Павел Васильевич Чичагов родился 27 июня 1767 года в Санкт-Петербурге, в семье моряка В. Я. Чичагова. Отец, из небогатых дворян, трудом пробил себе дорогу и к концу жизни стал адмиралом, известным морскими победами при Эланде, Ревеле, Выборге. Выдвинувшийся на командном и административном поприще, а не при дворе, адмирал воспитал своих детей достойными людьми. Из-за недоверия отца к Морскому корпусу Павел не получил систематического образования; когда В. Я Чичагова перевели с поста главного командира Кронштадтского порта в Адмиралтейств-коллегию, Павел учился у разных учителей, затем в школе Св. Петра, а с 1779года оставил школу и брал частные уроки математики, в которой делал успехи.

Рассказы отца о флоте пробудили в П. В. Чичагове любовь к морской профессии. Но поступить на флот, не закончив Морской корпус, можно было только через гвардию. Когда представился случай, в должности унтер-офицера Павел вступил в гвардейский полк. В 1782 году В. Я. Чичагов, назначенный командовать Средиземноморской эскадрой, взял сына с собой адъютантом в чине поручика армии. Когда отца произвели в адмиралы, Павел стал его генеральс-адъютантом. Плавание послужило хорошей школой, а пример В. Я. Чичагова продемонстрировал, как должен действовать командующий в море. Виденное за границей послужило пищей для ума будущему морскому министру.

В 1787 году офицер Чичагов на корабле "Иезекииль" участвовал в походе отряда контр-адмирала Т. Г. Козлянинова к Борнхольму, затем был назначен состоять при отце в Санкт-Петербурге. До 1788 года он изучал высшую математику.

Русско-шведская война 1788-1790 годов прервала мирные занятия. 3 апреля 1789 года П. Чичагова произвели в капитаны 2-го ранга. Будучи командиром флагманского корабля адмирала В. Я. Чичагова "Ростислав", в кампанию 1789 года он крейсировал с флотом и участвовал в сражении у Эланда; весной - летом следующего года Чичагов командовал тем же кораблем в сражениях у Ревеля и Выборга. Под Ревелем "Ростислав" стоял в центре боевой линии, принявшей удар шведов, за что его командир получил орден Св. Георгия IV степени. В Выборгском сражении "Ростислав" оказался среди передовых кораблей, гнавших противника к Свеаборгу. Моряка, доставившего радостную весть о победе, Екатерина II произвела в чин капитана 1-го ранга; П. Чичагов получил также золотую шпагу с надписью "За храбрость" и 1000 червонцев. Позднее он командовал кораблем на Балтике и ездил в Англию для совершенствования знаний. В 1795-1796 годах Чичагов - командир корабля "Ретвизан" ходил к британским берегам в эскадре вице-адмирала П. И. Ханыкова и крейсировал с английским флотом. Дальнее плавание закалило Павла Чичагова и дало ему опыт командира корабля и возможность поучиться у британских коллег. Английские моряки также оценили умение Чичагова, что в дальнейшем сказалось на его судьбе.

Вступление на престол Павла I первоначально не затронуло судьбу П. В. Чичагова. 13 ноября 1796 года его произвели в капитаны бригадирского ранга; следующим летом, когда император возглавил учебное плавание флота, Чичагов командовал кораблем "Ростислав" и за старание был удостоен шпаги с орденом Св. Анны III степени на эфесе. Однако уже 22 сентября моряка уволили со службы в том же чине по молодости лет. Скорее всего, он вышел в отставку вслед за отцом, которого оскорбляла необходимость подчиняться Г. Г. Кушелеву, ранее служившему у него мичманом.

