Первым из русских, добравшихся до Охотского моря, был Иван Москвитин. В 1639 г. он основал в устье реки Ульи “ясашное” зимовье. В 1649 г., в семи верстах выше устья реки Охоты был заложен Охотский острог. Затем были основаны остроги Тауйский, при устье реки Тауй, и Удский, на реке Уде. В 1653 г. казак Нагиба в устье реки Тугур заложил ясашное зимовье и, по-видимому, увидел Шантарские острова. Посещены эти острова были в 1713 г. казаками Семеном Анабарой и Иваном Быковым.

Из всех этих острогов наибольшее значение как морской порт приобрел Охотск. Из Охотска в 1716 г. Кузьма Соколов совершил первое плавание по Охотскому морю к Камчатке. Из Охотска в 1720 г. ходили к Курильским островам геодезисты Евреинов и Лужин. Из Охотска в дальнейшем отправлялись экспедиции Беринга-Чирикова, Шпанберга, Креницына-Левашева, Биллингса-Сарычева и ряд других.

Однако Охотск как морской порт был крайне неудобен. Путь к нему по суше очень тяжел: через горы, болота и тайгу. Самый порт открыт с моря, неглубок, а приливы велики. Поэтому издавна думали об устройстве порта в каком-нибудь другом районе Охотского моря. Так, в 1752 г. предполагалось выбрать для постройки судов место при слиянии рек Ингоды и Аргуни, впадающих в Амур, в связи с чем находившийся в то время в Сибири в ссылке “наш первый гидрограф” Федор Иванович Соймонов и описал эти реки.

В 1787 г. для изысканий и устройства порта при устье реки Уды был послан капитан 1-го ранга Иван Константинович Фомин. Найдя устье Уды неудобным для постройки порта, Фомин прошел на байдаре от Уды сначала на юго-восток до китайской границы (по-видимому до Амурского лимана), затем в 1789 г. также на байдаре на северо-восток вдоль западного берега Охотского моря до устья реки Алдомы. Здесь, как уже говорилось, Фомин встретился с капитан-лейтенантом Г. А. Сарычевым, спускавшимся также на байдаре с описью на юго-запад от Охотска.

Устье реки Алдомы Фомин признал за лучшее место для порта, но при условии постройки дорогостоящего мола. Проект Фомина не был принят. Сарычев предлагал устроить порт в устье реки Ульи. Того же мнения придерживался и лейтенант Хвостов, побывавший здесь в 1803 году.

С этого времени начались плавания наших судов на Камчатку и в Русскую Америку, но все же Охотск как порт не терял своего значения. В связи с этим в 1805 г. главному командиру в Охотске капитану 1-го ранга Бухарину было приказано осмотреть устье реки Ульи и определить возможности постройки в нем порта. Посланный Бухариным штурман Потапов нашел, что хотя устье реки Ульи и глубже, но на ее берегах нет удобного места для порта.

В 1828 г. Российско-американская компания послала на реку Уду своих приказчиков Серебренникова, Колесова и Басина. Они нашли, что в двух верстах от устья Уды есть хорошая бухта, проход в которую во время полной воды возможен для судов с осадкой до 15 футов, вблизи довольно строевого леса, хороших лугов и даже возможно хлебопашество.

Тогда Российско-американская компания решила произвести изыскания в устье реки Уды, путь к которой из Якутска много удобнее, чем к Охотску. Для производства таких изысканий Компанией был направлен находившийся на ее службе поручик корпуса флотских штурманов Прокопий Тарасович Козьмин. До этого Козьмин совершил кругосветное плавание штурманским помощником на шлюпе “Камчатка”, участвовал в экспедиции Врангеля, во время которой самостоятельно описал Медвежьи острова и берег от устья Колымы до устья Индигирки. Потом он совершил второе кругосветное плавание штурманом на шлюпе “Кроткий”.

Козьмину поручалось выбрать место для порта и с помощью людей Компании, посылаемых на Шантарские острова для промыслов, и команды шхуны “Акция”, водоизмещением 50 тонн, отправляемой из Охотска для зимовки в устье Уды, заготовить материалы и приступить к постройке порта. Если же удобной гавани не сыщется, то летом следующего года описать Шангарские острова и вернуться в Охотск. Инструкцией, полученной позже, Козьмину предписывалось ограничиться описью устья Уды, Медвежьего острова и гавани острова Феклистова.

