многочисленных союзных кораблей, эскадры с 15 мая поочередно проводили учебные плавания. В море нередко выходили пароходы. Они сняли войска Кавказской береговой линии, вели разведку и патрулирование, вступали в стычки с неприятельскими пароходами-разведчиками. В этих столкновениях отрабатывалась тактика парового флота. Однако сказывался недостаток пригодных паровых судов, и Корнилов сожалел: "Стесняет нас только недостаток пароходов, приходится или терпеть подобно одесскому оскорблению, или ставить на карту последние ресурсы. Сердце раздирается, а пособить нечем".

Пароходы действовали и на коммуникациях у берегов неприятеля. Отправляя их в поход, вице-адмирал беспокоился. Он писал: "Конечно, важно пугнуть их в тылу, но не менее важно сохранить суда наши до благоприятного времени в целости".

Особую сложность составляла острая нехватка угля, из-за этого не всегда возможно было выслать пароходы в море.

Осенью 1854 года англо-франко-турецкая армия высадилась в Крыму у Евпатории. Потерпевшая поражение русская армия отступила, открыв дорогу к Севастополю. Однако союзники, также немало пострадавшие в сражении при Альме, не решились атаковать практически беззащитную с суши крепость и решили перейти к ее осаде с южной стороны. Эта задержка в несколько дней позволила русскому командованию приготовиться к обороне. Руководство подготовкой и самой обороной легло на В. А. Корнилова.

Перед начальником штаба Черноморского флота стояли сложные задачи. 1 сентября армада союзного флота с десантными войсками прошла мимо мыса Лукулл. Многие могли ее видеть из Севастополя. Корнилов 2 сентября отдал диспозицию флоту, отправил часть моряков на сушу и отряд - на Альму. Работы в порту прекращались. Все усилия были обращены на оборонительные мероприятия, в первую очередь на Северной стороне. После известия о поражении 9 августа состоялся военный совет. Было неизвестно, где находится Меншиков с армией. Корнилов предложил выйти со всеми силами и атаковать превосходящий неприятельский флот. Однако большинство участников совета согласилось с предложением капитана Зарина закрыть вход на рейд затопленными кораблями, а экипажи и артиллерию флота использовать для обороны с суши, чтобы спасти главную базу. Корнилову пришлось согласиться с решением совета.

В ночь на 11 сентября 7 кораблей затопили поперек входа в бухту. Поднимая дух моряков, Корнилов писал в приказе:

"Товарищи! Войска наши после кровавой битвы с превосходным неприятелем отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его. Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах. Он привел двойное число таких, чтобы наступить на нас с моря; нам надобно отказаться от любимой мысли - разразить врага на воде. К тому же мы нужны для защиты города, где наши дома и у многих семейства".

Корнилов стал фактическим руководителем обороны Севастополя. Он по приказу Меншикова вступил в командование войсками на Северной стороне, которой непосредственно угрожали союзники, и назначил начальником штаба Истомина. На Южной стороне командовал Нахимов. Вице-адмирал усиленно занимался обороной Северной стороны в основном силами перешедших на сушу моряков, сформированных в батальоны, и заявлял: "С Северной стороны ретирады нет; все, кто туда попал, ляжет навеки". Он был готов стоять насмерть. Однако когда союзная армия двинулась к Южной стороне, туда же переехал и Корнилов, чтобы вместе с Нахимовым защищать Севастополь. 13сентября по предложению Нахимова Корнилов принял обязанности начальника штаба войск, расположенных в Севастополе. Генерал-лейтенант Моллер, которого Меншиков назначил начальником гарнизона, приказал всем начальникам войск выполнять приказания вице-адмирала Корнилова.

Уже 14 сентября линия обороны Южной стороны была распределена на три дистанции во главе с генерал-майором Аслановичем, вице-адмиралом Новосильским и контр-адмиралом Истоминым. Основную силу обороны составили моряки под командованием наиболее энергичных офицеров. При помощи жителей города за несколько дней были сооружены полевые укрепления, оснащенные сотнями морских и полевых пушек. Когда союзники приблизились к Севастополю, они вместо беззащитного города столкнулись со свеженасыпанными бастионами, не решились на штурм и перешли к правильной осаде.

Корнилов и Нахимов занимались организацией обороны, снабжением войск и множеством других вопросов, которые ставила жизнь. В частности, на сухопутных укреплениях были сохранены те же порядки, что и на кораблях Черноморского флота. Обычно гарнизон батареи или бастиона составляли моряки с одного корабля во главе со своими офицерами. Корнилов отмечал: "Матросы особенно одушевлены и с жаждой помышляют о битве за родину". В начале октября батальоны были переформированы в 16 флотских экипажей. То, что обороной руководили всем известные флотоводцы, поднимало дух. Корнилов и Нахимов постоянно объезжали укрепления, демонстрируя спокойствие и присутствие духа. Начальник штаба опирался на опыт инженера Тотлебена и других специалистов.

Считая, что главная цель неприятеля - уничтожение флота и его базы, Корнилов писал: "Потеря и того и другого невозвратима для России; даже последующее истребление всей неприятельской армии на развалинах Севастополя не вознаградит... конечное разрушение этого важного порта, всего Черноморского флота не только с кораблями, но и с офицерами и матросами, приготовленными такими долговременными постоянными трудами".

18 сентября армия Меншикова прибыла к Северной стороне. Тем самым сохранилась связь Севастополя с Россией. Однако Корнилов продолжал руководить обороной Южной стороны. Он готовил инструкции и приказы не только для моряков, но и сухопутным войскам гарнизона. Добиваясь минимальных потерь, вице-адмирал предписывал оставлять у орудий минимум людей, остальных при обстреле рассредоточивая и укрывая. В то же время он настаивал, чтобы стрельба орудий продолжалась, пока противник не ворвется на батареи, а стрелки и артиллеристы в это время должны были встречать врага холодным оружием.

Уже в сентябре защитники, кроме подготовки к обороне, начали совершать вылазки, в которых отличались моряки.

Корнилов неустанно руководил обороной. Он демонстрировал свою храбрость, ежедневно бывая на укреплениях под огнем. Вице-адмирал говорил перед первой бомбардировкой Севастополя: "Не время думать теперь о безопасности; если завтра меня где-нибудь не увидят, то что обо мне подумают?"

Когда 5 октября 1854 года союзники начали общий обстрел Севастополя с суши и моря, огромный расход боеприпасов не принес им успеха. Но В. А. Корнилов уже не мог увидеть ни неудачи первой бомбардировки, ни последующих штурмов. Во время объезда укреплений 5 октября он был поражен ядром на Малаховом кургане и вечером скончался. Последние его слова были: "Отстаивайте же Севастополь!"

Похоронили флагмана в склепе Владимирского собора, рядом с М. П. Лазаревым. Очевидец вспоминал:

"Мало мне приходилось видеть подобных похорон. Плакали не только офицеры... плакали чужие, плакали угрюмые матросы, плакали и те, которым слеза была незнакома с пеленок".

Мечты В. А. Корнилова о славных победах Черноморского флота под его командованием так и не осуществилась. Если не считать боя "Владимира", сам вице-адмирал не руководил крупными сражениями. Однако составленный им план обороны Севастополя защитники осуществляли до самого конца. Стойкость русских воинов и организованная начальником штаба Черноморского флота и его соратниками оборона уже в дни первой бомбардировки продемонстрировали, что ни с моря, ни с суши легко взять главную базу флота не удастся.

Прошли полтора столетия, но имя вице-адмирала Корнилова остается священным в ряду участников героической обороны Севастополя.