П. В. Чичагов почти полтора года оставался вне флота. Он намеревался поселиться в деревне и улучшить положение крестьян. Но в декабре 1797 года пришло письмо Елисаветы Проби, любимой девушки Чичагова, с которой молодой моряк познакомился в Англии. Умер ее отец, препятствовавший их браку из-за разницы вероисповеданий. Он обратился к А. А. Безбородко с просьбой разрешить выехать в Англию и жениться на иностранке, но получил отказ в следующих выражениях: "Император находит в России настолько достаточно девиц, что нет надобности ехать искать их в Англию". Моряк излил свое горе С. Р. Воронцову, и тот обратился к генерал-прокурору Лопухину с просьбой о помощи. Однако произошли события, изменившие обстановку. Намечались совместные действия русского и английского флотов против Франции, успехи которой беспокоили императора. Граф Воронцов убедил Г. Г. Кушелева, занимавшего при Павле I должность помощника по морской части, в признанных английскими моряками достоинствах П. В. Чичагова. Любимец императора замолвил слово, и 9 мая Павел I повелел принять Чичагова на службу контр-адмиралом. Но вскоре жизнь вновь повернулась к непокорному моряку темной стороной.

21 июня 1799 года Кушелев объявил, что император повелел отставить контр-адмирала от службы без ношения мундира. Л. М. Чичагов, пользовавшийся "Записками" адмирала, объяснил этот случай. Павел I вызвал моряка в Павловск, но Кушелев, опасавшийся конкуренции, поговорил с Чичаговым в приемной и доложил царю, что П. В. Чичагов намеревается перейти на английскую службу. Разгневанный император приказал уволить моряка в отставку, затем призвал в кабинет, кричал на него и после горячего объяснения приказал арестовать. Чичагов сослался на права кавалера ордена Св. Георгия, однако по приказу самодержца его флигель-адъютант Уваров сорвал с мундира крест и знаки различия, а моряк сбросил и мундир, оставшись в жилете. Так полуодетым он и был отправлен в Петропавловскую крепость.

Заключение продлилось недолго. Англичане ждали русскую эскадру, и Павел решил вернуть Чичагова на службу, объяснив его заключение якобы революционными взглядами. 1 июля он приказал столичному генерал-губернатору Палену навестить Чичагова и выяснить, собирается тот служить как верноподданный, или остается в равелине. Очевидно, Чичагов избрал первое. В крепости он чуть не умер от горячки. Указ от 2 июля предписывал освободить контр-адмирала и вызвать его в Петергоф к Кушелеву. В тот же день моряка приняли на службу с назначением командующим эскадрой, которая готовилась вернуть Голландию под корону принцев Оранских.

5 июля П. В. Чичагов прибыл в Ревель и принял командование эскадрой, которой следовало доставить авангард десанта в Голландию. Опытный моряк старался сделать все возможное для сохранения сил и жизней русских солдат, ему непосредственно не подчиненных. 9-15 июля суда приняли дивизию генерал-лейтенанта Германа. 16-17 июля пришли на рейд союзные корабли и транспорты; им предстояло доставить вторую половину русских войск. Погрузку провели быстро, но противные ветры удерживали эскадру под Ревелем. Лишь на буксире гребных судов и верпованием удалось за 9 часов упорной работы вывести корабли к Наргену; усилия и рвение командиров вызвали удивление иностранных капитанов, а Павел I объявил свое благоволение за быстрое отправление экспедиции.

Эскадра П. В. Чичагова, несмотря на повреждения отдельных кораблей, 26 августа вышла к параллели острова Тексель, где стало известно о захвате англо-русским флотом острова вместе со всем голландским флотом. Но британскую дивизию Аберкромби, высаженную на голландский берег, следовало поддержать и развить первый успех, чтобы вытеснить французов из Голландии. Зайдя в Англию, эскадра Чичагова 3 сентября пришла на Тексельский рейд; 5-8 сентября с ее кораблей были высажены войска у деревни Гельдерн.

Плавания оказались нелегкими для русского флота по причине неудовлетворительного состояния кораблей, которое граф С. Р. Ворониов охарактеризовал словами "дурно и гнило"; в последующем он отмечал, что П. Чичагов и младший флагман К. Брейер в десантной операции проявили высокое искусство. Оба они за организацию высадки получили ордена Св. Анны I степени. Император уже не возражал против женитьбы Чичагова, и в 1800 году контр-адмирал вернулся с молодой супругой. В том же году он должен был вновь отправиться с эскадрой в Англию, но император отменил экспедицию, ибо русско-английские отношения испортились.