Условия, в которых пришлось работать Козьмину, оказались чрезвычайно тяжелыми, во-первых, из-за недостаточности средств, во-вторых, потому, что Шантарский район Охотского моря славится своими туманами, штормами, значительными колебаниями уровня, сильными и сложными приливо-отливными течениями.

Козьмин приехал из Петербурга в Удский острог 29 августа 1829 года. На лодке, переделанной из челнока, 5 сентября он отправился вниз по течению Уды и уже с 8 по 27 сентября на лодке с командой из трех человек описал Удскую губу. Три матроса, одному из которых были поручены метеорологические наблюдения, были оставлены на зимовку в построенной избе.

11 октября Козьмин с двумя матросами возвратился в острог, где и остался зимовать.

Река стала 21 октября. В конце ноября для отряда была доставлена провизия. Одновременно Российско-американская компания направила в распоряжение Козьмина партию промышленников из 46 человек, включая женщин и детей. Их надо было устроить на Шантарских островах. Эти промышленники доставили Козьмину немало хлопот.

С первых чисел февраля 1830 г. начали заготовку леса для постройки дома и лодки. К концу марта вырубили 360 бревен, вытесали 40 досок и построили лодку длиной 21 фут. Все это было сделано семью человеками команды Козьмина.

17 мая отправились на трех лодках в устье Уды. Из заготовленных за зиму материалов к середине июня построили дом и четвертую лодку длиной 31 фут.

Из-за задержки с провизией, посланной из Якутска, вышли в море только 2 июля. 4 июля увидели шхуну “Акция” под командой морехода Андрея Климовского. Климовский, по происхождению креол, вместе с двумя другими мальчиками был перевезен из Русской Америки на корабле “Нева” в Кронштадт. Здесь он как воспитанник Российско-американской компании учился в Балтийском штурманском училище, по окончании которого поступил на службу в Компанию.

“Акция” зиму провела в устье реки (Климовской), впадающей в губу Лебяжью острова Феклистова. Провизии у шхуны оставалось только на месяц, и она направилась за продуктами в Удскую губу. Козьмин все же решил использовать “Акцию” для описи, и в дальнейшем опись продолжалась как со шхуны, так и с лодок. Поручив Климовскому описать губу Якшина и оставив семь человек для постройки избы, сам Козьмин с девятью членами команды отправился на лодках описывать остров Большой Шантар. Южный мыс острова пришлось огибать с течением, скорость которого доходила до 6 1/2 узлов. Лодки “бросило на каменный риф, где их вертело как в водовороте, насилу выбились”. Большая волна от северо-востока заставила пристать к берегу.

14 июля пытались выйти в море, но из-за сильного волнения пришлось возвратиться к прежнему месту. При подходе к берегу одну лодку залило бурунами и подмочило всю провизию. Другая лодка была оставлена стоять на дреке, но ее выкинуло на берег, причем были потеряны руль, парус и два весла.

15 июля, когда прояснило, увидели небольшой остров, названный в честь одного из директоров Российско-американской компании островом Кусова.

16 и 17 июля стоял “густой, черный как дым” туман. За эти два дня прошли только восемь миль и остановились у речки.

18, 19, 20 июля густой туман и буря заставили оставаться на берегу. 19 числа Козьмин послал двух человек сухим путем в губу Якшину с приказанием Климовскому итти навстречу лодкам, огибая остров по солнцу.

21 июля снова пытались выйти в море, но буруны опять заставили вернуться.

22 с утра дул крепкий северо-восточный ветер и стоял густой черный туман. После полудня ветер стих, но едва вышли в море, жестокие порывы северо-восточного ветра еще раз вынудили вернуться к берегу.

23 июля продолжали опись и увидели остров, названный по имени другого директора Российско-американской компании островом Прокофьева.