Благоволение Павла I не гарантировало спокойствия. Опала коснулась всей семьи Чичаговых. Вслед за Павлом с флота ушли братья. В "Записках" П. В. Чичагов упоминал, что император лишил камергерского ключа и отправил в имение его младшего брата, приказал выслать из столицы ослепшего В. Я. Чичагова, который без разрешения приехал в Санкт-Петербург, чтобы встретиться с сыном и невесткой.

Смена власти в начале XIX века полностью изменила жизнь П. В. Чичагова. Вступившему на престол Александру I, в детстве получившему образование либерального оттенка, требовались соратники для проведения в жизнь реформ. 12 мая 1801 года Александр назначил П. В. Чичагова в свою свиту, а 24 августа 1802 года - членом Комитета по образованию флота и докладчиком по делам комитета. Мнение Чичагова обрело решающее значение для царя касательно морского дела.

В том же году коллегиальное правление флотом было заменено Министерством военных морских сил России. Первым министром 9 сентября 1802 года стал адмирал Николай Семенович Мордвинов; однако уже 28 декабря он ушел в отставку, ибо был возмущен тем, что флотом фактически управлял П. В. Чичагов. 31 декабря Александр I назначил П. В. Чичагова товарищем министра морских сил, в июле 1807 года пожаловал его чином адмирала с назначением морским министром. По свидетельству современника, Чичагов практически самостоятельно управлял министерством, все дела поступали к императору только через него. Благодаря этому он ввел немало нового и необходимого для флота. Весной 1803 года по его предложению на кораблях появилась должность ревизора, значительно облегчившая хозяйственные заботы командиров; летом 1804 года Чичагов разработал правила для ревизоров. Обращаясь к министру внутренних дел 22 сентября 1803 года, он предложил объединить руководство порядком в портовых городах в руках главного командира, которому подчинялась и полиция. Были назначены флотские начальники, установлены правила их деятельности. В результате появилась система управления портовыми городами, которая лишь с некоторыми изменениями прослужила До 20-го столетия. 25 мая 1804 года был высочайше утвержден доклад о совершенствовании организации флота и минимизации числа бумаг, обращающихся на корабле.

В октябре 1803 года глава морского ведомства предложил для ускорения кораблестроительных работ в Архангельске мастерам-кораблестроителям поручить разработать тип корабля, сочетающего современные достижения с малой осадкой, допускающей перевод его через бар Северной Двины без значительных задержек. Весной 1804года были утверждены верноподданные доклады Чичагова о совершенствовании проб пушек и положение для использования артиллерийских орудий во время службы (прототип устава морской артиллерии). Значительное внимание он уделял и обшивке корпусов медью.

Средств для развития флота требовалось много. 9 декабря 1803 года Адмиралтейств-коллегия слушала сообщение Чичагова о создании фонда морского департамента, который позволял бы упрощать получение средств для срочных расходов. Вице-адмирал стремился как упростить вопросы снабжения, так и всемерно экономить средства.

Чичагов прекрасно понимал и необходимость заботы о людях на флоте. 4 июля 1804 года вице-адмирал сообщил коллегии высочайшее повеление оплачивать служителям работу в выходные и праздничные дни (что, очевидно, ранее не делали). 7 июня 1803 года он докладывал о необходимости оплаты труда рабочих Охтенской слободы наравне с вольными; 20июля 1803 года последовало повеление о сухопутном провианте (в то время более питательном, чем морской) для малооплачиваемых служителей флота; 25 ноября 1803 года Чичагов предложил разместить медиков и создать небольшие аптеки в зданиях, где жили флотские чиновники и служители.

14 июля 1804года коллегия слушала высочайшее повеление по докладу Чичагова о запрете телесных наказаний штурманских помощников унтер-офицерского чина. Добиться большего ограничения произвола офицеров в назначении наказаний вице-адмиралу не удалось. Только через полвека позор телесных наказаний удалось изгнать из русского флота. Руководитель морского ведомства умел и потребовать исполнения и дисциплины. 28 марта 1803 года Адмиралтейств-коллегия слушала указ о смене и предании суду главного командира Астраханского порта, и Чичагов предложил отдать под суд всех виновных в поборах. Он добивался дисциплины и порядка на кораблях, требовал, чтобы морскую форму носили только моряки, не нарушая ее.

Чичагов прекрасно понимал значение морской торговли и для страны, и для развития флота, которому требовались подготовленные кадры. 29 ноября 1804 года он согласился с предложением министра коммерции Румянцева выдавать премии для ободрения купечества. Но флот нуждался в особых условиях для базирования и секретности передвижений. Видимо, этим и объясняется, что 29 февраля 1804года Адмиралтейств-коллегия слушала указ о превращении Севастополя в главный военный порт на Черном море; 13 июля Чичагов сообщил членам коллегии о прекращении торговых дел в Севастопольском порту.

Чичагов старался дать образование молодежи и одновременно сохранить морской дух в учебных заведениях. Морской кадетский корпус под управлением П. К. Карцова и его помощников готовил кадры мореходов, часть из которых получила возможность отшлифовать способности в первых океанских плаваниях и на иностранных судах. Юношей обучали преимущественно морскому делу. Только с 1811 года, когда П. В Чичагова сменил на посту министра И. И. де Траверсе, начался перевод флота к армейской муштре. Развитие получили штурманское и кораблестроительное училища.

Можно считать инициативой Чичагова высочайшие повеления о публикации переводных книг по судостроению и артиллерии на казенный счет и награждениях для переводчиков. 27 мая 1803 года он предложил отделить инструментальную мастерскую от морской типографии, а 8 октября сообщил Адмиралтейств-коллегии высочайше утвержденный доклад о казенном содержании последней. Долгие годы морская типография служила делу образования и воспитания чинов морского ведомства. Именно на ее базе возник журнал "Морской сборник", который без государственной поддержки вряд ли мог существовать.

В 1804 году по представлению Чичагова была утверждена новая, более удобная одежда для моряков; вместо шпаг ввели кортики, надолго ставшие атрибутом формы российских моряков.

Многие современники считали Чичагова способным и деятельным человеком, на котором держалось морское ведомство России. Выше указан далеко не полный перечень дел товарища морского министра. Кораблестроение и порты, кадры и многое другое были тяжелой ношей даже для закаленного морем человека. Столкновения по делам службы с другими министрами и борьба со злоупотреблениями не добавляли здоровья, и вполне понятно, что Чичагов подумывал об отдыхе. Но с 1804 года началась постоянная полоса войн. Российским флотам пришлось вступить в бой на всех военно-морских театрах, и Чичагов не мог в такой обстановке оставить свой пост.

После начала русско-турецкой войны 1806-1812 годов, в начале 1807 года был принят разработанный Чичаговым план. Он предусматривал прорыв Черноморского флота в Босфор и высадку там 15-20тысяч войск; со стороны Средиземного моря англо-русские силы должны были войти в Дарданеллы и отвлечь неприятеля, действовавшего против Дунайской армии. Чичагов направил Д. Н. Сенявину инструкцию о прорыве через Дарданеллы совместно с 5-6 кораблями английского флота, которые должны были присоединиться у пролива; главной целью являлось покорение турецкой столицы. Кроме того, Сенявин должен был отрядить суда для нарушения торговли Египта и сохранения влияния в Сицилии. Но английский адмирал Дакуорт решил прорваться через проливы в одиночку и потерпел поражение. Сенявин, ожидая начала высадки в Босфоре, ограничился блокадой Дарданелл и 10 марта овладел Тенедосом. Получив базу у входа в пролив, русская эскадра прервала подвоз продовольствия в Константинополь, 10-11 мая в Дарданельском и 19 июня в Афонском сражениях нанесла поражение турецкой эскадре. Однако активные Действия Сенявина не могли привести к успешному исполнению плана Чичагова из-за неготовности Черноморского флота.