24 июля вдали заметили идущую под парусами шхуну - вскоре она скрылась в тумане. В последующие дни видели шхуну еще два раза. 29 июля, после того как была закончена опись соединяющегося протокой с морем озера Большого, Козьмин попробовал выйти в море, но вынужден был из-за противного ветра вернуться.

30 июля, огибая мыс Боковикова, попали “в струю быстрого восточного течения, которым лодки стремило на риф, едва выбились”. Это течение, встреченное здесь волнением от северо-запада, “производило столь высокие всплески, что лодки ими заливало со всех сторон”. Подобное же явление испытала и шхуна “Акция” у южного берега острова Большой Шантар. Даже при тихой погоде приходилось закрывать люки, чтобы вода от всплесков не попадала в трюмы.

31 июля в море нельзя было выйти из-за бурунов.

1 августа из-за недостатка провизии и не видя возможности вскоре вернуться в Якшину губу морем, Козьмин пробовал выйти к ней напрямик - по суше. Попытка эта тоже не удалась: путь был труден, взятых сухарей не хватило, и 5 августа Козьмин вернулся к лодкам.

6 августа при спуске лодокна воду одна из шлюпок была залита бурунами, и ее выкинуло на берег. Лодку починили и отправились с описью вдоль берега. Вечером, для того чтобы переждать противное приливное течение, стали на дреки за одним из мысов. Поднять дреки не удалось и пришлось перерубить дректовы.

В тот же день вечером поднялся жестокий западный ветер. Еле-еле удалось высадиться на берег. “Дреков на лодках не было; если бы не удалось пристать к берегу, то гибель была несомненна, на будущее время смастерили якоря из каменьев”.

7 и 8 августа из-за непогоды пришлось оставаться на берегу.

9 августа опись была продолжена всего на расстоянии пяти миль, потом опять пришлось пристать к берегу.

Наконец, 10 августа вечером удалось войти в губу Якшину. Здесь уже стояла шхуна “Акция”. Так, в течение 29 дней Козьмин на двух лодках обошел с описью весь остров Большой Шантар. Непрерывные туманы, буруны у берегов и штормы крайне затрудняли опись. Лодки не раз были на краю гибели. В довершение всего не хватило провизии и последние дни пришлось питаться одной морошкой, в изобилии росшей в лесах, которыми был покрыт остров.

Климовский на “Акции” в поисках Козьмина также обошел весь остров, но лодок в тумане не заметил.

За время отсутствия Козьмина в губе Якшиной были построены для промышленников дом и амбар, в которые с “Акции” были свезены припасы.

Из губы Якшиной Козьмин на шхуне отправился в Лебяжью гавань (остров Феклистов) и описал южную часть острова. Оттуда он вернулся в губу Якшину за оставленными там лодками и пошел в устье реки Уды запровизией.

23 августа попробовали стать на якорь у устья реки Уды, но якорь не .держал. Пришлось перейти в устье реки Тором, а затем и в устье реки Ал. Шхуна за время плавания пришла в очень плохое состояние. “Течь в шхуне увеличилась. По осмотре подводной части оказалось, что конопать во многих местах выбилась и киль у ахтерштевня несколько сбит. На шхуне не было в запасе ни одного гвоздя, ни пеньки, ни смолы, паруса ветхи, канаты подбиты”. Пришлось зимовать в устье реки Ал, где все поселение состояло из двух ветхих юрт. Сам Козьмин перезимовал в Удском остроге.

Весной шхуна была подправлена, но из-за льдов выйти в море удалось только 14 июля. “Акция” пошла к мысу Барынджен, где взяла на борт вещи с разбившегося у этого мыса судна капитана 1-го ранга Бухарина. С 19 по 26 июля простояли в Лебяжьей гавани, укрываясь от пловучих льдов, и лишь 27 июля добрались до губы Якшина. Здесь выгрузили провизию для промышленников, взяли их добычу, забрали пятерых промышленников, возвращавшихся в Охотск, и 6 августа вышли в море. Вернулись в Охотск 15 августа.

За время работы Козьмина были положены на карту Шантарские острова, сделано много промеров между этими островами и материком, изучены сложные приливо-отливные колебания уровня моря и приливо-отливные течения. Метеорологические наблюдения велись непрерывно.