Война со Швецией, начатая под давлением Наполеона, потребовала значительных усилий. Зимой 1808 года русские войска перешли финскую Фаницу и оттеснили шведов на северо-запад, выйдя к Ботническому заливу, взяли укрепления Гангута и Свеаборг. Гребная флотилия весной - летом обеспечила перевозки грузов в шхерах. В открытом море флоту Швеции и прибывшей на помощь английской эскадре можно было противопоставить главным образом старые корабли и прибрежные суда, до времени запертые льдами. Тем не менее Александр I, несмотря на мнение главнокомандующего в Финляндии генерала Буксгевдена, приказал собрать войска и суда для высадки в Швеции. Так как средств было явно недостаточно, пришлось ограничиться тем, что отряд контр-адмирала Бодиско занял остров Готланд; но вскоре подошедшая шведская эскадра заставила его эвакуироваться. Главные силы русского флота под командованием адмирала П. И. Ханыкова только в июне смогли выйти в море и крейсировали у Гангута и Аландских островов, но при первой встрече с союзной эскадрой потеряли корабль, ушли в Балтийский порт и были заблокированы до осени. Союзники, получив господство на море, затруднили перевозки грузов для русских войск в Финляндии и высаживали десанты на берега Ботнического залива.

Чичагов немало сделал для того, чтобы русские флоты и флотилии успешно отразили натиск со всех сторон. Однако видимая неудача действий Балтийского флота против шведов ухудшила репутацию адмирала в свете. Он испортил отношения с главами ведомств, посылая морских офицеров для проверки информации других министров. Внутри собственного министерства Чичагов приобрел врагов, не позволяя чиновникам наживаться за счет казны. Единственной опорой Павла Васильевича оставался император, на которого моряк имел влияние.

В 1809 году Павел Васильевич с супругой уехал во Францию. Есть основание полагать, что он был доверенным лицом Александра I при Наполеоне. Адмирал вернулся из Парижа с останками скончавшейся от хронического недуга супруги, разочарованный в французском императоре. Незадолго до отъезда он похоронил отца. Император понял сложное положение Чичагова и удовлетворил его просьбу об отставке с поста морского министра, но оставил состоять при своей особе в качестве советника, пока не пришло время следующего ответственного поручения. 6 апреля 1812года император назначил адмирала генерал-губернатором Дунайских княжеств, командующим Дунайской армией и Черноморским флотом для организации нападения на Францию с юга при поддержке славянских народов и Турции. Выполнить замысел не удалось. Чичагов привел в порядок Дунайскую армию, однако не получил поддержки англичан и не смог добиться союза с Турцией. Он даже готовился к продолжению войны с турками и походу на Константинополь. Но началось вторжение наполеоновских войск в Россию, и войска Дунайской армии пришлось направить во фланг Великой армии, отставив все планы на юге.

Адмирал поспешил выполнить повеление императора. Части выходили в путь по готовности, авангард сформировали главным образом из конницы с небольшим числом пехоты. Чичагов намеревался переформировать армию за Днестром, для экономии времени присоединять войска к армии Тормасова по частям и рассчитывал, что окончательное соединение произойдет 7 сентября. Разлив рек задержал на несколько дней движение; тем не менее 18 августа армия начала переправу через Днестр.

Выход армии Кутузова южнее Москвы после Бородинского сражения открыл новые возможности для связи с 3-й и Дунайской армиями. 6 сентября Кутузов указал Тормасову оборонять Волынь, Подолию и особенно Киев, обеспечивая действия Чичагова, которому предстояло идти на Могилев и далее для угрозы неприятельскому тылу. Аналогичные указания получил Витгенштейн. Все русские силы подтягивались ближе друг к другу, замыкая противника в кольцо вдали от его баз снабжения. Появлялась реальная возможность разгромить армию Наполеона, часть которой уже была деморализована. Однако Александр I решил провести в жизнь иной замысел. Корпус Витгенштейна и армия Чичагова должны были, оттеснив противостоящие неприятельские войска и оставив часть сил для прикрытия, соединиться на Березине и перерезать путь отступления французов. Численность двух группировок составляла на бумаге 140 тысяч. Однако часть их требовалась для нейтрализации Шварценберга и других отдельных корпусов противника. План не предусматривал общего командования на Березине; очевидно, царь оставлял честь победы за собой. Кутузов, подчиняясь высочайшей воле, 10 сентября соответствующим образом изменил инструкции Чичагову.

7 сентября Дунайская армия прибыла на Волынь, а 17 сентября войска Тормасова и Чичагова были объединены под командованием последнею в 3-ю Западную армию численностью 80тысяч человек, расположенную у Любомля. Оттеснив Шварценберга за Буг, Чичагов 16 октября, оставив корпус Сакена (около 26 тысяч человек) против Шварценберга и Ренье, с 32 тысячами человек выступил из Брест-Литовска к Минску. 4 ноября его авангард занял город, где были взяты большие запасы провианта, медикаментов и других предметов снабжения французской армии. Тем временем 2 ноября Кутузов предписал Витгенштейну, а затем и Чичагову идти к Березине. Он намеревался разбить противника, отходившего после неудачного боя под Малоярославцем по Старой Смоленской дороге. Главные силы русской армии, двигаясь параллельно отходящим французам, наносили удар за ударом противнику. Складывались обстоятельства, позволяющие полностью разгромить французов при Березине войсками Чичагова, Витгенштейна и Кутузова. Однако из-за несогласованности действий адмиралу пришлось сыграть в сражении и главную, и трагическую роль.

9 ноября авангард 3-й армии взял Борисов. 10 ноября прибыли, заняли переправы, город и правый берег от Зембина до Уши главные силы. Не располагая временем и средствами для сооружения укреплений у Борисова и со стороны Бобра, предписанных инструкцией императора, Чичагов Послал для рекогносцировки кавалерийские отряды по всем дорогам. Направленный на восток авангард П. П. Палена столкнулся с авангардом главных сил Наполеона и был отброшен за Березину.

По разным оценкам, противник имел 40-45 тысяч боеспособных войск. Чичагов после выделения отрядов и потерь от болезней и боев располагал только 20 тысячами, включая 9тысяч кавалерии, мало полезной в лесах и болотах. Даже собрав все войска в одно место, адмирал имел против себя превосходящие силы. Погодные условия и действия неприятеля еще более усложнили его положение. Предстояло удерживать позицию длиной 50 верст, не допуская противника к Минским и Виленским магазинам. Если учесть, что на реке были броды, а ширина ее не препятствовала быстрой постройке моста, неясно было, где противник начнет переправу.

Замысел окружения Наполеона требовал совместных действий нескольких групп войск. Но обещанные Чичагову отряды Штейнгеля (35 тысяч) и Эртеля (15 тысяч) не подошли. Витгенштейн и Штейнгель двигались по левому берегу Березины вместо соединения с Чичаговым, а Эртель стоял в Мозыре, ссылаясь на падеж скота. Следовало рассчитывать только на себя. Адмирал решил удержать борисовское предмостное укрепление и тем дать возможность Кутузову прибыть к переправе одновременно с Наполеоном; Чичагов еще не знал, что главные силы Кутузова далеко, в 175 верстах, ибо фельдмаршал сообщал, что идет по пятам противника.

Адмирал первоначально главные силы оставил у предмостного укрепления, поставил на левом фланге дивизию генерал-майора Чаплица, защищавшую дорогу через Зембин на Вильно. Правый фланг до Березова прикрывали кавалерийские отряды; Чичагов считал, что Наполеон не пойдет в этом направлении под угрозой столкновения с главными силами Кутузова. Но сообщение о появлении войск Шварценберга в тылу и повеление Кутузова принять меры предосторожности на случай, если Наполеон по берегу двинется к Бобруйску, создавали опасение за сохранность магазинов в Минске. Опасаясь движения Наполеона на Минск, Чичагов с частью сил направился ему наперерез. Однако в пути адмирал узнал, что французы переправляются на другом фланге, и немедленно двинулся обратно. 15 ноября он собирал и переформировывал корпуса, пытался получить помощь от Витгенштейна и авангардов Кутузова, но безуспешно.

Решительный удар не получился. Наступление Чаплица задержалось из-за вмешательства начальника штаба армии Сабанеева. Витгенштейн, приехавший около 14.00 без войск, помощи не оказал; против Виктора он направил только 14-тысячный отряд, а все остальные войска у Борисова спокойно переправлялись через реку и вытесняли французов на запад, хотя князь имел приказ воспрепятствовать переправе. Ермолов, четырехтысячный отряд которого Чичагову нечем было накормить, в бою не участвовал, а казаки Платова оказались бесполезны в лесистой местности. В результате вместо 140 тысяч, запланированных Александром I, Наполеону противостояли менее 20 тысяч Чичагова.

16 ноября на восточном берегу Виктор до вечера сдерживал Витгенштейна и ночью ушел за реку; утром 17 ноября мосты у Студенки зажгли по приказу императора, и оставшиеся на левом берегу французские войска сдались. Потери французов составили до 50 тысяч человек, русских - до 8 тысяч. В тот же день Наполеон с гвардией направился к Зембину, за ним 9-тысячная французская армия. Войска Чичагова преследовали ее, нанесли поражение арьергарду и заняли Вильно; адмирал остановился в городе, а его армия, в которой оставалось 15 тысяч человек, направилась к границе.

Несмотря на эти успехи, в глазах общественного мнения Чичагов оказался виновником бегства Наполеона; основу обвинения создал Кутузов, который писал в донесении императору:

"Сия армия, можно сказать, 12, 13 и 14 числа ноября находилась окруженная со всех сторон. Река Березина, представляющая натуральную преграду, господствуема была армиею адмирала Чичагова, ибо достаточно было занять пост при Зембине и Борисове (пространство 18 верст), чтобы воспрепятствовать всякому переходу неприятеля. Армия Витгенштейна от Лепеля склонилась к Борисову и препятствовала неприятелю выйти с сей стороны. Главный авангард армии Платова и партизаны мои теснили неприятеля с тыла, тогда как главная армия шла в направлении между Борисовом и м. Березином с тем, чтобы воспрепятствовать неприятелю, если бы он восхотел идти на Игумен. Из сего положения наших армий в отношении неприятельской должно бы полагать неминуемую гибель неприятельскую; незанятый пост при Зембине и пустой марш армии Чичагова к Забашевичам подали неприятелю удобность перейти при Студенке".

А. П. Ермолов, начальник штаба 1-й Западной армии, а потом командир отряда в авангарде Платова, наоборот, порицал медлительность Кутузова, из-за которой наполеоновские войска беспрепятственно переправились за Днепр; он считал, что фельдмаршал сдерживал передовые отряды до подхода главных сил. Е. В. Тарле сделал предположение, что Чичагов, Кутузов и Витгенштейн не хотели встречи с Наполеоном и не встретились с ним. Читателю очевидно, что Чичагов все-таки встретился с главными силами наполеоновской армии.

После продолжения наступления за границы России Чичагов обложил Торн. Но о падении крепости 4 апреля докладывал уже не адмирал, а сменивший его Барклай-де-Толли. Передача командования произошла в феврале после неоднократных просьб адмирала об отставке. Чичагов, как только представилась возможность, выехал за границу. Он был оскорблен обвинениями общества. Влияние на Александра I Аракчеева исключало возможность либеральных реформ.

За границу Чичагов выехал в 1814 году. Летом 1816года участник Дальнего плавания на корабле "Суворов" лейтенант С. Я. Унковский нашел адмирала в Лондоне и 3 часа с ним разговаривал. Возможно, адмирала навещали и другие моряки заходивших в Англию судов. Во всяком случае, на флоте о нем помнили. В 1831 году контр-адмирал М. П. Лазарев писал А. А. Шестакову:

"...Скажу тебе, что существует комитет под председательством адмирала Грейга для улучшения некоторых частей по флоту, но дело идет не совсем успешно. Чем более смотрю на все, тем более удостоверяюсь, что флот не достигнет той степени совершенства, в которой он находился при Чичагове. Не слушай ты тех сказок, что у нас теперь много кораблей, а между тем нет того ни духу, ни честолюбия, которые были тогда...".

За границей, в 1815 году, П. В. Чичагов начал писать "Записки адмирала Чичагова, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал". Когда адмирал ослеп, он пользовался специальным устройством. В записках Павел Васильевич не только вспоминал о жизненном пути своем и отца, но и высказывал интересные суждения, которые позволяют понять внутренний мир этого сложного человека. Изгнанник также желал прояснить кое-что неясное и оправдаться перед потомками.

Записки представляют интерес во многих отношениях. Здесь и эпизоды исторических событий, в которых участвовали Чичаговы, и родословное древо семьи, и рассуждения автора по многим вопросам. Большое внимание Чичагов уделил в "Записках" Екатерине II, правление которой считал примером.

Окончательно Чичагов расстался с Родиной в 1834 году, когда на приглашение Николая I вернуться ответил отказом. Последние 14 лет адмирал провел в Италии и Франции, главным образом в Париже и местечке Со под Парижем, у дочери Екатерины дю Бузе. Скончался он 20 августа 1849 года. Перед смертью, чтобы окончательно порвать с бренным миром, Чичагов отослал письма Александра I и свои награды Николаю I. Он хотел сжечь записки, но младшая дочь Екатерина упросила его не делать этого. Адмирал оставил архив дочери с запретом передавать его другим членам семьи. Однако дальний родственник мужа Екатерины, граф де Бузе, в 1855году опубликовал в Париже похищенные им несколько листков из записок Чичагова о 1812 годе. Несмотря на протесты и опровержения Екатерины Павловны, граф не успокоился. В 1758 году он уже в Берлине издал "Мемуары адмирала Чичагова", составленные из разных сочинений; позднее фальшивые мемуары были переизданы в Лейпциге Екатерина возбудила и выиграла дело против родственника, но, тем не менее, брошюра его вызвала немало толков в Европе. Сама Екатерина, от волнений разбитая параличом, 25 лет не вставала с постели и скончалась 31 августа 1882 года. Записки Чичагова она передала Л. М. Чичагову, благодаря которому часть их дошла до наших дней в публикации "Русской старины".

По разному оценивали современники человека сложной судьбы и нелегкого характера, по разному могут оценить и потомки. Павел Васильевич Чичагов немало сделал в каждой области, которой занимался. Он стал опытным флотоводцем и администратором, полководцем и писателем, мог бы служить Отечеству на посту и губернатора, и министра. Однако прямой и резкий характер не позволял ему мириться с упущениями равных ему и высших. Нажив множество врагов в сферах придворных, Чичагов оказался без той опоры, какой чиновнику служит дружба с другими чиновниками. До времени спасала поддержка Александра I, но когда изменилась политика царя, адмирал понял, что оказался в безвоздушном пространстве и не в состоянии ужиться в обществе, которым начинал управлять Аракчеев и ему подобные.

Моряк старался оправдывать свой девиз "etro et non paraitre" ("быть, но не казаться"). В его характере все чувства выражались весьма откровенно, и Чичагов, вероятно, не всегда понимал, к какому результату приведет тот или иной его шаг. В итоге он попадал в переделки вроде ареста при Павле I, при Александре I оказался в роли мальчика для порки после неудач русско-шведской войны на море, в Молдавии и после Березины, когда он фактически прикрыл неверные планы, утвержденные императором.

Читатель может убедиться, что П. В. Чичагов не повинен в тех обвинениях, которые на нем висят. Не мог он остановить по меньшей мере вдвое превосходящую его армию. Не в силах морской министр был и создать быстро флот, который мог бы одновременно успешно действовать и на Балтике, и на Средиземном море.

Вместе с тем следует отметить, что пылкий и решительный характер заставлял адмирала временами принимать решения, не соответствующие обстановке; так было, когда он после вторжения наполеоновской армии упорно добивался похода на Константинополь, предприятия, непосильного для государства.

По иронии судьбы, горячий патриот, в таком же духе воспитавший дочь, половину жизни провел в эмиграции.

Имена Чичаговых неоднократно были запечатлены на географических картах, на бортах кораблей. Моряки помнили и министра-реформатора, и его отца-флотоводца. Нашему поколению также следует отдать должное человеку-патриоту, каким был Павел Васильевич Чичагов.